В любви то радостно, то больно

– Полина, а отчество как?

– Геннадьевна. Зачем вам?

– Я не шутил, Полина Геннадьевна. Вполне официально заявляю вам –  намерен просить вашей руки. Станьте моей судьбой, выходите за меня замуж.

– Поглумиться захотелось? Мечтаете поместить в коллекцию соблазнённых объектов дурнушку, чтобы было, чего рассказать дружкам в курилке?

– Не угадали, у меня серьёзные намерения. Вы согласны?

– Конечно, нет.

– Напрасно. Я мальчик взрослый, готов нести ответственность, в том числе юридическую, за каждое произнесённое слово. Будьте моей женой. С ответом не торопитесь. Во сколько вы заканчиваете трудиться? Ах, да, на табличке обозначено. В восемнадцать часов на этом месте буду ожидать приговор.

– Если честно – не интересно. Эксперименты подобного рода не для меня. К тому же я вас совсем не знаю.

– А мама, когда удочеряла, что о вас знала? А когда поняла, что с вами не так, разве испугалась и сбежала? Понимаю, что доверие нужно заслужить. Дайте шанс.

– У меня нет оснований доверять вам. И потом, я никогда никого кроме мамы не любила и вряд ли когда-нибудь увлекусь романтическими мечтами.

– Голословное утверждение. Вы не можете знать, как отреагирует ваше сознание и тело, например на прикосновение. Хотите попробовать?

– Своих клиентов вы также дресируете? Наверно зарабатываете прилично.

– Можно я вас поцелую? В губы, как целуются влюблённые.

– Меня… на улице… да вы с ума сошли! Довольно надо мной измываться! Это непорядочно. Прощайте.

– До свидания, Полина. Я не отступлю.

День был наверно самый неудачный за последние двадцать пять лет. Всё валилось из рук, ничего не получалось. Непривычные мысли закручивались в спираль, поднимались куда-то ввысь, падали, разбивались, распадались на отдельные фрагменты. Потом растворялись, плавились, сливались и капали, капали на мозги, отчего становилось то невыносимо сладко, то до одури больно.

Вероника впервые в жизни разговаривала с мужчиной о себе, о нём, о любви, пусть отвлечённо, опосредованно. Как же хотелось девушке верить в то, что её действительно можно полюбить. Её, такую некрасивую, неинтересную, даже уродливую.

Она и прежде грезила на эту животрепещущую тему, но безадресно, расплывчато, словно не участником событий была, а сторонним наблюдателем. Теперь пыталась представить, что целуется, да не с кем-нибудь, с ним, с Леонидом.

У него были мягкие губы, сильные руки. Прикосновения порождали синие блуждающие огоньки, от которых во рту появлялся кислый вкус и чувствительно било током, как случается, если замыкаешь языком контакты на батарейке.

Вероника ни разу в жизни не целовалась, не знала, что люди чувствуют, когда соприкасаются губами и языками, но интуиция подсказывала – это должно быть сказочно приятно.

Девушка сказалась больной, убежала, долго гуляла по городу, чувствуя дурноту, потом вернулась, завела будильник без пяти минут шесть, устроилась с ногами в кресле и сидела неподвижно с закрытыми глазами, пока звонок не заставил сердце трепетать, как мотылёк над цветком.

Вероника спряталась за штору, украдкой выглянула в окно, из которого был виден вход в ателье. Леонид, одетый как жених на свадьбу, стоял с малюсеньким букетом ярких цветов на тоненьких ножках.

– Аквилегия, – узнала цветы Вероника, – мама такие выращивает. Неужели это мне? Что делать, что делать? Кажется, я забыла, что праздник жизни не касается таких чудовищ как я. Обидно. Но прятаться я не собираюсь. Пойду и скажу ему, чтобы прекратил потешаться. Пусть выберет для своих шуточек более подходящий объект.

Леонид улыбнулся, увидев Веронику, поспешил к ней, – гадал, в каком платье выйдет моя принцесса. Остановился на лазоревых и лимонных. Как видите, угадал.

– Не удивительно, успела рассмотреть ваш букет, захотелось подыграть.

