Бироновщина

Особенно же, какъ передавали шопотомъ, она была потрясена признанiемъ, безотчетно вырвавшимся y одного изъ судей Волынскаго. Въ ихъ числ? былъ также шуринъ посл?дняго, Александръ Нарышкинъ. Вм?ст? съ другими подписавъ приговоръ, Нарышкинъ по?халъ домой; но въ экипаж? онъ впалъ въ обморочное состоянiе, а по возвращенiи домой съ нимъ сд?лалась горячка.

– Я извергъ! – кричалъ онъ въ бреду: – я осудилъ невинныхъ, я послалъ на смерть своего брата!

Считаемъ ум?стнымъ по этому поводу привести зд?сь зам?чательный отзывъ Екатерины Великой, которая, вскор? по вступленiи своемъ на престолъ, просмотр?ла все д?ло о Волынскомъ: "Сыну моему и вс?мъ потомкамъ сов?тую и поставляю читать сiе Волынскаго д?ло отъ начала до конца, дабы они вид?ли и себя остерегали бы отъ такого беззаконнаго прим?ра въ производств? д?лъ. Злод?и Волынскаго взвели на него изм?нническiй умыселъ, будто онъ себ? присвоить хот?лъ власть государя, что отнюдь на д?л? не доказано. Волынскiй былъ гордъ и дерзостенъ въ своихъ поступкахъ, однако не изм?нникъ, но, напротивъ того, добрый и усердный патрiотъ и ревнитель къ полезнымъ поправленiямъ своего отечества"…

На могильной же плит? Волынскаго (у церкви Сампсонiя на Выборгской сторон?), по приказанiю Екатерины, была добавлена надпись: "Казненъ невинно".

X. Лилли няньчитъ насл?дника престола

Какъ только пере?здъ Двора на л?тнее пребыванiе въ Петергофъ былъ окончательно р?шенъ, были приняты самыя энергичный м?ры къ приведенiю въ надлежащiй видъ какъ большого петергофскаго дворца, такъ и лежащаго подъ нимъ Нижняго сада. «Зимнiя» палаты, предназначенныя для самой государыни, выходили на солнечную сторону, и такъ какъ она, по своему бол?зненному состоянiю, не могла спускаться въ садъ, то единственная ея прогулка изъ опочивальни была на стеклянную галлерею, служившую столовой для «придворныхъ кавалеровъ». Для защиты отъ солнечнаго зноя на этой галлере? были устроены полотняныя ширмы, подъ прикрытiемъ которыхъ императрица сид?ла по часамъ въ кресл?, вдыхая св?жiй ароматъ пос?янныхъ внизу «для плезиру ея величества» (какъ значилось въ счетахъ дворцовой конторы) ржи, овса, ячменя и гречи.

Къ услугамъ вс?хъ другихъ обитателей петергофскаго дворца были т?нистыя аллеи Нижняго сада, гд? вс? фонтаны были капитально исправлены и выложены раковинами, пруды вычищены, дороги и дорожки заново утрамбованы, въ "приличныхъ" м?стахъ поставлены зеленыя "лавки" и проч., и проч. Но гуляющихъ было мало. Общее настроенiе во дворц?, особенно на половин? принцессы Анны Леопольдовны, было очень тревожное и удрученное, какъ бы передъ неминуемой катастрофой. Шопотомъ обм?нивались разными предположенiями относительно будущаго, такъ какъ, по отзыву врачей, дни государыни были сочтены. Передавали за в?рное, что посолъ нашъ при датскомъ Двор? Бестужевъ-Рюминъ, сторонникъ Бирона, вызывается изъ Копенгагена въ Петербургь для зам?щенiя открывшейся посл? Волынскаго вакансiи кабинетъ-министра. Такимъ образомъ, было основанiе опасаться, что Биронъ, не скрывавшiй своего нерасположенiя къ принцесс?, воспользуется въ р?шительную минуту случаемъ устранить ее отъ престола.

Въ это-то время совершилось событiе, разомъ разрядившее грозовую атмосферу Двора: 12-го августа y Анны Леопольдовны родился сынъ; стало быть, им?лся законный, мужескаго пола насл?дникъ престола! А опека надъ нимъ ближе всего, конечно, должна была принадлежать ей же, родной матери.

