Пока смерть не…

– Ты и есть моя жена! – с волнением говорил Карл. – То что твое сознание перенесли на электронную матрицу этого не отменяет. Это твое сознание, а значит ты все та же Элизабет. Я узнаю тебя, ты также узнаешь меня. Наша свадьба, медовый месяц, наши дети – все это осталось. Я все это помню, и ты это помнишь. Цифровое бессмертие – это новый этап в развитии человечества, и к этому неизбежно придут все. Но мы стали пионерами, так получилось, поэтому нам так трудно… Мы не были готовы, эта болезнь нагрянула так подло. Но мы справимся, должны справиться!

Он обнял жену и поцеловал ее в волосы, она уткнулась лицом в его грудь, из глаз ее текли слезы. Кожа Элизабет была настоящей, выращенной из ее собственной кожи, и пересажена на ее новое кибернетическое тело. Она была гладкая, мягкая и теплая, 36 градусов как и положено, имела сальные и потовые железы и волоски, все как полагается. Под кожей были установлены и датчики давления и температуры, очень чувствительные, все как у людей. Эндоскелет нового тела, насколько возможно, повторял скелет Элизабет – рост, ширину плеч, ширину таза, осанку, длину рук и ног. Вся электронная начинка кибернетического тела: аккумулятор, двигатель, системы функционирования, – были размещена в ее груди и животе. Но кроме них там находилось настоящее человеческое сердце, его пересадили от Элизабет. Оно обеспечивало кровоток к биологическим тканям, таким как кожа, слизистая рта, слезные железы, мимические мышцы лица и некоторым другим, что были пересажены из тела Элизабет на новое тело. Процессор или квантовый мозг, как и полагается, был в черепе.

Тело было сделано настолько хорошо, что на вид и даже на ощупь почти не отличалось от человеческого. Под кожей находились имитирующие мышцы мягкие полимерные волокна, они даже могли сокращаться как мышцы при движении конечностей, а все выступающие части эндоскелета по форме точно воспроизводили кости человека. В этом проблемы не было, проблема была в другом…

Глава 4

Все началась два с половиной года назад. Несмотря на совершенство медицины и раннюю диагностику, несмотря на наноботов, обученных уничтожать раковые клетки внутри организма, до полной победы над онкологией было еще далеко. Хотя работа над этим велась, в том числе и в Регенширм.

Так получилось, что Элизабет как раз попала в тот небольшой процент, у кого возникают тяжелые формы рака, не поддающиеся лечению. Это разумеется было связано с генетической предрасположенностью, генетическая карта Элизабет предупреждала о таких рисках, но все равно болезнь нагрянула врасплох.

Первые симптомы появились неожиданно, и хотя вскоре был поставлен точный диагноз: Т-клеточный пролимфоцитарный лейкоз – редкий и очень опасный вид рака, лечение самыми современными методиками только отсрочило развязку. Был шанс, и неплохой, что болезнь удастся победить, благодаря генетически модифицированным стволовым клеткам, но увы, Элизабет попала в несчастливый процент. Болезнь возвращалась и прогрессировала. В течении двух лет два раза возникали рецидивы, и ее состояние ухудшалось все сильнее. Известный доктор-онколог, ознакомившись с данными анализов, сказал Карлу наедине, что вряд ли стоит рассчитывать на благоприятный прогноз.

И вот десять месяцев назад, когда Лизи опять слегла с тяжелым рецидивом, Карл впервые задумался над этим. Идея цифрового бессмертия уже давно занимала умы ученых и все сильнее проникала в массовую культуру. Проводились опыты с оцифровкой личности отдельных людей, проводились опросы общественного мнения, но до решительного воплощения этой задумки вроде бы еще не созрела ни научная база, ни само человечество. А Карл созрел. Поневоле.

