Две столицы России. Сборник эссе и рассказов

То ли дело книга. Писателю, чтобы создать свой мир, необходима всего лишь собственная фантазия. Если масштаб произведения велик, иногда приходится самому почитать книги, а то и встретиться с некоторыми людьми, дабы расспросить о всяком. А потом раздобыть ручку и писчую бумагу и затаиться где-нибудь в укромном уголке. В наше время и того проще: включил ноутбук или компьютер и давай шлепать по клавишам.

Вот Александру Сергеевичу Пушкину было труднее. Чернильницу добудь, наполни чернилами, из гуся выдерни перо, заточи с помощью перочинного ножика особым образом. Бумагой запасись. А бумага во времена Пушкина была не то, что нынче. Листы были плотные, сродни нынешнему ватману. И марать эти листы долгими зимними вечерами необходимо было при свете свечи.

И все это не говоря об отсутствии таких действий, как «Ctrl+z», «Backspace» и иже с ними.

С компьютером все обстояло куда проще. Всего один предмет. Правда, если вдуматься, то сто?ит он как цистерна с чернилами, стая гусей и небольшой свечной заводик, о коем мечтал один из персонажей превосходно созданного литературного мира Ильфа и Петрова.

Но если Пушкин один из первых начал зарабатывать литературным трудом, то сегодня, спустя двести с лишним лет, это практически невозможно. Даже если писатель талантлив, но не известен, сделать это чрезвычайно трудно. Но даже если писатель знаменит, то и тут его подстерегает закавыка. Акунин, Улицкая и Пелевин сегодня могут зарабатывать от издания собственных книг немного. Много больше достается им от экранизаций и театральных постановок по их произведениям. Так как читатели их книг люди более-менее молодые, продвинутые. Вместо того, чтобы пойти в книжный магазин, такой читатель посидит минут пять-десять в интернете, выудит нужный текст того же Пелевина, запихает на раз-два в свой электронный девайс типа покетбука или даже телефона и приступит к ознакомлению, ни копейки товарищу Пелевину не заплатив.

Возможно, дела? в этом плане у другого писателя, такого, как Дарья Донцова, лучше. Ибо читают ее произведения люди, мягко говоря, специфического склада ума. Техникой не интересующиеся. Для них проще именно что пойти в книжный магазин и отдать свои деньги Донцовой и издателю. И книжному магазину. Которые потом на эти деньги наймут десяток быстро бьющих по клавишам людей и будут продолжать гнать цветистый поток ироничных детективов в промышленных масштабах.

Впрочем, есть среди людей с фантазией категория, лишенная упомянутых проблем. Люди эти зачастую неизвестны широким массам, изучающих изобретенные ими миры. Люди эти – сценаристы кино. К тому же писать сценарий много проще целостного литературного произведения. Рассмотрим пример.

«До рассвета еще оставалось немного времени. Над нейтральной полосой висела гулкая тишина, подмываемая плотным слоем сырого тумана, в котором захлебывалась надежда Ивана добраться до своих. Он лежал на мокрой холодной траве, вслушиваясь всем своим существом в эту тишину, и собирался с силами для последнего рывка. Может быть, действительно последнего…» Так опишет ситуацию писатель, ведь средство достижения необходимого эффекта у него один: слова, несущие то или иное настроение, вызывающие те или иные эмоции у читателя.

Сценарист поступает следующим образом.

«Мизансцена: предрассветное поле, туман. Вдалеке виден лес. В мокрой траве лежит Иван, готовясь к последнему рывку…»

Четыре с лишним строки против полутора. Комментарии излишни. Ведь за сценаристом стоит режиссер, художник-постановщик, оператор. И актер, который будет играть Ивана, готовящегося перейти линию фронта. А еще перед тем, как попасть в сеть, фильм таки посмотрят люди, пришедшие в кинотеатр. И каждый участник процесса – режиссер, художник, актеры и сценарист – получит свои деньги.

Сценарии в последнее время делают специально обученные люди (безусловно, талантливые и не обделенные фантазией). То есть один придумывает сюжет, второй изобретает персонажей, наделяя каждого необходимым характером, а третий мастерски пишет диалоги, где, безусловно, не будет фраз типа «мы сделали это» и «ты в порядке?» Мы не станем также вспоминать сценаристов-упырей, пишущих сюжет для такого фильма, как «Трансформеры» – не каждый умеет делать фильмы, подобные «Титанику».