Для герцога курляндскаго это было, безъ сомн?нiя, страшнымъ ударомъ; онъ не давалъ себ? и труда скрывать свою досаду. Супруга же его, при всей своей ограниченности, ум?ла лучше притворяться, выказывала особую н?жность къ новорожденному принцу и выговорила себ? право пеленать его собственноручно. Бол?е же вс?хъ, даже бол?е самой матери, обрадовалась государыня: по ея приказанiю, колыбель младенца въ тотъ же день была перенесена въ комнату, смежную съ ея собственной опочивальней, и для него была взята здоровая кормилица изъ простыхъ бабъ сос?дней чухонской деревушки. Зат?мъ въ Петергофъ были вызваны два почтенныхъ академика Академiи Наукъ: Крафтъ Георгъ-Вольфгангъ и Эйлеръ Леонардъ, которымъ было поручено, какъ "астрогнозамъ", составить по небеснымъ св?тиламъ "гороскопъ" новорожденнаго. Въ наше время объ астрологiи говорятъ не иначе, какъ съ снисходительной улыбкой. Въ т? времена и большинство ученыхъ в?рило, что y каждаго смертнаго есть "своя зв?зда", и оба академика вывели для сына принцессы Анны Леопольдовны такой ужасающiй гороскопъ, что не р?шились предъявить его больной цариц?, а представили ей другой, вполн? благопрiятный. По странной случайности, однако, первоначальный гороскопъ, какъ говорятъ, до точности в?рно предсказалъ трагическую судьбу первенца Анны Леопольдовны.

Надо было выбрать и имя для маленькаго принца. Между молодыми родителями заран?е уже происходили по этому поводу оживленные споры. Принцъ Антонъ-Ульрихъ, какъ лютеранинъ, хот?лъ дать сыночку н?сколько именъ и все н?мецкихъ; онъ никакъ не могъ взять въ толкъ, что православные получаютъ при крещенiи всего одно имя и притомъ лишь изъ т?хъ, что значатся въ православныхъ святцахъ. Императрица своимъ властнымъ голосомъ положила конецъ пререканiямъ:

– Родитель мой былъ Іоаннъ; такъ пускай же и насл?дникъ мой будетъ Іоанномъ!

Возражать ужъ не приходилось.

Для Лилли Врангель царственный младенецъ былъ также св?тлымъ лучомъ въ окружающихъ, потемкахъ. Покои принцессы находились на противоположной сторон? дворца, а потому Лилли по н?скольку разъ въ день нав?щала маленькаго принца Іоанна, чтобы приносить молодой матери изв?стiя о состоянiи его здоровья. Вначал? y нея вышло изъ-за этого даже столкновенiе съ самой герцогиней Биронъ. Когда Лилли входила разъ въ д?тскую, герцогини тамъ не было. Кормилица, только-что откормивъ младенца, укладывала его въ, колыбельку. Не досыта ли онъ насосался, или же грубыя руки дюжей чухонки обращались съ нимъ недостаточно н?жно, – но онъ запищалъ.

– Ахъ ты, мой птенчикъ! – сжалилась Лилли и, вынувъ ребенка изъ колыбели, начала его убаюкивать колыбельной п?сенкой.

За этимъ застала ее герцогиня.

– Да какъ ты см?ешь его трогать! – запальчиво напустилась она на непризванную няню и выхватила маленькаго принца изъ ея рукъ.

Тотъ не оц?нилъ, однако, этой чести и заявилъ громкiй протестъ.

– Вотъ видите ли, ваша св?тлость, – зам?тила Лилли: – y меня онъ совс?мъ уже утихъ, а вы его опять разбудили.

– Я же и виновата? Ты забываешься!

И въ сердцахъ герцогиня принялась такъ размашисто укачивать младенца, что онъ разорался уже благимъ матомъ. Такъ ламентацiи его въ полуотворенную дверь царицыной опочивальни достигли и до слуха Анны Іоанновны, и сама она появилась на порог?.

– Что вы тутъ д?лаете съ нимъ?

Герцогиня мотнула головой на Лилли:

– Да все вотъ она!

– У меня, ваше величество, онъ уже уснулъ, – почтительно прис?дая, стала оправдываться Лилли, – но герцогиня отняла его y меня. Я знаю, какъ няньчиться съ д?тьми…

– Гд? же ты этому научилась?

– У кузины моей въ Лифляндiи: y нея такой же крошка-сыночекъ, и я всегда укладывала его спать.

– Ну, посмотримъ, какъ-то ты сладишь съ нашимъ крикуномъ. Отдай-ка ей его назадъ, Бенигна.

Принявъ "крикуна" отъ герцогини, Лилли тотчасъ удостов?рилась въ главной причин? его неудовольствiя.

– Да его надо перепеленать!

И точно: какъ только она перем?нила пеленки, маленькiй принцъ пересталъ кричать и задремалъ. Тогда она опустила его въ его нарядную колыбельку и прикрыла не мен?е наряднымъ од?яльцемъ.

