Озябший ангел

– Так уж и хороший, откуда вам знать?

– А его многие знают. Это Валентин Иванович, я слышала – хороший печник. Да и со мной он здоровается, очень уважительный.

– Он, что, с вашего участка? – спросил Вовка.

– Нет. Его обслуживает Лида Полякова. Но я прохожу как раз мимо его дома. Вот Головёнкин и попросил меня. Говорит, а я за это вас шротом угощу.

– Ну, тогда, конечно. Я мигом, – сказал мальчик и вошёл в подъезд.

Он поднялся на второй этаж, постучал. Дверь открылась, Вовка вошёл. Пляшущее пламя свечи хорошо освещало лишь руки да шахматную доску, а всё остальное тонуло в сумраке.

– Это ты Вовка? – спросил мальчика знакомый оперативник.

– Я. Дайте мне карандаш, надо записать, пока не забыл.

– Держи, – протянули ему простой карандашик.

Мальчик взял его и на обратной стороне конверта сделал такую надпись: «Валентин Иванович Головёнкин – печник. Его почтальон – Лида Полякова». И, положив конверт перед оперативником, сказал:

– Это то самое письмо, которое ждёт Набатов. Его нужно срочно отнести ему. И на словах передать, что эта почтальонша, – ткнул он пальцем в надпись, – знает адрес и приметы печника. А я ещё занят: письма разношу. Пока.

– Пока, – ответили ему.

Побывав в квартире Сулеймановой, Вовка спустился вниз. Пошёл рядом с почтальоном.

– Сулеймановой вручил лично. Когда я вошёл, она лежала, и сначала даже не посмотрела на меня. Но письму обрадовалась. Она поднялась, зажгла свечку и стала распечатывать конверт. Тут я ушёл. А на втором этаже письмо взял длинный рыжий парень. Спрашивает: «От кого?» Отвечаю: «Разберёшься, не маленький». Он взял письмо и даже спасибо не сказал.

– Это племянник хозяйки квартиры. С ним живёт ещё какой-то дальний родственник, который к Валентину Ивановичу в ученики просится. И вот теперь мастер приглашает его, хочет в деле посмотреть.

– Да, с этой профессией сейчас не пропадёшь, – мечтательно сказал Вовка. – Кстати, может, не стоит говорить печнику, что я его письмо относил, а то вдруг передумает и не угостит вас шротом, как обещал.

– Да. Незачем ему это знать, – согласилась почтальон.

Мальчик разнёс по адресам остальные письма, попрощался и отправился домой.

Во вторник Вовка был в очереди уже в пять утра. Хлеб привезли в полвосьмого. А в десять он освободился. Вернулся домой и у подъезда встретился со своей тётей. Она принесла два неполных ведра воды из Невы. Позавтракали супом с макаронами, и Вовка поспешил в отделение.

Он постучал в дверь начальника, приоткрыл её.

– Юрий Иванович, можно к вам?

– Входи, входи, Вова, – начальник устало махнул рукой. – Здравствуй.

– Здравствуйте, – ответил мальчик и тут же в лоб задал интересующий его вопрос: – Ну как, взяли печника?

– Садись, коллега, – усмехнулся Набатов. – Надо учиться выдержке.

Вовка смутился. Стащил с головы шапку. Уселся на стул. Буркнул:

– Извините.

– А Печника мы не взяли. Против него нет ни единой настоящей улики.

– Как? – удивился Вовка. – А письмо Тухлому?

– За письмо тебе особое спасибо и за информацию тоже, – сказал Набатов. – Должен признать, что на почте наш адресный контроль корреспонденции не сработал, да и засада могла сделать оплошность. А у тебя всё получилось, как надо. Молодец. Ну а в письмо можешь и сам заглянуть.

Майор вынул из папки знакомый конверт и подал его Вовке. Тот вынул из него тетрадный лист и прочёл короткую запись, сделанную карандашом:

«Здравствуйте. Если вы по-прежнему хотите овладеть профессией печника, то приходите завтра в полдень на перекрёсток Литейного и Чайковского. Будьте на первом углу справа со стороны Невы. В руках на всякий случай держите этот конверт. Валентин Иванович».

Вовка, укладывая письмо, коротко взглянул на свою надпись на конверте с чужой припиской.

– Вот змей! – воскликнул он. – Надо же, какой осторожный…

– То-то и оно, что осторожный, – сказал Набатов. – И вот скажи теперь, за что нам его арестовывать?

– Но вы же теперь знаете адрес … Можно ведь обыск сделать.

– Ну, разумеется, можно. А что, если и обыск ничего не даст? Что тогда мы сможем предъявить ему? А главное, будет ли у нас твёрдая уверенность, что он именно тот, кто нам нужен? Вот в чём проблема. Праздник-то уже завтра.

– А что вы о нём ещё узнали? – спросил Вовка.

– Ничего криминального. Ему сейчас шестьдесят лет. Приехал в город в сороковом году из Украины. Действительно работает печником. Репутация у него, как у мастера, превосходная. Он и до войны был востребован, а сейчас и вовсе нарасхват. У него всё есть: и заработки, и знакомства. Практически в любое закрытое учреждение он может попасть без проверки. И торчать там он может столько, сколько захочет, и потом ещё заходить туда, якобы для контроля. Ну, и как он, по-твоему, устроился?

– Капитально, – ответил Вовка. – Для шпиона очень удобная профессия.

– Вот и мы думаем, что по всем косвенным признакам и, прежде всего, по связям с уголовниками, Головёнкин – враг. И, по всей вероятности, он и есть та самая ключевая фигура в тёмной игре фашистов, о которой у нас по-прежнему одни лишь смутные догадки. Но их, как ты понимаешь, к делу не пришьёшь. А нам нужны серьёзные доказательства его вины.

– Юрий Иванович, а кто пойдёт на встречу с Печником?

– Это будет один из моих знакомых, из тех, кто, возможно, станет заниматься им в дальнейшем, – ответил Набатов. И пояснил: – Каждый должен есть свой хлеб. Но руководить операцией будет капитан Денищенко. И как только мы уличим Головёнкина в шпионской деятельности, тотчас передадим его разведке. У них на него свои виды.

Этого Денищенко Вовка недолюбливал. Уж слишком он был мощным, шумным, самолюбивым. За глаза коллеги именовали его Астерием, так звали человекобыка. Всем своим телосложением он действительно напоминал это мифологическое чудовище. Его крепкая поседелая голова с густыми, словно шерсть, волосами, короткая шея, широкий нос со скошенными наружу ноздрями и недобрые оледенелые глаза внушали мальчику внутреннее беспокойство.

Вовка почесал затылок.

– А для меня в вашем плане случайно нет какого-нибудь задания?

– Извини, Володя, это дело взрослое. Все исполнители утверждались сразу двумя ведомствами.

– Ну и ладно. Юрий Иванович, а вы не рассердитесь, если я прямо сейчас пойду искать своего друга Славку Скоробогатого?

– Какого ещё Славку? – удивился майор.

– Да одного моего знакомого. Мы только подружились с ним, а его раз – и подселили к кому-то.

– Так ищи, пожалуйста, я тебя не держу? – ответил Набатов.