Бироновщина

– Знать, шибко убился, до обумертвiя, – подалъ голосъ будочникъ. – Да и лошадь, вишь, на него навалилась.

– Такъ подыми ее, за хвостъ-то.

Сталъ будочникъ тащить ее за хвостъ.

– Ну, ну, вставай, что ли!

Лошадь сд?лала попытку приподняться, но опять повалилась.

– Да ты бы въ бокъ ее лебардой! – командовалъ жандармъ.

Алебарда под?йствовала: посл? новаго усилiя лошадь поднялась на ноги, но дрожала еще вс?ми членами.

– Эхъ, эхъ! и кол?на-то себ? какъ отшибла! – зам?тилъ будочникъ. – А б?гунокъ твой все еще безъ памяти.

– Такъ растолкай его!

Сталъ будочникъ расталкивать "б?гунка", но тотъ по-прежнему не подавалъ и признаковъ жизни.

– Н?тъ, какъ есть мертвое т?ло!

– Эка служба каторжная! – пробурчалъ жандармъ, нехотя сл?зая наземь.

Но едва только онъ подошелъ къ "мертвому т?лу", какъ т?ло ожило, схватило его за об? ноги, и самъ онъ растянулся на земл?. Въ тотъ же мигъ Самсоновъ вскочилъ на ноги и – на собственную лошадь жандарма.

– Вотъ такъ такъ! Ай, молодца! Ха, ха! – раскатисто загрохотали ломовики, свид?тели всей этой сцены. – Ну-ка, лови его теперь, лови!

Пока ошеломленный жандармъ пришелъ въ себя да собрался нагонять б?глеца на оставленной ему чужой лошади, съ трудомъ передвигавшей свои разбитыя ноги, – того и сл?дъ простылъ.

VIII. Фельдмаршалъ графъ Минихъ

Во второй половин? апр?ля солнце заходить въ Петербург? довольно поздно – около 8-ми часовъ вечера. Когда описанная сейчасъ скачка съ препятствiями пришла къ концу, солнце было уже за горизонтомъ; но темноты еще не наступило, а потому ?хать къ дому графа Миниха прямымъ путемъ по набережной y вс?хъ на виду было бы безразсудно.

Проскакавъ внизъ по Кадетской линiи до большого проспекта, Самсоновъ завернулъ по проспекту нал?во, а когда миновалъ н?сколько линiй, то взялъ опять направо и мчался такъ все впередъ, пока не достигъ Малаго проспекта.

Зд?сь въ т? времена была еще почти сплошная дичь и глушь: кое-гд? лишь убогiй домишко, а то заборы, огороды или по-просту пустыри, поросшiе кустарникомъ.

Весь Малый проспектъ, и вверхъ и внизъ, точно вымеръ; свид?телей, значить, не было. Сойдя съ лошади, Самсоновъ потрепалъ ее сперва въ благодарность по ше?; потомъ сорвалъ съ куста добрый хлыстъ (плетку во время паденiя онъ потерялъ), повернулъ лошадь головой въ сторону большой Невы и вытянулъ ее хлыстомъ. Неприготовленная къ такому обращенiю посл? испытанной только-что ласки, она сд?лала воздушный прыжокъ и ускакала вонъ.

Теперь только Самсоновъ огляд?лъ свое платье: сверху до низу оно было забрызгано, замазано уличною грязью. Онъ взялся за голову: и картуза на немъ уже не было! Ну, какъ въ такомъ видъ предстать передъ фельдмаршаломъ?

На помощь ему пришла сама природа. Съ Ладожскаго озера нагнало дождевую тучу, закрапалъ дождь и вдругъ полилъ какъ изъ ведра.

