Озябший ангел

– Очень приятно, Вова. Рядом со мной устраивается моя младшая сестра Света со своим Федюшкой.

Она указала на очень красивую молодую женщину и паренька лет семи, такого же ясноглазого, как и его мать. Светлана была ближе всех и всё слышала. Она приветливо улыбнулась Вовке. Клавдия продолжила:

– У неё есть ещё один малыш: Вася трёх лет. В конце августа удалось его эвакуировать вместе с детдомом.

– А почему только одного брата вывезли? – спросил Вовка.

– Да Федюшка наш подкачал, осколком его ранило. А пока в больнице лежал, эвакуацию прервали. Вот он с матерью и остался здесь. Но этот-то на виду у нас. А за Василька душа болит. Как он там? Найдём ли мы его после всего этого кошмара?

– Найдёте, – уверенно ответил мальчик. – Это точно. Их в сытые места отправили, не пропадут.

– Где они теперь, эти сытые места? – горько спросила Клавдия. – Ну да хватит о грустном. Нашей соседкой будет Зайтуна с детками: Алие семь лет, а Русланчику четыре. Ну а там, «на камчатке», – два брата будут жить. Лохматый – это Николай Павлович, а без волос – Олег Павлович. Оба в годах, как видишь, но почему-то остались в городе. До этого жили поврозь, а теперь вот родная кровь позвала – съехались. Вместе им, пожалуй, всё же легче будет, хотя спорщики они ещё те. Вот этой коммуной здесь мы и будем жить. Ну а теперь пойдём знакомиться.

Уже через неделю общения Вовку принимали в мастерской как своего. Да иначе и не могло быть. Ведь именно с его помощью был сотворён мало-мальски подходящий уют. И хотя «стены», отделяющие жильцов друг от друга, всего лишь из ситца, однако психологический комфорт семей они обеспечивали. Кроме планировки, в результате которой появились коридор и кухня, было переделано немало и другой работы.

Например, Вовка обратил внимание новых обитателей на то, что в мастерской есть пусть небольшая, но настоящая печка, и поэтому нужно заготовить как можно больше дров. И они были заготовлены и сложены в пристроенном к мастерской сарайчике, где ранее хранился уголь. Здесь же на случай больших морозов была выкопана и выгребная яма под туалет. Острую необходимость этих приготовлений новые друзья мальчика по-настоящему оценили чуть позже.

Вся эта работа, в которой Вовка принимал самое горячее участие, заставила и его самого задуматься о том, что будет с ним и его тётей, если их дом оставят без отопления? И он решил действовать.

Однажды, придя с работы, тётя Мария, увидела в комнате целую груду обломков мебели, полов и оконных переплётов и рассердилась.

– Вова! Это что ещё за новости? Ты что же, из моей квартиры решил сарай сделать?

– Тётя Маруся, скоро всё окончательно уйдёт под снег. Представьте себе, что наш дом останется без отопления. И что нам тогда делать? Мы же просто пропадём с вами.

– Это тебе не деревня, дорогой мой! – продолжала возмущаться тётя. – Ты эти крестьянские замашки брось! Здесь запасов на три года не устраивают. Если испортится котельная или теплотрасса – будь уверен, починят.

– Так ведь война же, – возразил Вовка. – А что, если некому будет чинить, вон, сколько людей на фронт ушло! Или, к примеру, топливо кончится? Что нам тогда, помирать с вами?

– Ещё зима не началась, а ты уже струсил! Чего раньше времени паниковать?

– Тётя, я не струсил! Платон Иванович и баба Лида сыздавна здесь живут. И они рассказывали, что в Гражданскую войну уже и голодали, и мёрзли. А теперь наш черёд готовиться ко всему этому. Дайте ж хоть мне позаботиться о нас.

– Тебя не переспоришь. Ты такой же упрямый… хотя, в кого тебе ещё быть? А-а! Делай, что хочешь, – тётя с досадой махнула рукой, – но только со своей комнатой.

– Спасибо, тётя Маруся, – обрадовался Вовка. – Если дрова нам не понадобятся, я их потом в мастерскую отдам.

И мальчик, обзаведясь топориком и ножовкой, стал заготавливать и аккуратно складывать дрова в своей комнате. А добыть их он мог только в одном месте – в завалах рухнувших домов. Если Вовка натыкался на тела погибших, он сообщал об этом дежурной по домоуправлению. Тело извлекали, опознавали и увозили. До конца разбирать завалы домов было некому, потому что немцы продолжали интенсивную бомбардировку и обстрел города из орудий. И поэтому практически каждый день случались всё новые и новые беды. На их срочное устранение и тратились все силы и средства местной ПВО.