Примерно через неделю, как эта мысль поселилась у него в голове, Карл пришел в приемную руководителя научно-исследовательского отдела корпорации, где работал он сам, и попросил принять его. Через пять минут его пригласили в офис директора. Томас Андерсон, доктор физико-математических наук, статный худощавый мужчина пятидесяти лет, с жгучими черными волосами и черными глазами сидел в кресле за столом возле большого окна и смотрел в монитор. Он мельком взглянул на Карла и жестом пригласил сесть в кресло напротив.

– Здравствуйте, мистер Андерсон.

– Здравствуй, Карл, ты что-то хотел?

– Да. Хотел поговорить с вами об одном деликатном деле, – Карл смутился, придвинулся ближе и наклонился. – Дело в том, что… Это касается моей жены… – он замешкался на секунду.

– Да, я слышал про нее. Прими мои соболезнования. Если нужна какая-то помощь с лечением, то обращайся лично ко мне. Мы положим ее в лучшую клинику.

– Спасибо, мистер Андерсон. Но боюсь, что никакая клиника уже не поможет.

– Да? Все настолько плохо?

– Да, – тихо ответил Карл, устремив взгляд на свои сложенные в замок руки.

– Ну что ж, мне очень жаль. Тогда что же ты хотел от меня?

– Я хотел… Как бы вам сказать… Просьба моя… Наша компания работает над проблемой цифрового бессмертия. Вы, несомненно, следите, одно из самых перспективных направлений трансгуманизма. Я напрямую с этой областью не связан, но знаю, что у нас есть определенные успехи… И я подумал, что можно… – Карл запнулся и замолчал, кусая губы.

Томас Андерсон вскинул брови и внимательно посмотрел на него.

– Карл, я понимаю к чему ты ведешь. Но боюсь, что провести процедуру перехода личности твоей жены в цифровую форму пока не представляется возможным. Раз ты интересовался нашей работой над цифровым бессмертием, то, наверно, знаешь, что кроме успехов, также имеется ряд нерешенных проблем.

– Да, я все знаю. Я говорил с Перельманом и другими спецами из его лаборатории. Проблемы есть, и не будь я поставлен в такое положение, то конечно бы не стал затрагивать эту тему. Но других вариантов похоже не остается. Это последняя возможность… Я не настаиваю, разумеется, я понимаю насколько это сложно. Но рано или поздно все равно этот шаг придется сделать – провести натурный эксперимент на человеке. Вот я и подумал, что раз уж так все…

Карл все сильнее волновался, пока говорил, хотя собирался придерживаться научного и беспристрастного тона. Произнеся последние слова, он замолчал и робко поднял глаза на директора. Тот хмурился и, по-видимому, размышлял. Крал вдруг испугался, что он сейчас откажет, и снова заговорил дрожащим голосом. Те мысли, что он не хотел обнародовать, но постоянно обдумывал наедине с собой:

– Я все понимаю – можно просто смириться, просто жить дальше, столько, сколько нам осталось. Говорить по душам, то что не успели сказать все эти годы, держать другу друга за руки, смотреть в глаза. А потом… – голос Карла дрогнул, – проводить ее в последний путь, кинуть горсть земли на гроб, поставить на камин фотографию с черной лентой. И жить дальше, уйти с головой в работу, походить к психотерапевту, говорить детям, что мама смотрит на них с небес, хотя они знают, что папа не верит во все это. Жить дальше, как и все в таких ситуациях, я не лучше других, не я первый… Я все это понимаю…

Тут голос Карла оборвался, он закашлялся и прикрыл лицо рукой, старясь подавить подступившие рыдания. Андерсон смотрел на него, нахмурив лоб. Наконец он вздохнул, достал из ящика маленькую бутылку с водой и протянул Карлу.

– Глотни.

– Спасибо. Я прошу прощения…

– Хорошо, иди. Не буду скрывать, твоя просьба несколько неожиданна… Но я поговорю с Перельманом, мы подумаем. И если есть какие-то варианты, то… Я дам тебе знать, Карл.

– Спасибо, мистер Андерсон.

Через две недели после этого разговора Карла вызвали к директору. Он пришел после обеда и в кабинете Андерсона увидел его самого, а рядом с ним руководителя лаборатории цифрового трансперсонализма Грегори Перельмана.

