Путь кочевника

Путь кочевника
Валерий Дмитриевич Поволяев

Zа ленточкой
Когда жители донбасских городов и поселков, защищая себя, взялись за оружие, к ним тут же поспешили на помощь люди, проживающие в России. Это было братство, даже на дух не принимающее ни фашизм современного толка, ни нацизм, ни ложь, замешанную на американской «правде», ни глобализм, откровенно смахивающий на сатанизм. Это были настоящие люди.

Среди тех, кто прибыл на помощь донбассцам, был мичман Северного флота Анатолий Яско. Он воевал на донбасской земле с четырнадцатого года, много и умело, позже одним из первых встал в ряды тех, кто оказался среди участников СВО – Специальной Военной Операции, – освобождающих Донбасс. О нем эта книга.

Валерий Дмитриевич Поволяев

Путь кочевника

© Поволяев В.Д., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

1

Мальчишки свежего призыва, вылезшие из бани с пупырчатой красной кожей, – здесь, на севере, им, южанам, было холодно, и эта теплолюбивость вызвала у мичмана Яско снисходительную улыбку, – даже расставшись со своею одеждой, продолжали быть мальчишками. Кричали, кувыркались через голову в траве, хохотали, рассматривали друг друга сквозь сомкнутые кулаки, как через подзорную трубу, – возраст брал свое.

– Товарищи матросы, вы ненароком головы себе сломаете, – протрубил им в боцманский рупор мичман, – не то ведь не ровен час…

Неожиданно он увидел крепко сбитого паренька, не очень высокого роста с тугими бицепсами, но не бицепсы привлекли его внимание, а шнурок, перекинутый через шею, сшитый сзади нитками, впереди сквозь шнурок было продето небольшое серебряное колечко, соединенное с православным крестиком. Яско удивленно приподнял одну бровь, поманил паренька к себе согнутым в крючок пальцем, ткнул рукой в крестик:

– Что это?

– Крестик.

– Не забывай добавлять: «товарищ мичман»…

– Крестик, товарищ мичман. Православный крестик, – не пугаясь строгого начальника, добавил паренёк.

– Ты у нас из каких будешь? Из деревенских?

– Так точно!

– Из какой области прибыл?

– Из Краснодарского края.

– Кто из родственников у тебя верующий? Отец? Мать?

– Бабушка, – матрос смотрел мичману в глаза, взгляда не отводил, не трусил, не юлил.

– Комсомолец?

– Был. В школе приняли в комсомол, в школе и исключили.

– Все из-за этого? – Яско взглядом, лёгким движением глаз показал на крестик: ему хотелось от души отругать парня, всыпать ему по первое число, но смелость, которой обладал матрос, убеждённость такая, которой не всякий военно-морской политработник может похвастаться, вызвала у него и недоумение и уважение одновременно.

– Да.

– Обидно было, когда исключали?

– Обидно.

– Обидно потому, что ты не прав, – сказал Яско.

Новобранец вздохнул, отвел глаза от мичмана и стал смотреть в землю.

Мичман умел читать по ребячьим лицам и читал неплохо, хотя иногда и ошибался. Затем прочитанное складывал по зёрнышку, из собранного составлял цельные странички, и это помогало ему в службе, в работе с этими ребятами и вообще во всяком походе. А в походе, особенно в одиночном, когда корабль ничего, кроме твёрдых, как железо, волн, украшенных пушистыми белыми барашковыми воротниками, не окружает, он один. Один в океане, в головокружительном безбрежии, в огромном пространстве…

Случается, что такие одинокие корабли недосчитываются кого-нибудь из экипажа. А это, оказывается, разозлившиеся мореходы, находящиеся на срочной службе, скинули в воду надоевшего боцмана, замучившего их придирками и нарядами вне очереди… Отправили его в распоряжение дядьки Черномора с нежными русалками и безобразными, но добрыми подводными чудищами с предсказательницами, скрывающихся в пустых раковинах, и ловцами душ, также живущими в раковинах, – это самые опасные существа подводного мира… Яско не хотел, чтобы его отношения с молодыми ребятами, прибывшими служить на Северный флот, сложились так же. Не надо этого ни ему, ни начальству.

