Бироновщина

Онъ повернулъ къ ней голову, – и въ глазахъ его отразилось то же сiянье, но какъ бы усиленное еще собственнымъ его огнемъ.

– Знаете ли, Лизавета Романовна, кто вы теперь такая?

– Кто?

– Сказочная царевна!

– А ты самъ в?рно Иванъ-царевичъ, что увозитъ меня на край св?та?

– И увезу!

Въ голос? его звучала такая восторженная нота, что Лилли даже жутко стало.

– Н?тъ, Гриша, – сказала она серiозно. – Ты еще насъ опрокинешь; дай-ка мн? править.

Онъ безпрекословно отдалъ ей возжи; но тутъ вдругъ на пунцовой отъ мороза щекъ ея онъ за м?тилъ б?лое пятнышко.

– У васъ щека отморожена!

Отнявъ опять y нея возжи, онъ остановилъ оленей и подалъ ей комъ сн?га.

– Вотъ потрите, да хорошенько, хорошенько!

Она принялась оттирать отмороженную щеку.

– Если бы ты зналъ, какъ это жжетъ!

– Т?мъ лучше.

– Ну да! Вотъ посмотри: прошло или н?тъ?

– Прошло, – отв?чалъ онъ – и, точно на него нашло затм?нiе ума, губы его прикоснулись къ ея щек?.

Лилли съ крикомъ выскочила изъ саней и быстрыми шагами пошла обратно въ сторону Петербурга. Не сд?лала она, однако, и двадцати шаговъ, какъ Самсоновъ въ саняхъ нагналъ уже ее и по?халъ рядомъ.

– Простите, Лизавета Романовна, меня окаяннаго! – умолялъ онъ раскаяннымъ тономъ. – Сами вы в?дь назвали меня Иваномъ-царевичемъ… Словно необоримая сила тутъ меня толкнула… Ну, простите! До Петербурга в?дь еще верстъ пять…

Она, не отв?чая, ускорила только шаги.

– Ну, будьте умненькой, сядьте! – продолжалъ онъ. – Я самъ, пов?рьте, еще больше васъ терзаюсь. До города я ни разу на васъ глазъ не подниму, ни словомъ не промолвлюсь. Все равно в?дь не дойдете и въ пути еще замерзнете.

Посл?днiй аргументъ былъ настолько уб?дителенъ, что она, попрежнему не удостоивая его отв?та, р?шилась, однако, с?сть, дала и обложить себ? опять ноги теплымъ оленьимъ м?хомъ.

Не слыша уже ни гика, ни свиста, олени затрусили мелкой рысцой. Самсоновъ еле шевелилъ возжами, а Лилли уткнулась лицомъ въ свою муфту. Вся зимняя картина кругомъ разомъ перем?нилась. Отъ догорающаго заката они повернули обратно къ сумеречной тьм?, и ч?мъ дальше, т?мъ глубже погружались въ эту безпросв?тную тьму. Потухло совершенно и св?тлорадостное возбужденiе на душ? y Лилли, но гн?въ ея также остылъ и уступилъ м?сто бол?е спокойному разсужденiю:

"Назвала его Иваномъ-царевичемъ, а онъ сей часъ и вообразилъ ужъ… Вотъ глупый-то! Под?ломъ вору и мука."

Вдали замелькали огоньки Петербурга, а немного погодя на вспыхивающемъ горящею нефтью фонъ Ледяного дома вырисовался и темный силуэтъ Исаакiевскаго моста. Мысли Лилли невольно перенеслись къ новобрачнымъ въ Ледяномъ дом?, и сердечко ея наполнилось жалостью.

– А в?дь карлики-то до утра тамъ, пожалуй, замерзнуть! – проговорила она вслухъ. – Не отдать ли имъ эту оленью шкуру? Она очень гр?етъ…

Самсоновъ издалъ въ отв?тъ только какой-то нечленоразд?льный звукъ.

– Ты что тамъ бурчишь?

Тотъ же глухой звукъ.

– Что y тебя языкъ во рту примерзъ?

– Я, Лизавета Романовна, в?дь об?щался молчать… Все вотъ думаю, не придумаю, ч?мъ бы мн? откупиться… Знаю! Я брошу зд?сь перстень, что пожаловала мн? нынче государыня.

Онъ снялъ перчатку съ правой руки и взялся уже за перстень, какъ оказалось, съ огромнымъ рубиномъ, окруженнымъ бриллiантиками.

