С тобой. Только с тобой!

Победить себя, если внутренний мир упорно сопротивляется, если не желает признавать реальность, нельзя никакими нагрузками. Пора бы остановиться и принять взвешенное решение.

А оно ускользает, подсовывая  возбуждённому уму новые и новые доводы, которые тоже моментально опровергаются по причине несостоятельности или оттого, что не соотносятся с эмоциями и чувствами.

Первый раз в жизни приходится Егору принимать  самостоятельное, по-настоящему взрослое решение. Жизнь на поверку оказалась сложнее физики, химии и тригонометрии вместе взятых, тем более любое решение, принятое теперь, окончательное и обжалованию не подлежит, поскольку в любом случае выносит безжалостный приговор.

Выбор сделал – провёл жирную черту, чётко разграничивающую жизнь на вчера и завтра, лишающую возможности изменить что-либо в дальнейшем.

Любой вердикт – поступок. Дальше жизнь потечёт с учётом этого изменения, последствие которого непредсказуемы.

Уравнение, которое подсунула Егору судьба, не детская игра.

Кубик Рубика можно собрать за считанные секунды, просчитав в уме все последующие шаги, а в реальной жизни даже малые просчёты приводят к фатальным ошибкам, часто к необратимому крушению судьбы.

До этого момента всю ответственность за его жизнь брали на себя родители. Да они и сейчас не отказываются принимать судьбоносные решения, ведь ему только семнадцать лет.

Одиннадцатый класс ещё предстоит закончить. Потом институт или армия.

Пришло время принять бремя ударов и подарков судьбы на себя. Вот и мается парень, не в силах разложить трагический пасьянс.

Всё было хорошо и предсказуемо, заранее распланировано, ожидаемо и прочно, пока не встретил Егор в местном автобусе удивительной выразительности взгляд обыкновенной девчонки.

Скорее всего, смотрела она не на Егора, но нечаянно заглянула прямо в душу, зацепила  острым коготком  натянутую созвучным волнением романтическую струну, издавшую при бестелесном прикосновении чистый звук, пленивший юношу пламенной лирической ноткой.

Зазвучала в груди у парня неведомая манящая мелодия.

Видно время любви пришло.

Конечно, Егор и прежде не раз чувствовал не очень понятное, но волнующее, трепетное и нежное состояние при виде девчонок, появляющееся ниоткуда.

Растекающееся по всему телу смятение, вносящее внутреннюю тревогу, дополненную истомой неведомого удовлетворения, нравилось ему, но обычно такое состояние бывало мимолётным: оно быстро ускользало, растворялось или таяло в суете обыденной повседневности.

Давно уже с интересом, стараясь не показывать вида и не выдать себя, рассматривает юноша с интересом девчоночьи округлые формы, испытывая от этого сладостный восторг и приятное возбуждение.

Егор уже научился сравнивать поведение и внешность девочек, даже создал в уме картотеку того, что нравится и нет.

Увидев лицо незнакомки, поразившей его глубиной и яркостью огромного размера зелёных глаз и редким, огненным цветом ярких волос, словно и непричёсанных вовсе, а растущих сами по себе, как придётся, Егор вздрогнул.

Упавший на её голову сквозь оконное стекло солнечный луч, словно фонарик зажёг на голове костёр, цветом напоминающий закатное солнце, когда оно кажется огромным, горячим и ярким. Про такое говорят – солнце мается.

Милый, слегка вздёрнутый носик-пуговка, толпа поцелуев солнца, столпившихся на щеках, словно грибы-лисички под корнями берёзы выглядели удивительно милыми.

Егор загляделся.

Юноша невольно отметил приветливый взгляд девочки, не вызывающий сомнения, что она родилась счастливой.

Лебяжья шея с гордо вскинутой аккуратной головкой, белоснежная кожа, мягкие, чуть темнее волос, пушистые ресницы, сочные перламутровые губки.

Девушка была неожиданной как весна и горячей, словно само лето.

Совсем не удивительно, ведь это происходило именно в жаркий солнечный день.

– Что, если она дочь самого Солнца, – зарыв рот ладонями и покраснев до кончиков волос подумал Егор.

От удивления и странных мыслей он раскрыл рот и впился в незнакомку любопытным взглядом. Ему показалось, что улыбается она именно ему. Улыбается и зовёт…

– Как? Как с ней познакомиться, – спрашивал себя мальчишка, – ведь я никогда в жизни не подходил к девочкам вот так запросто.

Мальчишка никогда прежде не замечал за собой предпочтения к рыжим, осыпанным веснушками девчонкам. Они казались непривлекательными. Помнится, он даже дразнил одну свою одноклассницу за яркие отметины на её коже и цвет волос.

Но это было до…

Да-да, до неё, до этой зеленоглазой солнечной феи.

Эта девочка совсем не такая. Она словно сказочная принцесса в красной короне, которая ей очень к лицу.

Пусть она не красавица…

Нет, не так… Она лучше и интереснее девушек с обложек журналов, непонятно как создающих свою искусственную внешность.

Она живая, настоящая. Именно такую Егорка не раз видел в своих грёзах, правда совсем не предполагал, что реальность окажется выразительнее и ярче, чем мечта.

Он уже проехал свою остановку, но, не отрываясь, глядел, как естественно и просто девочка двигается в самой гуще толпы, словно не замечая тесноты.

Так хочется разглядеть её целиком: походку, фигуру… всё.

Девочка сошла через две остановки от его дома.

Зачарованный юноша незаметно последовал за ней, так и не решаясь подойти и представиться. В его фантазиях они давно уже стали друзьями, более того, вели диалог, отвечали на вопросы и рассказывали обо всём на свете.

Девушка жила совсем близко, всего в двух кварталах от его квартиры, чуть больше десяти минут пешком.

Солнышко, так ласково он назвал незнакомку про себя, не оборачиваясь, зашла в подъезд, щёлкнув кодовым замком. Егор присел на скамейку у соседнего подъезда и приготовился ждать хоть до вечера. Вдруг, выйдет?

За это время он постарается успокоиться и обязательно придумает, как заявить о своём интересе. Не может Егор взять и потерять то, что неожиданно стало смыслом жизни.

– Нужно быть решительней, – уговаривал юноша себя,  – мужчина я или нет?

Вскоре от бабушек на лавочках у подъездов Егор знал, что зовут незнакомку Вероника, немного позже она выкатила во двор инвалидную коляску, в которой сидел мальчик лет двенадцати с застывшей мимикой лица и неловкими угловатыми движениями.

Юноша отвернул лицо, чтобы девушка его не узнала, пока Вероника катила каталку в сторону детской площадки. Мальчик жестикулировал, что-то неразборчиво лепетал, временами агукал как младенец. Разобрать его речь было сложно.

Егор наблюдал издалека, но так и не решился приблизиться. Корил себя за это, однако преодолеть растерянность и робость не смог. Да и сама ситуация не располагала к романтическому свиданию.

На глаза Егора при виде нежности, с которой Вероника ухаживала за инвалидом в каталке, наворачивались слёзы.

Юноша дождался, пока Вероника скроется в подъезде и побрёл домой, чувствуя себя последним трусом.

– Чего я так испугался? Её или той реальности, в которой живёт эта милая девочка? Почему мне стало страшно при виде беспомощного мальчишки, который никогда не станет самостоятельным?