Когда Вовка, несмотря на раздражение тёти Марии, натаскал и уложил во всю ширину комнаты под потолок три поленницы дров и тем самым разрешил возможную проблему, он успокоился.

– Всё, – объявил он тёте. – Теперь у нас на три самых холодных месяца дрова есть.

На что она сочувственно вздохнула.

– С твоей психологией не в городе жить. Уж слишком ты, Вовка, обстоятельный, запасливый.

– А у нас все такие, – простодушно сказал мальчишка. – Как же не думать наперёд? Ведь я за вас тоже в ответе. Не уберегу, батька мне точно шею свернёт.

– Да ну тебя! – усмехнулась тётя. – Много ли толку от твоих дров, если у нас печки нет?

– Нужда прижмёт – печку я за два дня сложу. А всё что нужно: колосники, плиту, трубу, дверцы я уже приготовил. Даже глины мешок припас, всё в мастерской лежит.

– Ну, извини, коли так. Только поленницу свою закрой, пожалуйста, картоном или ещё чем. Уж очень неуютно стало.

– Закрою. Картоном и закрою, гвоздиками прибью прямо к поленнице.

– И как только всё это я терплю от тебя, сама удивляюсь? – сказала тётя Мария.

– Так я же вам не чужой, – ухмыльнулся мальчик. – Да и батька говорил, что вы самая умная в их семье.

– Ну, ты, Вовка, и хитрец! – погрозила она пальцем. – Ладно уж, пользуйся моей добротой.

Зима с обильными снегопадами и морозами пришла в начале ноября. Ветер быстро намёл на улицах сугробы, и город покрылся затейливой сетью тропинок. Какой-либо транспорт становился редкостью. И многие горожане, а в первую очередь рабочие отдалённых фабрик и заводов, только сейчас заметили, как же всё-таки велик их Ленинград. Расстояния обрели пугающую всех реальность.

Из-за отсутствия достаточных запасов топлива тепло в квартиры так и не подали. И Вовка, как и планировал, принялся за сооружение печки. Он решил сложить её в своей комнате: во-первых, она меньше и, значит, легче обогреть её, а во-вторых, дрова под рукой. В метре от окна к полу он прибил лист жести. И на нем сложил аккуратную печурку, а трубу, которая прежде служила для водостока, вывел в форточку.

Тётя пришла уставшая и основательно замёрзшая. А в квартире хоть и дымно, но не холодно.

– О! У нас тепло, – обрадовалась она. – Благодать. Тебе кто-то помог?

– Нет. Это было не трудно, – ответил Вовка. – Мы с батей нынешней весной точно такую же печку у себя во дворе сложили. Под навесом, конечно.

– Не скромничай. Хорошо сделал. Молодец, – похвалила она. – А хлеб выкупил? Ты ведь сегодня раньше меня из дому ушёл.

– Да, выкупил. Только уж больно тяжёлый он и сырой, точно глина, прямо течёт с него.

– Так в нём чего только нет, – заметила тётя Мария, – и жмыха разного, и солода, и сои – всего намесили. С чего же ему быть лёгким?

– А в очереди говорят, что для нас в Мурманске уйма продовольствия накопилась. Как только наши сбросят финнов с Карельского перешейка, так через пару дней в магазинах всё будет: и крупа, и хлеб, и сахар.

– Да-да, – вздохнула тётя, – конечно будет. А чаёк-то у нас есть?

– Есть. На травках. А завтра щи из крапивы сварим.

– Это хорошо. А то чувствую, как силы уходят.

– Тётя, я посоветоваться хочу. Сейчас вроде бы меньше стали бомбить, но уже полгорода без стёкол осталось. Позавчера немцы только начали артобстрел, а наши военные корабли с Невы как ударили по ним с главного калибра, так в домах на набережной стёкла в момент повылетали. А что, если корабли встанут на якоря напротив нас и бой начнут или рядом бомба рванёт?

– Вова, ты это к чему?

– Дядя Ваня из домоуправления в окнах своей квартиры половину стёкол на фанеру заменил. Говорит, сберегу пока, а то вылетят все разом – и в темноте жить придётся. Давайте и мы так сделаем. Насчёт фанеры я уже договорился с ним.

– Даже не знаю. А впрочем, поступай, как хочешь. Только холодно уже с окнами возиться, да и опасно – стекло всё же.

– Дядя Ваня обещал помочь, а потом и я помогу ему.

– Ну, ладно уж, ладно. Вопрос решён.