– Не см?й! – остановила его Лилли. – Ты долженъ особенно дорожить этимъ подаркомъ.

– Но вину мою вы мн? такъ и не отпустите?

– И не жди! И на глаза мн? ужъ не показывайся!

– Помилосердуйтесь! Назначьте хоть какой-нибудь срокъ.

– Хорошо, – смилостивилась она: – сегодня 6-е февраля? Такъ ровно черезъ годъ въ этотъ самый день ты можешь явиться ко мн? во дворецъ.

– Лизавета Романовна! черезъ полгода?

– Сказано разъ: черезъ годъ, такъ тому и быть. А вотъ уже и Ледяной домъ. Ты не забудешь отдать карликамъ эту полость?

– При васъ же ее отдамъ.

Окликнувъ стоявшаго y ледяныхъ воротъ часового, Самсоновъ передалъ ему отъ имени будто бы Волынскаго, оленью шкуру для новобрачныхъ а повезъ зат?мъ Лилли дал?е до самаго дворца. Когда тутъ сани остановились y бокового крыльца, Лилли сошла съ саней со словами:

– Итакъ до 6-го февраля будущаго года.

Она ожидала, что онъ еще разъ повторитъ свою просьбу, и тогда, быть можетъ… Но онъ пожелалъ ей только на прощанье упавшимъ голосомъ:

– Храни васъ Богъ!

Такъ закончился для нихъ памятный день ледяной свадьбы карликовъ,

Что касается самихъ новобрачныхъ, то на другое утро ихъ нашли въ Ледяномъ ихъ домъ въ полуобморочномъ состоянiи, прижавшись другъ къ дружк?, около потухшаго ледяного камина, и если въ нихъ теплилась еще искра жизни, то благодаря лишь покрывавшей ихъ теплой оленьей шкур?.

Былъ еще одинъ страдалецъ, долго помнившiй ледяную свадьбу, – Василiй Кирилловичъ Тредiаковскiй. Но свою обиду онъ на этотъ разъ не перенесъ уже молча, а вошелъ съ челобитной къ своему главному начальнику, президенту Академiи Наукъ, барону Корфу. Корфъ съ своей стороны откомандировалъ къ жалобщику академика-доктора Дювернуа, и тотъ донесъ, что… "на квартиру къ помянутому Тредiаковскому ходилъ, который, лежачи на постели, казалъ мн? знаки битья на своемъ т?л?. Спина была y него въ т? поры вся избита отъ самыхъ плечъ дале поясницы; да y него жъ подъ л?вымъ глазомъ было подбито и пластыремъ зал?плено. Для предостереженiя отъ загнитiя вел?лъ я ему спину припарками и пластырями укладывать, ч?мъ онъ чрезъ н?сколько дней и выл?чился"…

Этимъ донесенiемъ до поры до времени и ограничилось участiе академическаго начальства къ своему злосчастному секретарю: обидчикъ его, первый кабинетъ-министръ, былъ еще въ слишкомъ большомъ фавор? y императрицы. Самъ Василiй Кирилловичъ, однако, не стерп?лъ и заб?жалъ съ задняго крыльца еще къ Бирону, а этому его жалоба послужила желаннымъ оружiемъ, чтобы погубить наконецъ своего ненавистнаго соперника.

VI. Арестъ Волынскаго

Вторая половина Масляной нед?ли 1740 г. была посвящена празднованiю мира съ Турцiей: посл? чтенiя герольдами на площадяхъ мирнаго договора, съ бросанiемъ въ народъ золотыхъ и серебряныхъ жетоновъ, сл?довали: молебствiя, разводы съ пушечной пальбой, во дворц? маскарадъ – для купечества, а на Дворцовой площади жареные быки съ фонтанами краснаго и б?лаго вина – для народа, которому царица съ балкона бросала также горстями деньги; по вечерамъ же ежедневно фейерверкъ и иллюминацiя (на которую, сказать въ скобкахъ, по счетамъ придворной конторы, было отпущено отъ Двора одного говяжьяго сала 550 пудовъ). Для обывателей это быль пестрый калейдоскопъ непрерывныхъ увеселенiй, для придворныхъ же чиновъ, какъ доводится, посыпались еще, какъ изъ рога изобилiя, щедрыя пожалованiя. Въ числ? пожалованныхъ не былъ забыть и предс?датель маскарадной коммиссiи, Волынскiй, удостоенный денежной награды въ 20 тысячъ рублей.