– Ну, что, Бенигна, что ты теперь скажешь? – обратилась императрица къ герцогин?.

Та бросила на Лилли далеко не дружелюбный взглядъ и зам?тила, что "его высочеству наскучило наконецъ плакать".

– Ну, конечно, – улыбнулась государыня. – Во всякомъ раз? обходиться съ нимъ она ум?етъ, и ты ей напредки уже не препятствуй.

На шестой день посл? рожденiя новаго насл?дника престола состоялись его крестины. Происходило таинство не въ дворцовой церкви, а въ собственной опочивальн? ея величества, въ присутствiи цесаревны Елисаветы, кабинетъ-министровъ, иностранныхъ пословъ и придворныхъ особъ обоего дола, изъ которыхъ, впрочемъ, многiя, за т?снотою пом?щенiя, должны были оставаться на смежной галлере?. Будучи единственной воспрiемницей своего внучатнаго племянника, Анна Іоанновна, несмотря на свое тяжкое недомоганье, первую половину обряда держала его на рукахъ, не садясь въ поставленное за нею кресло. Въ двухъ шагахъ позади ея стояли герцогиня Бенигна во всемъ блеск? своихъ бриллiантовъ и чухонка-кормилица въ своемъ безвкусномъ нацiональномъ наряд?.

Царственный младенецъ, передъ т?мъ накормленный, велъ себя вполн? благоприлично, изр?дка лишь въ полусн? издавая неопред?ленные звуки. Но вотъ главный придворный священникъ взялъ его изъ рукъ август?йшей воспрiемницы, чтобы троекратно погрузить въ купель, – и комната огласилась такимъ раздирательнымъ крикомъ, что государыня, принявъ его обратно отъ священника, посп?шила передать его герцогин?, кормилиц?.

Но б?дный ребенокъ не хот?лъ угомониться. Анна Іоанновна, въ изнеможенiи опустившаяся уже въ свое кресло, растерянно оглянулась. Увид?въ тутъ въ дверяхъ д?тской, среди десятка женскихъ лицъ, и Лилли, она сд?лала ей знакъ.

Можно себ? представить общее удивленiе, когда робкими шагами, съ густымъ румянцемъ смущенiя на миловидномъ личик?, приблизилась молоденькая камеръ-юнгфера принцессы и отобрала вопящаго младенца въ свою очередь y кормилицы. Какъ и прежде, на рукахъ y нея онъ почти тотчасъ присмир?лъ.

По окончанiи священнаго обряда, государыню обступили сановные поздравители, чтобы наперерывъ одинъ передъ другимъ принести ей наилучшiя пожеланiя. Двоихъ изъ поздравителей: Бестужева-Рюмина и Миниха-сына, Анна Іоанновна съ своей стороны поздравила: Бестужева – вторымъ кабинетъ-министромъ и Миниха – камергеромъ при насл?дномъ принц? Іоанн? Антонович?.

Лилли воспользовалась общей сутолокой, что бы, сбывъ новоокрещеннаго кормилиц?, самой стушеваться. Но ее удержала за руку безотлучная спутница цесаревны, Аннетъ Скавронская.

– Постой же, милочка! И поздороваться не хочешь? Если-бъ ты знала, какъ ты была мила! Старики – и т? даже спрашивали: "Кто эта прелесть?"

– Перестань, Аннетъ, говорить вздоръ…

– Вовсе не вздоръ. Ты распустилась, право, какъ цв?токъ…

– Ну, прошу тебя, Аннетъ! Лучше скажи-ка: какъ ты провела л?то?

– Да какъ его проводить въ город?? Хорошо еще, что окна нашего дворца выходить на Царицынъ Лугъ, гд? все л?то стоять лагеремъ войска. На зеленой мурав? раскинуты ихъ б?лыя палатки и происходить всякiя экзерсицiи, кампаменты военные; на солнц? такъ и сверкаютъ ружья и сабли…

– Такъ что ты, пожалуй, и думать забыла про своего Воронцова?

– Т-с-с-с! В?дь никто зд?сь ничего еще и не подозр?ваетъ…

– А онъ все еще въ своемъ линейномъ полку въ провинцiи?

Скавронская глубоко вздохнула.

– Ужъ и не говори! И когда-то еще оттуда выберется! А я вотъ сохни тутъ и сокрушайся… Иной разъ, знаешь, просто отчаянность находить. А что, Лилли, твой Самсоновъ?

Лилли не то смутилась, не то разсердилась.