– Учитесь читать мои мысли? Это замечательно. Вглядитесь в мои глаза, прочитайте, что о вас думаю. Ну же, вам нечего бояться, я предельно искренен. Приглашаю вас в кафе, там всё обсудим. В этом платье вы гораздо симпатичнее, чем утром.

Веронику передёрнуло, лицо и шея окрасились бордовыми пятнами.

– Нечего стыдиться своей инаковости. Каноны красоты выдумывают те, кому это выгодно. Можете поверить – вашей фигуре, вашему уму и обаянию завидуют многие прелестницы, у которых кроме смазливой мордашки и тонкой талии нечем похвастать. Чтобы почувствовать вкус жизни в любом обличии нужно научиться быть эгоистом. При расставании утром я озвучил некую просьбу, если хотите – желание.

– Помню. Зачем вам это?

– Как я могу почувствовать сладость ваших губ, не имея возможности отведать это изысканное блюдо?

– Вы говорите как опытный сердцеед. Хотите поставить галочку в дневнике совращений? Под каким номером я в вашем списке?

– Информация находится в открытом доступе. У меня была одна женщина, вы можете стать второй.

– Второй? Может, очередной, следующей?

– Скажите, Вероника, вы пытаетесь оценивать себя или меня? Дело в том, что я серьёзен как никогда. Мне совсем не важна форма вашего лица, потому, что оно – неотъемлемая часть вас. Я предлагаю стать моей женой не лицу, не руке или ноге, не вашему великолепному платью. Мои симпатии направлены исключительно на вас, без купюр и изъятий. Паспорт у вас с собой?

– Кажется да, он всегда при мне.

– Пошли.

– Куда, зачем. Вы хотели пригласить меня в кафе, так я уже согласилась.

– Подадим заявление на регистрацию брака, потом с полным на то основанием отметим это знаменательное событие.

– Мне нужно подумать. Вы не понимаете! Так не бывает!

– Ещё как бывает. И не спорьте! Я уговариваю вас слишком долго. Представьте себе, что хотите купаться, что час или два стоите по колено в воде. У вас мурашки по всему телу размером с горошину, вы уже замёрзли. Уверяю, Полина, вы не сможете решиться зайти в воду. Правильнее и приятнее прыгать сходу, сразу погружаться с головой.

– Логично, но не убедительно. Я, значит, с головой, а вы придержите меня под водой, пока не захлебнусь?

– Допустим, это так. Наверно любите читать ужастики и страшилки. Исключаем из меню отдых у воды. Отпустите сомнения, страхи. Для того, чтобы научиться плавать, нужно как минимум перестать бояться, поверить, что вода – это жизнь, довериться ей. У меня нет доказательной базы бескорыстия, искренности намерений. Вы целовались когда-нибудь?

– Нет! Ну и что с того? Не очень-то хочется.

– То, что вы представления не имеете о сути вопроса. Поцелуй, это процесс познания, изъявление доверия в довольно высокой степени. Конкретный прикладной процесс, как конструирование красивого платья. Разве можно создать шедевр исключительно силой мысли, не воплощая идею в реальное изделие? Откажетесь от эксперимента и никогда не узнаете, что такое любовь, с чем её едят и что чувствуют. Решайтесь, прыгайте.

– Вам легко говорить. У меня одна жизнь и только одна попытка стать счастливой. А если я прыгну и разобьюсь, если там, в глубине, столб, камень или трёхметровый голодный сом?

– Хорошо. До загса идти минут двадцать. Слушайте, Полина, сегодня мы опоздали! Время для принятия решения, точнее, до открытия загса, почти пятнадцать часов. Итак, начнём с самого конца.

– Ну-ну, с какого такого конца?

Леонид смутился, закашлялся, потом ему стало смешно, – хорошо, с середи… Полина, не придирайтесь к словам. У вас странное чувство юмора. С кафе начнём, с ювелирного магазина. И сменим тему на что-нибудь романтичное. Дарить невесте кольца – банальность, но и мы не оригиналы. Этот пробел нужно восполнить. Можно, я куплю вам колечко со смыслом? Вы в каком месяце родились?

– В марте.

– Надо же, в марте, весной. Ваш камень – аквамарин, что-то среднее между голубым и зелёным, приблизительно как ваши глаза. Окольцую, приобрету законное право называть вас невестой.