– Присаживайся Карл, – сказал Андерсон.

Карл с бледным лицом подошел к креслу и сел, не осмеливаясь ничего спрашивать.

– Мы с Грегори долго обсуждали твою проблему. В общем, ситуация такова… Грегори, давай лучше ты, – обратился он к Перельману.

Перельман, высокий мужчина с широким лбом над умными карими глазами и длинной густой бородой, прокашлялся и обратился к Карлу:

– Да, что можно сказать. Карл, мы с тобой говорили уже, и не так давно. Проблемы цифрового перехода я тебе вкратце описал. Что поделать, наука пока только подбирается к их решению. Но сейчас мы обсудили с мистером Андерсоном… В принципе, он может задействовать людей из других отделов, лучших инженеров, кибернетиков и программистов, даст под нашу задачу дополнительные мощности, еще три сверхпроцессора сможем задействовать в работе… Но все зависит от того, сколько у нас есть времени. Насколько плохо состояние твоей жены?

– Эмм, ну доктора дают примерно полгода, плюс-минус, – взволнованно отвечал Карл.

– Полгода, – задумчиво повторил Перельман. – Ну что ж. Я думаю, мистер Андерсон, мы можем попробовать. За успех конечно ручаться нельзя, но на то она и наука.

Карл сидел как оглушенный и смотрел перед собой. Андерсон задумчиво барабанил пальцами по столу. Наконец он взглянул на них и произнес твердым голосом:

– Тогда решено, начинаем работу с завтрашнего дня. Первый в мире проект по цифровому переносу личности человека. Мы лидеры в этой области, так что… раз все так сложилось, попробуем! Карл, завтра отбери из всех лабораторий, которые знаешь, наиболее толковых ребят, и будьте на связи с Грегори. Он будет руководителем, само-собой. Задача предстоит очень сложная! Грегори, ты все знаешь. Идите. А я сейчас сделаю необходимые распоряжения.

В тот день Карл почти не мог работать, мысли его не слушались и вертелись вихрем вокруг новости, что он узнал. Новый грандиозный проект, имеющий революционное значение для человечества! И кроме того – Элизабет останется жива! Он ехал домой, сидя за рулем, как на иголках. Ему было и страшно, и грызло нетерпение быстрее начать работу. Он уже примерно знал кого отберет в команду, были на примете, и не мало, весьма толковые ребята и девушки, кто увлекался разработками искусственного интеллекта. За годы работы в корпорации он повидал много блестящих умов и талантов. А у Перельмана в лаборатории имелись такие титаны как Юровский и Фонштейнер, и кроме них другие самые талантливые ученые мирового уровня.

Правда оставалась еще одна проблема, не совсем и проблема – небольшая сложность по сравнению со всем остальным, – убедить Элизабет. Но это решилось на удивление легко. Элизабет была слишком подавлена и измучена вернувшейся болезнью. Она догадывалась, что лечение идет отнюдь не успешно, и страх близкой смерти уже начал тревожить ее. Поэтому она молча выслушала сбивчивые объяснения мужа про цифровой перенос ее личности, что это самое перспективное направление науки, и ответила: «Если ты считаешь, что это поможет, то хорошо. Я верю тебе».

Глава 5

За шесть с половиной месяцев до смерти Элизабет была проделана огромная работа. Перенос личности на электронный носитель был уже опробован в экспериментах, это было технически возможно, хотя и не совсем легко. Главной же проблемой был перенос, или скорее, репликация сознания будущей цифровой личности. Вот с этим была сложность, наука до сих пор не могла точно определить что такое сознание, какая область мозга отвечает за него, и вообще, представляет оно собой нечто целостное или сумма разных психических процессов создает этот феномен, который мы понимаем как сознание.

Тем не менее, наличие сознания было определяющим признаком человеческого существа. Как бы ни была точно воспроизведена личность человека, с тонкостями характера, памятью, привычками и знаниями, но, не имея сознания, это все равно была бы лишь сложная, искусно изображающая человека машина.