Подставляя подъ ливень, какъ подъ душъ, то лицо и грудь, то бока, то спину, Самсоновъ смылъ съ себя вс? сл?ды улицы, а зат?мъ, въ виду сгустившихся уже сумерекъ, р?шился двинуться къ конечной своей ц?ли. Четверть часа спустя онъ входилъ подъ колоннаду крыльца фельдмаршалскаго дома. У входа гор?ли два масляныхъ фонаря, а потому стоявшiй за стеклянною дверью швейцаръ могъ хорошо разгляд?ть всю неприглядную фигуру юноши, съ непокрытой головы и всей одежды котораго вода б?жала ручьями. Поэтому же онъ встр?тилъ входящаго далеко нелюбезно:

– Чего л?зешь параднымъ ходомъ! Еще насл?дишь тутъ y меня…

– Ужъ не взыщи, почтенн?йшiй, – съ скромною развязностью извинился Самсоновъ, хотя сердце подъ камзоломъ y него сильно стучало. – Я къ его сiятельству фельдмаршалу по самонужн?йшему д?лу. Ну, ужъ погодка!

– А картузъ твой гд??

– Картузъ?.. Да на мосту, вишь, в?тромъ съ головы сорвало и въ Неву снесло.

– Гмъ… – промычалъ съ н?которою какъ бы недов?рчивостью швейцаръ. – Да какъ я пущу тебя къ его сiятельству въ такомъ обличь?? Тебя кто послалъ-то?

"Кого ему назвать? Назову-ка сына фельдмаршалскаго; в?дь, онъ каждый день, почитай, дежуритъ въ Зимнемъ дворц?."

– Послалъ меня къ своему родителю молодой графъ; государыня его нынче дольше задержала…

– Почто же ты о томъ сряду не сказалъ? Ты малый, не финтишь ли?

Въ это время къ крыльцу подкатила карета.

– Да вотъ и самъ молодой графъ! воскликнулъ швейцаръ и выб?жалъ на улицу.

Сквозь стеклянную дверь Самсонову было видно, какъ швейцаръ, открывъ карету и высадивъ своего молодого господина, началъ что-то наскоро ему докладывать.

"См?лость города берегь!" – сказалъ себ? Самсоновъ и сталъ y самаго входа.

Такимъ образомъ, молодой Минихъ, входя, тотчасъ его увид?лъ.

– Это онъ и есть? – спросилъ онъ швейцара.

– Онъ самый, ваше сiятельство.

– Ты что это наплелъ на меня? – обратился онъ къ Самсонову. – Да постой, лицо твое мн? словно знакомо…

– Ваше сiятельство не разъ уже меня вид?ли, – отв?чалъ Самсоновъ и прибавилъ шопотомъ: – Присланъ я къ господину фельдмаршалу подъ кровомъ глубочайшей тайны, дабы чести его порухи не было.

– Отойди-ка, – сказалъ Минихъ швейцару. – Кто жъ это прислалъ тебя?

– Артемiй Петровичъ Волынскiй.

При имени павшаго въ немилость кабинетъ-министра молодой графъ побл?дн?лъ и нахмурился.

– Ты, в?рно, съ письмомъ отъ него? – спросилъ онъ.

– Съ письмомъ; но мн? вел?но передать его въ собственныя руки вашего батюшки.

– Я уже передамъ; а ты зд?сь обождешь.

И, взявъ письмо Волынскаго, сынъ фельдмаршала удалился.

Минуты ожиданiя были для Самсонова томительны и страшны.

"А ну, какъ старый графъ не захочетъ ввязаться въ это д?ло и отошлетъ меня назадъ, или просто прикажетъ арестовать меня?"

Ждалъ онъ, пожалуй, десять, много двадцать минутъ, но протянулись, сдавалось ему, ц?лые часы, пока не явился наконецъ денщикъ и не повелъ его съ собой. Поднявшись по широкой, устланной ковромъ л?стниц? во второй этажъ, они черезъ прiемную прошли въ графскiй кабинетъ. Осв?щался кабинетъ столовой лампой, покрытой большимъ абажуромъ, а потому въ немъ царилъ мягкiй полусв?тъ.