– Ладно, – сказал он миролюбиво, хотя ещё полминуты назад готов был отчитать новобранца с крестиком сердитыми и очень жёсткими словами, но повел себя, как хороший охотничий пес, чувствующий обстановку и ситуацию, когда стрелять по дичи нельзя. – Смотри, попадет тебе от какого-нибудь командира, особенно если он мусульманского происхождения.

Паренек приподнял одно плечо, потёрся о него щекой. Вид у него был… ну как по известной пословице «Бог не выдаст, свинья не съест».

– Как банька?

– Нормально.

– Обязательно добавляй: «товарищ мичман».

– Нормально, товарищ мичман.

– А крестик сними. Боцман увидит – голову наголо обреет.

Паренёк засмеялся, похлопал ладонью по гладкому, только что остриженному темени – новобранцев стригли перед баней, всех под нуль, наголо, так что голое, гладкое, как биллиардный шар, темя никак не могло его испугать, аккуратно снял с шеи крестик и вместе со шнурком зажал в кулаке.

– Разрешите идти, товарищ мичман?

– Идите, товарищ матрос, – вежливо на «вы» разрешил Яско.

Паренёк присоединился к шумной толпе полуодетых новобранцев и через несколько мгновений слился с ними, – вот уже и не найдешь матроса, с которым только что говорил мичман Яско.

Яско был атеистом, ни в Бога, ни в высшие силы, ни в нечисть подземную не верил – так его учили в школе, втискивали в голову с другими сведениями в пионерском отряде, в мореходном училище и здесь, на Северном флоте. Тут отцы-командиры старались особенно. А они по этой части были людьми и настырными, и талантливыми, своего обязательно добивались.

Но ведь есть и другая сторона жизни, которую ему очень наглядно продемонстрировал этот паренёк. В чём в чём, а в мужестве, в твердости характера ему не откажешь.

Яско невольно проникся к новобранцу с крестиком на шее уважением. Вспомнил историю, рассказанную ему приятелем, таким же, как и он, мичманом. Только служит этот мичман далеко на востоке, в плавсоставе Тихоокеанского флота.

Родители у Васи Китобоя, как звали-величали приятеля, – коренные киевляне. Приехал Вася однажды к ним в отпуск с дальневосточными подарками, с икрой и балыком рыбы-красницы, посидел с предками, повечерял, попотчевал дальневосточными побасенками про китов, на которых в Америку перевозят через океан автомобили, слонов и железнодорожные вагоны. Иначе нельзя, потому что на сухогрузах слонов сильно укачивает, а груз может смыть их в воду. Ещё рассказывал про рыбу фугу, самую красивую и самую ядовитую среди всех морей, океанов, утром отвез предков на фазенду, как они называли сараюшку, поставленную на шести сотках, выделенных им заводом «Арсенал», где они работали, и на следующий день вернулся домой. Дома походил по квартире, пооглядывался малость, давно все-таки в ней не был, отвык, увы. Потом подогрел себе обед, сел за стол. Вдруг звонок в дверь. Пронзительный, длинный. В Киеве раньше в двери так не звонили.

– Интересно, кого же это принесло? – Выдернул из-за тельняшки салфетку, бросил на стол. Звонок был неприятным – очень уж настойчивый.

Открыл дверь и отшатнулся назад – перед ним стояли трое дюжих мужиков с квадратными подбородками. В руках держали пистолеты. От чёрных холодных зрачков пистолетов даже под мышками что-то заскребло. Но тем не менее спросил:

– Вам кого? – Отметил, что голос его все-таки не дрогнул, хотя перед чёрными стволами, наверное, должен был дрогнуть.