Илерия похолодела. Каждая клеточка ее тела напряглась под проницательным взглядом. Крохотное, лишенное четких границ тельце паники зашевелилось где-то в груди.
– Господин Беркли, Вы говорите странные вещи, – ненавязчиво, уклончиво, с улыбкой. Талант говорить словами, не имеющими информации вербальной, но наполненной скрытой – вот, что дала Илерии ее мать, имевшая зависимость от странных и поганых вещей, но при этом всегда остававшейся добропорядочной дамой.
Если этот Эрик Штраутц вновь появился бы в жизни Илерии, то она опять проломила бы его череп. И будет повторять убийство ровно до тех пор, пока его тушу не обглодают крысы или черви, не оставив места еще одному возвращению.
– Если Вам не нужны пациенты, зачем же списывать их? – Брови Виктора и так бывшие вразлет, устремились вверх. – Своими руками подписали смертный приговор девяти ни в чем не повинным людям! – Он зацокал языком.
Опешив, Илерия сначала не нашлась, что и сказать. Неожиданный поворот не дал ей возможности вовремя нажать на тормоз. Она уже на полной скорости мчалась в направлении, где были лишь она, Эрик и обвинения Виктора.
– Пациенты? – Переспросила Илерия.
– А Вы еще кого-то убили? – Удивился Виктор и удалился, насвистывая под нос.
Илерия смотрела ему вслед, гадая, знает ли он про Эрика Штраутца. Если, конечно, узнал, то выбрал другой, отличный от Марии путь. Он хочет выбить почву из-под ее ног. Вопрос в том, получится ли у него это или же нет.
Если Виктор носит синюю мантию, то это вовсе не значит, что он божий посланник в этом мире.
Мораль и гуманизм всегда претили ей. Добрые старые принципы, вылитые самыми великими просветителями, учили глупости, недалекости и слабости, а Илерия жила среди кровожадных волков и лучше пусть у них на ужин будут соседи, а не она.
Волки вышли на охоту.
– Начала напевать себе под нос Илерия. —
Сегодня у них на ужин соседи,
А завтра может буду я.
– Госпожа Грей, – миловидная женщина с седеющими у висков темными волосами, с покорностью на лице и стеснением приблизилась к Илерии, нагнав ее у самого выхода из крыла. – Вас просил доктор Джеймс к себе.
Что понадобилось этому ублюдку, Илерия не знала. Хотя сам факт того, что он посмел ее беспокоить, а тем более «просить к себе», будил некоторого рода раздражение.
Женщина с седеющим волосом, личный помощник доктора Джеймса, ранее часто попадалась Илерии на глаза,. Еще будучи лаборантом в архиве, она вызывала стоическое желание зевать и даже сейчас, неожиданно прыгнув по карьерной лестнице, оставалась все тем же тошнотворно скучным экземпляром без явных талантов. Но ее плюс в том, что она по-прежнему побаивалась Илерию. Несколько лет даже ручки тряслись в ее присутствии. Хотя надо отдать должное – сейчас ее взгляд стал смелее.
– У меня дела, – обнажив клык в раздражении, Илерия чуть наклонилась к женщине, на бейдже которой было напечатано серое, как и ее тапочки, имя. – Так и передайте, пожалуйста, Марта.
– Но, – ее голос дрогнул, а губы сжались в одну линию. – Он настоятельно просил Вам прийти.
– Ах, настоятельно?! – Илерия осклабилась, приведя Марту в предобморочное состояние.
– Ну, если доктор Джеймс настаивает!
Сегодняшняя ситуация начинала выстраивать вокруг Илерии немыслимые для продвижения преграды. Вокруг не было стен, и никакая из дорог не обещала кончиться тупиком или же обрывом. Последние решения стали создавать на пути опасные виражи, а мозг, плетущий интригу, еще не до конца осмысленную, жал на газ. Это не нравилось. Она обучила, выкормила своим молоком, воспитала в Илерии потрясающе хитрого охотника, знающего цену любой жизни, даже если она бесценна.