Но не все идут в сценаристы или делают себе имя, удачно издавшись. Станет ли написанный сценарий фильмом неизвестно. А человеку, придумавшему замечательный сюжет, скучно строить мизансцены и излагать драгоценный материал скупыми фразами сценария. И он начинает свой рассказ – так, как умеет, как хочет, как знает.

Вот и автор этого текста снова подумывает над тем, чтобы нахлобучить на свою буйную головушку очередную коробку из-под утюга, с умело проделанными в ней отверстиями…

Девять жизней Василия Бугрова

Подвигу Ленинграда и его жителей во время блокады города 1941 – 1944гг посвящается

рассказ

…Подвиг свой ежедневный 

Вы свершали достойно и просто…

Ольга Берггольц

Комочек солнца

Над головой весело шумели сосны, а по пруду, то в одном месте, то в другом, будто играя в прятки, пробегала рябь.

– Похоже на стиральную доску, – вслух сказала Женя, вскочила с пригорка и побежала к дому, задевая босоножками верхушки травы. – Мама! Там вода в пруду…

Мама выглянула из окна террасы.

– Неужели? А я думала компот, – она вытирала руки полотенцем и весело щурилась на солнце.

Женя звонко рассмеялась:

– Мама, ты такая смешная! Я хотела сказать, что вода в пруду на доску похожа, на которой ты белье стираешь.

– Ах, вот оно что, – мама откинула с лица челку и призывно махнула рукой: – А ну-ка, мыть руки и быстро за стол.

– Я не хочу есть, мама, – Жене хотелось снова пойти к пруду.

– Никаких «не хочу», – тон мамы сделался строгим и не терпящим пререканий. – Чтобы через три минуты была за столом.

Женя обернулась на стиральную доску пруда, вздохнула и отправилась на задворки, где висел жестяной рукомойник. Пока Женя мылила ладони куском коричневого хозяйственного мыла, со стороны щелястого сарайки неподалеку раздался голос тети Маши:

– Ну, Мурка, ну, потаскуха! – такого слова Женя еще никогда не слышала и принялась смывать мыльную пену с рук, чтобы узнать, в чем дело. Тут же появилась мама, на ходу спрашивая:

– Ты это что, Маша? При ребенке такие слова!

Из сарайки вышла тетя Маша, держа на ладонях крошечного котенка рыжей масти.

– Да Мурка учудила, забрюхатела. А где окотилась, непонятно. Только сейчас объявилась, потас…

– Тсс! – грозно и предостерегающе прижала палец к губам мама, а Женя и не слышала: она наскоро вытерла руки полотенцем, висевшим у рукомойника, и уже бежала навстречу тете Маше, желая хорошенько разглядеть рыжее чудо.

– Ой, какой хорошенький! – она взяла ладонь тети Маши в свои руки и принялась рассматривать котенка. Он уже не был слепым, и на ладони ему было тесновато. Лежа на спине, он пытался перевернуться, громко и жалобно мяукая.

– Надо мешок найти, – сказала тетя Маша.

– Зачем мешок? – заподозрив неладное, спросила Женя, осторожно гладя котенка пальцем.

– В пруду топить, зачем еще, – недовольно фыркнула тетя Маша. Женя ахнула:

– Не надо топить, он же живой!

– Там еще трое таких же, – кивнула тетя Маша головой в сторону сарайки. Из распахнутой дощатой двери выходила Мурка, вертя головой и пытаясь отыскать своего детёныша.

– Маша, в самом деле… – покачала мама головой. – Не бери грех на душу.

– А куда мне их девать? – пожала плечами тетя Маша. – Расплодятся – лови их потом по огородам.

Женя осмелела и выпростала котенка из ладоней тети Маши, прижала к груди.

– Можно дачникам раздать, – предложила она. Котенок перестал мяукать и принялся карабкаться на плечо Жени. Она присела на корточки перед Муркой и сказала:

– Вот твой сыночек, Мурка, не волнуйся!

– Дачникам? Нужны они им, – уперла руки в бока тетя Маша.

– Ну, тетя Маша? – посмотрела на нее Женя снизу вверх. – Нельзя их топить!

– А раз нельзя, вот и раздай их дачникам, – сказала тетя Маша. – А не раздашь – себе забирай. Вот мама обрадуется, – и она подмигнула маме. Та улыбнулась: