Озябший ангел

– А что может быть в том письме? – спросил Вовка.

– Что? Да что угодно. План действий, например, хотя нет, из-за цензуры это исключено.

– А если письмо отправить не через почту?

– Так… Этот вариант интересен и, пожалуй, предпочтительней. Ты прав. Осторожный человек обязательно воспользуется посыльным. И потом, раз Тухлому сказано, что он должен сразу же отнести письмо Жакану, значит, Печник должен быть твёрдо уверен, что его послание тоже доставят без всякой проволочки. Да. И всё-таки плана действий там не будет. А вот место и время встречи наверняка.

– Юрий Иванович, а как вы думаете, Печник знает Жакана в лицо?

– Надеюсь, что нет. Но если к нам в руки попадёт то самое письмо, то очень может быть, что мы это узнаем.

– Вы готовите двойника?

Начальник усмехнулся.

– Ты, Вовка, эдак у меня всю служебную тайну выудишь. А вдруг операция сорвётся? Что мне тогда прикажешь думать?

– Если всё хорошо продумать, не сорвётся.

– Дай-то Бог. Только вот посылать двойника опасное дело. Его могут и проверить. А времени у нас нет, чтобы хоть что-нибудь узнать об этом снайпере. Со слов Тухлого, Жакан как-то во хмелю проболтался, что ему нужно убрать кого-то очень важного. За это он уже и задаток получил.

– А если на встречу придёт не Печник? – спросил мальчик. – Неплохо бы и его знать в лицо.

– Хорошо ты соображаешь, Вовка, – улыбнулся майор. – Мы очень надеемся, что найдём его.

– Юрий Иванович, вы не против, если я пойду к дому рыжего и поброжу там?

– Здравая мысль. Спасибо, – поблагодарил мальчика Набатов. – Ты дела не испортишь, я уж понял. Засада засадой, а подстраховаться не повредит. Однако холодно сегодня: на термометре минус двадцать. Ты вот что, как только захочешь погреться, постучи в квартиру рыжего дважды по два удара – это наш стук, тебя впустят. Кстати, передай им заварку.

Начальник милиции достал из ящика стола пачку грузинского чая и отдал её пареньку.

В начале четвёртого у дома рыжего появилась сухонькая измождённая женщина лет пятидесяти с тощей сумкой почтальона. Она остановилась у второго подъезда, подняла голову вверх, сокрушённо качнула головой. И тут к ней подошёл Вовка.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, – уныло ответила она.

– Если вы устали. Я мог бы помочь вам разнести почту, – деликатно предложил он.

Почтальон внимательно посмотрела на мальчика.

– Не откажусь, – сказала она, – силы на исходе. Тебя сам Бог послал. Всего три письма осталось. Не разнесу их сегодня – придётся завтра приходить сюда, в свой выходной. А так не хочется.

– Давайте, – протянул он руку.

Она подала ему армейский треугольник.

– Это Латышеву в тридцать первую. Здесь на третьем этаже. Там отец солдата живёт.

– Я быстро, – пообещал Вовка и зашёл в подъезд. И минут десять не возвращался. Вышел очень смущённый.

– Извините…

– Попросил прочесть? – высказала она догадку.

– Да, – ответил мальчик.

– Молодец, – благодарно кивнула она. – Я тоже не могу отказаться. Знаю, для них это очень важно. А вот это письмо в третий подъезд, в пятьдесят седьмую квартиру.

– Это… пятый этаж? – уточнил Вовка.

– Да. Там живёт Нартова. Если она на работе, оставь у неё на кухонном столе. Только осторожно на лестнице! – предупредила его почтальон. – Здесь она вся обледенела. Помои выливают. В этом подъезде уже неделю, как перекрыли воду, труба лопнула. А теперь ещё и канализация забилась. А люди уже так обессилили, что и спуститься не могут.

– Хорошо. Я понял, – сказал мальчик и, зажав в руке обжигающий холодом конверт, направился к двери подъезда.

Вскоре Вовка спустился.

– Дома никого нет, – сказал он. – Письмо, как вы и сказали, я положил на стол.

– Спасибо, мальчик. Ну, а дальше я и сама справлюсь. Последний адресат в соседнем доме на первом этаже живёт. Так что спасибо за выручку.

– Пожалуйста. Если в понедельник мы снова встретимся – пару домов моих, – предложил мальчик.

– Замечательно, – сказала почтальон. – Я буду здесь примерно в это же время.

Они попрощались и разошлись.

В понедельник около двух часов пополудни Вовка прогуливался у того же дома. Настроение было скверное. В воскресенье погас свет, а вслед за ним отключили и воду. Керосина в доме ни грамма. Свечей всего десяток. Да ещё и тётя пришла с работы сама не своя: её завод закрылся. Как жить?

Минут тридцать спустя на тропинке показалась почтальон. Увидев его, она насильно улыбнулась.

– Здравствуйте, – поприветствовал её Вовка.

– Здравствуй, мальчик. Еле дотащилась, – сказала она. – Вроде, и сумка пустая, а сил уж и на неё не хватает.

– Ну, я готов, – бодро сказал Вовка. – Много сегодня писем?

– Слава Богу, не много. Два письмеца в последний подъезд этого дома и три в соседний дом.

Она открыла сумку, отделила от тощей пачечки писем два из них и по очерёдности протянула их Вовке.

– Это в девяносто четвертую Сулеймановой – она на четвёртом этаже, а это Бритову на второй этаж в квартиру восемьдесят восемь.

Вовка взглянул на второй конверт, прочёл: «Бритову Евгению (для Р.)» и спросил:

– А это письмо откуда? Тут даже почтового штемпеля нет. Его вообще нести не обязательно.

– Ну что ты. Это письмо из добрых рук. Какая мне разница: через почту оно пойдёт или через меня, – всё равно нести придётся. А коль хороший человек попросил, как тут откажешь?