Кроме того, сознание управляло поведением человека, или даже так – человек с помощью сознания управлял своим поведением. Какой бы ни был мощный компьютер, он мог действовать только имея программу, он не мог спонтанно, под воздействием желания или вдохновения задумать что-то и начать действия. Машины не осознавали себя, будь их мозг хоть в тысячи раз мощнее человеческого, это был ущербный, лишенный воли автомат, который действовал только под руководством человека.

Перельман распределил обязанности между всеми специалистами, которых подчинил ему Андерсон, а сам со своей лабораторией занимался преимущественно переноской сознания Элизабет. Какие-то функции сознания они уже моделировали раньше, какие-то еще предстояло воссоздать, но самое главное было заставить их работать вместе, комплексно, как это происходит у людей. Цифровая личность должна была мучиться проблемой выбора, рефлексировать, сомневаться, испытывать лень и энтузиазм, слушать свои мысли в голове и проживать эмоции, и эти испытываемые эмоции должны отражаться на восприятии и мышлении цифровой личности. Она должна испытывать любопытство и растерянность, удовлетворение при достижении результата и подавленность при неудаче, ощущать течение времени, погружаться в ностальгию о прошлом и мечтать о будущем, испытывать эстетические переживания, мучиться экзистенциальными вопросами, менять взгляды под влиянием нового опыта и еще много тонких нюансов, которые и составляют этот феномен – сознание. Так чтобы в итоге Элизабет, проснувшись, могла осознать себя, что это «Я», а там, снаружи, вне меня, окружающий мир и другие люди. И чтобы она ощутила себя совершено полноценной и не утратившей какие-то стороны своей прежней личности. И чтобы все эти стороны ее личности не конфликтовали между собой, как у шизофреников, а объединялись в единую структуру, осознаваемую всеми людьми как «Я».

Если эта проблема не будет решена, хотя бы на 70-80%, как рассчитал Перельман, то нечего и говорить о цифровой личности и цифровом бессмертии. Они бы создали всего лишь хорошую копию, симуляцию, не сильно отличающуюся от уже существующих гуманоидных роботов.

Эта задача была самой сложной, и команда Перельмана работала буквально днями и ночами. Но всё новые проблемы возникали одни за другими. Как-то в свободную минуту, через четыре месяца после начала проекта, Карл заглянул в его лабораторию и решил спросить его об успехах. Перельман сидел в кресле возле монитора, соединенного со сверхпроцессором, внимательно смотрел в него осоловелыми глазами и периодически стучал пальцами по клавиатуре. Он даже не сразу отозвался на вопрос Карла.

– Что? Ох, сложно, Карл, все очень сложно! Феномен человеческого сознания не поддается ни словесному, ни математическому определению. Так что мы двигаемся во многом на ощупь и пытаемся его именно реплицировать – отлить по известной нам форме. Форма биологическая, а мы отливаем в цифре. Хе! А понять и запрограммировать его невозможно. Пока что. То что мы имеем – это психические феномены и неврологические законы, некоторые из них универсальны: явное сознание, подсознание, воля, интуиция, эмоции, вербальное и абстрактное мышление. А какие-то уникальны и есть только у твоей жены. Мелкие узорчики на большой форме, и мы их старательно срисовываем. А потом все это надо переводить в цифровой код и интегрировать в одну цельную структуру. Но так как этого никто еще не делал, были только так, наброски, то здесь на каждом шагу куча сложных вопросов и неопределенностей.

– Грегори, ты же у нас математический гений, если ты не сможешь…

– Карл, дружище, давай сейчас без долгих разговоров. Когда я работаю, то даже бывают не слышу что мне говорят ассистенты. Даже вот сейчас в голове крутится куча вопросов и куча вариантов их решений. А я никак не могу поймать то что нужно, – Перельман потер красные глаза кулаками и откинулся на стуле. – Пожалуй, без этого не обойтись. Надо поспать хотя бы часиков тринадцать, восстановить мозги. Карл, извини, все вопросы потом!