Привычка быть в тесных отношениях, в горячих объятиях с врагом, выручала, неоднократно выбивая последние клыки у тех, кто скалился и рычал, плюясь пеной в ее сторону. И доктор Джеймс подавал первые признаки бешенства – он потерял чувство страха. Он, как дикий волк, пораженный недугом, становился на задние лапы, пытаясь схватить Илерию за горло, блокировать ее и подарить вирус через укус.
Но и против него есть пуля.
– Рано, Илерия, еще рано, – сказала она, идя по пустому коридору, такому же белому и стерильному.
Распустив волосы, Илерия изобразила улыбку, и, неуверенно коснувшись шрама, остановилась перед дверью кабинета с именной табличкой: «Артур Джеймс. Заместитель главного хирурга».
Больной бешенством ублюдок доктор Джеймс.
Два стука и голос из-за двери пригласил ее войти.
Доктор Джеймс стоял спиной к входу, копошась в папках. Макулатурное царство, воняющее бумагой и чернилами.
Он даже не обернулся, уткнувшись своим длинным носом в ящик стола. Натянутый на согнутой спине халат позволял видеть напряженные мышцы.
Собравшись, чтобы голос не дрогнул, Илерия произнесла: «Здравствуйте».
– О, госпожа Грей! – Радостно взмахнув руками, он пригласил ее сесть в кресло у рабочего стола, заваленного листами бумаги.
Поборов в себе отвращение к царившему здесь беспорядку, Илерия взяла в руки валявшийся на самом краю открытый клей карандаш. Оглядела стол, выискивая колпачок и одновременно с этим осторожно высматривала что-нибудь интересное, и что могло бы в будущем ей пригодиться.
– Я рад, что Вы заглянули! Хотите чаю? —доктор Джеймс встал у кресла.
– Откажусь, – ответила Илерия, подкручивая колесико и внимательно следя, как белая масса клея прячется за стенками тюбика. – У меня мало времени.
– Простите, – он смотрел в упор, пробегая по лицу Илерии взглядом.
Ей показалось, что ее облизала мерзкая болотная жаба, и неосознанно оттерла щеки пальцами, желая избавиться от ощущения склизкости.
– Я не просто так просил Вас зайти, госпожа Грей. Есть один пациент, которого передали Вам… – он замялся и, скромно вжав голову в плечи, положил перед Илерией папку. – Я давно его наблюдаю, так что…
Открыв документ, Илерия узнала старика на фотографии. Данные тоже оказались теми же, что были и у нее. Он был среди тех, кому она утром подписала утилизацию. Его доставили три дня назад с менингеальной фазой полиомиелита. На нем больше невозможно было проводить опыты. Материал изжил себя.
Его лицо напоминало маску грустного клоуна: выцветшая коричневато-синяя кожа, осыпающаяся сухими струпьями; небольшая черепная коробка тем не менее помещала на себе крупное лицо; глаза желтые с разными по размеру радужками.
Бессмысленная трата времени, вот какими Илерия считала подобные экземпляры. В них не было ничего, что могло помочь науке или карьере. Расстраивало то, что этот безмозглый кретин в белом халате, пыхтящий сейчас около нее, не видит даже этого.
– Не стоит тратить свое внимание, – озвучила Илерия, откидывая и папку, и клей на стол. – Через пару часов он пойдет в утиль с восьмью такими же.
– Я знаю об этом, потому и хотел с Вами поговорить. Если Вы не против, я бы хотел его забрать в свою лабораторию.
Илерия глянула на него, мысленно ломая его шею, на которой держалась голова с мерзкой рожей.
«Если Вы не против»…
Сегодня на ужин у них соседи,
А завтра, может, буду я…
– Что же Вас так заинтересовало в этом пациенте? – Илерия широко улыбнулась. – Я не заметила у него ничего, кроме неприятной болячки.
Доктор Джеймс замялся, подбирая слова:
– Ну, – сказал он, наконец, – я не так давно начал исследование по теме, что Вы предложили мне еще в годы защиты докторской.