Две столицы России. Сборник эссе и рассказов

– Не бойся, Женька, свои! – сказал он насмешливо.

– А я не боюсь, – ответила Женя, поправляя платок и чтобы упредить дальнейшие насмешки Саньки, спросила: – А ты куда идешь?

– В школу, куда же еще, – по Саньке это и так было видно: из распахнутого пальто было видно форму, и еще он нес портфель. – Я во вторую смену.

– А, – кивнула Женя, собираясь идти дальше, но Санька добавил еще:

– А вечером дежурить на крышу пойду.

– А тебе не страшно? – спросила Женя: дежурить на крыше ходили все мальчишки.

– Вот еще! – презрительно фыркнул Санька. – Я тертый калач. Сам товарищ Семенов меня отметил.

Жене стало стыдно, что она ни разу не ходила дежурить и она неожиданно для себя самой вдруг спросила:

– Можно с тобой пойти?

– Куда тебе, – рассмеялся Санька. – Забоишься, небось!

– А вот и нет! – разозлилась Женя. – У меня папа на фронте.

Санька перестал смеяться и кивнул:

– Знаю. – Потом подумал немного и сказал: – Ладно, приходи в шесть вечера к конторе управхоза. Придешь?

– Приду, – ответила Женя решительно и тут в арке появилась мама. Она тащила за собой санки, в которых возили Женю, когда она была совсем маленькой, а на санках громоздилось нечто.

– Здрасте, тетя Мила, – сказал Санька. – Это у вас буржуйка?

Мама устало кивнула, а Санька тут же предложил:

– Давайте помогу.

И они вдвоем с мамой затащили печку в квартиру, а Женя несла секции трубы, а после принесла снизу и санки.

А в комнате уже вовсю хозяйничал Санька, сказал, где лучше поставить печку, объяснил, что надо подложить под днище кирпичей и показал, как лучше приладить трубу к форточке. А потом вспомнил, что надо идти в школу. Прихватил портфель, надел кепку:

– Ладно, мне пора. Если что, зовите, помогу.

– Спасибо, Саня, – мама виновато улыбнулась. – Ты извини, нам тебя даже угостить нечем.

– Я не за угощение, – махнул рукой по-взрослому Санька и шагнул к двери в коридор. Женя спохватилась: надо было предупредить маму о дежурстве.

– Мама, я вечером с Санькой решила пойти. Дежурить на крышу.

Женя боялась, что мама не позволила бы ей это сделать, но пока здесь еще был Санька, который так им помог с буржуйкой, то была надежда, что она согласится. А мама как-то даже равнодушно сняла с головы платок и просто кивнула:

– Ступай. – И сказала вдогонку Саньке: – Ты присмотри за ней там, ладно, Саня?

– Конечно, присмотрю, – серьезно и просто, как взрослый мужчина, сказал он и вышел. И тут же запричитала бабушка:

– Это куда же дитя? Неужто зажигалки ловить?

– Перестаньте, Антонина Ивановна, – отозвалась мама. – Все воюют так, как могут и умеют. Что уж тут поделаешь. – И повернулась к Жене: – Кормили тебя в школе?

– Дуранду давали. С пшеном, немного.

Мама сидела на стуле усталая, постаревшая. Закрыла глаза, покивала:

– Ну, хоть что-то. А то ведь совсем паек урезали…

Когда время близилось к шести вечера, Женя вошла в парадную, подошла к дверям квартиры на первом этаже, где была контора. Потянула ручку, вошла.

Она уже как-то была здесь с мамой и потому уверенно прошла по пустому коридору до первой комнаты. Здесь стоял массивный стол, с зеленым сукном на столешнице, висели на стене карты Ленинского и Октябрьского районов. За столом сидел управхоз товарищ Семенов, ветеран гражданской и финской войн, за ним на окне скрестились белые полосы бумаги. На стульях под картой сидело несколько мальчишек, среди них был и Санька. Женя поздоровалась.

– Ага, это и есть твоя напарница? – добродушно кивнул на Женю товарищ Семенов и с трудом поднялся из-за стола. Санька вскочил со стула, сдернул кепку:

– Так Славка Новиков поранился намедни, а она и вызвалась.

Товарищ управхоз обошел стол, скрипя своим протезом, встал напротив Жени. Серьезно оглядел, покивал. Спросил:

– Не заробеешь?

Женя отчаянно покрутила головой: нет, мол.

– Хорошо, – просто согласился Семенов. – Только чур Саньку слушать и вперед него в пекло не лезть. Ясно, Бугрова?

Женя горячо кивнула и даже осмелилась добавить:

– Ясно, товарищ Семенов.

По лестнице следовало подняться на последний этаж. Когда миновали площадку второго этажа, одна из дверей распахнулась и из нее вышел Женин сосед Веня. Его семья занимала в их квартире целых две комнаты и имела выход на парадную лестницу. Веня жевал кусок хлеба и собирался куда-то идти. Увидев Женю и Саньку, спросил:

– Куда это вы?

– На кудыкину гору, – отозвался Санька. – А ты куда?

– А нас эвакуируют, – старательно и гордо выговорил Веня новое слово. Санька равнодушно дернул плечом:

– Скатертью дорога. А мы на крышу дежурить идем. Зажигалки будем тушить.

– Ну да? – у Вени загорелись глаза. – А мне с вами можно?

– Тех, кто в эвакуацию, брать не велено. Товарищ Семенов лично запретил, – соврал Санька и они с Женей стали подниматься дальше по лестнице.

На площадке последнего этажа в углу лежали набитые песком женские чулки: Женя помнила, как мама и бабушка сдавали свои старые чулки именно для такого дела. И ей даже стало немного обидно, что ее чулок здесь нет, обе ее пары были новые, ни разу не штопанные. Здесь они взяли двое длинных щипцов, брезентовые рукавицы и стали у последнего пролета, который вел дальше, на чердак. Тут только Женя заметила у Саньки на ремне висевшие железки, похожие на шестеренки.

– А что это у тебя за звездочки? – спросила она – железки были круглые, числом три и были они нанизаны на Санькин ремень как баранки на бечеву. Санька фыркнул: