Время ждёт

– Очнулся, – довольно сказала она хриплым голосом, – я уж думала, придется для тебя за нашатырём бежать. Ты должен прийти в себя. Атаки ксенобитов сопровождаются сильными шоком, что неудивительно, в случае с тобой. Как же он, гад, разросся…

Последние слова она процедила сквозь зубы, всматриваясь куда-то во тьму зимнего вечера. Я проследил за её взглядом, но никого не увидел.

Резким движением рук, она дёрнула меня за воротник, помогая встать. Когда я, шатаясь, поднялся на ноги, она сказала:

– Слушай меня внимательно! У меня нет времени на возню, поэтому, если ты всё ещё желаешь сохранить возможность мастурбации правой рукой, помоги мне поймать этого ксенобита! Есть вероятность, что ты погибнешь, но ты, главное, не думай об этом.

Я смотрел на неё, сверху вниз, она была ниже меня почти на голову, и мне казалось, что в схватке с этим… ксенобитом, мы потерпим поражение. С другой стороны, есть ли у меня выбор? И, кажется, она единственная, кто действительно знает, что происходит. Поэтому я шагнул за ней в темноту, сквозь мороз и вьюгу. Она сказала, что её зовут Анна. Так мы и познакомились.

Она шла так быстро и стремительно, что я едва успевал за ней.

– Итак, – молвила Анна, не оборачиваясь, спустя несколько минут ходьбы, – уверена, у тебя много вопросов, но все они дерьмовые и отвечать я на них не буду, скажу лишь о трех правилах, по которым строится жизнь во вселенной. Правило первое! Жизнь – это куча дерьма. Смерть – большая куча дерьма. Мир устроен таким образом, что из меньшей кучи, ты можешь попасть только в большую кучу, и это правило действует везде и всегда. Правило второе! Так иногда случается, что с того берега в мир живых выезжает на каникулы всякая нечисть. Правило третье! Пересечь границу можно только налегке, без лишнего груза в виде костей и мяса. Поэтому, большинство призраков, попавшие в мир живых, обычно не по своей воле, абсолютно безобидны. Их, скажем так, структура разрушается лучом яркого света, поэтому они ценят чердаки и подвалы. Правда, есть куда более сильные гады, вроде таких ксенобитов – они способны забирать у людей формы, чтобы создавать и поддерживать иллюзию плоти. Однако, они всё равно остаются нестабильны, и легко узнаваемы на свету.

– Но если у них есть плоть, значит свет им нипочём, верно? – Предположил я.

– Верно, для этого ты мне и нужен. Я не смогла найти его сразу в этой вьюге, и бежала за ним, отставая буквально на шаг. Судя по тому, что его сил на преобразование хватило лишь на часть твоей руки, можно сделать вывод, что он ещё слаб. А значит, есть возможность поймать его быстро.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Ну, кому-то нужно это знать. Если есть те, кто переходит из мира мёртвых в мир живых, то должен быть кто-то, кто будет их отлавливать.

– Ладно, и как мы собираемся уничтожить его?

– Не уничтожить, а отправить обратно. Все те, кто переходит границу – это такие же люди, как и ты. Им страшно, и они делают то, что считают правильным. А что касается отправки, помнишь, я говорила про свет? Так как сейчас ночь, а я не могу позволить ему расхаживать от человека к человеку, усиливая оболочку, придётся действовать сейчас. Ты прав, обычный луч света здесь бесполезен. Источник света должен находиться внутри него.

– Что значит "внутри"?

Она остановилась, и взглянула на меня. Я заметил круги у нее под глазами, и задался вопросом, сколько она не спала, и откуда столько знает. Почему, при столь юном возрасте, она осведомлена о происходящем больше, чем все остальные люди вместе взятые.

– Вторая причина, по которой я опаздываю, это то, что, тремя часами ранее, я вскрыла ларёк с дешёвыми китайскими фейерверками. Когда ксенобит преобразует плоть человека, некоторые части его оболочки, приобретают крайне нестабильную форму. Те части, которые он может задействовать, например, руки или ноги, остаются твердыми, а вот спина и торс становятся менее плотными, как папье-маше.

Неожиданно до меня дошло:

– Я приманка! Я должен буду дать ему себя преобразовать, чтобы ты могла…

– …нашпиговать его салютами, именно! – Её безумная улыбка стала еще шире, – пожалуйста, верь мне! Верь в то, что я говорю, и, возможно, ты вернешь не только свою руку, но и дашь возможность ещё четырем людям поверить в то, что всё это лишь сон.

– Но почему мы стоим? – спросил я.

– Мы уже пришли, – она повернула голову, и посмотрела в темноту проспекта. – Он там, в ста шагах от нас, стоит и ждёт.

– Но я не вижу его, откуда ты об этом знаешь?

– Верь мне. Верь, потому что у тебя нет иного выбора. Иди, и спровоцируй его. Они не выносят храбрых. Не любят насмешек. Они появляются здесь огромными и злыми, но на самом деле, они напуганы. Разозли его, чтобы он отдал все силы на твоё преобразование, а я подготовлю фейерверки.

И она скрылась в темноте.

Я чувствовал, как мои зубы выпадают один за другим. Как глазные яблоки проваливаются внутрь черепа. Как позвоночник, неожиданно потерявший былую твердость, проседает под весом моего торса. Я ничего не видел, ничего не слышал. Мрак и тишина овладели моим сознанием, и я уже был готов провалиться в мир иной, туда, откуда пришел мой палач, как вдруг время остановилось…

А когда секунды вновь потекли, я чуть не оглох от грома и грохота, который раздавался со всех сторон. Я открыл глаза, и увидел огни – тысячи ярких разноцветных частиц, которые разлетались по самым немыслимым траекториям. И в самом сердце этого вальса, стоял чёрный силуэт, объятый пламенем. Слишком большой, чтобы быть человеческим.

Вскоре эхо затихло, а самый яркий салют погас. Тогда я позволил себе пошевелиться, и заставил себя подняться и сесть посреди широкого проспекта, под плотным февральским снегопадом. Каждая мышца моего тела заполнялась ноющей болью при попытки совершить какое-либо движение. И всё же, с большим облегчением я обнаружил, что мое тело было в прежней форме. Я огляделся, и увидел Анну – она стояла под фонарем, и судя по её дикой ухмылке, была довольна собой. Она подошла ко мне.

– Гляди, – сказал я, удовлетворённо глядя на свои руки, – они такие же, как и прежде!

– Да, отличные руки, – ответила Анна, помогая мне подняться.

Я схватился за протянутую руку, и через секунду уже был на ногах.

– Господи, – воскликнул я, и принялся дышать на её пальцы, – какие же они у тебя холодные!

Я дышал на её кожу, но она не становилась теплее. Тогда я дотронулся до её запястья. Тишина. Никакого пульса.

– Ты догадался, – тихо молвила Анна.

Она всё также смотрела на меня своими большими зелеными глазами, и улыбалась. Слишком широко. Как робот, который выучил только одну эмоцию, да и то, с погрешностью.

Я знал это, знал, когда увидел её первый раз. Слишком синие круги под глазами. Слишком неестественная улыбка. До самого конца я не хотел верить в то, что меня спасает девушка. Мертвая девушка.

Я отпустил её руку, и сделал шаг назад.

– Кто ты? – спросил я.

– Если есть те, кто переходит из мира мёртвых в мир живых, то должен быть кто-то, кто будет их отлавливать, – повторила Анна, сказанное ранее.

– А девушка? Кто она?

– Когда ксенобит перешел черту, я отправилась за ним. Нам обоим пришлось использовать ближайшую оболочку, и мне пришлось её «заделать».

– Так вы это называете – «заделать»?!

– Не драматизируй. Это всего лишь слово…

– Объясни это той, в чьем теле ты сейчас находишься!

– Там, где она сейчас пребывает, объяснения и оправдания не нужны.

Какое-то время, мы стояли друг напротив друга. Никто из нас не говорил ни слова, стояла полная тишина, и мне казалось, что весь мир сошёлся на нас двоих. Один из нас был мёртв, и теперь, я не мог быть уверен, что сам я жив.

– Я помню, – вдруг сказала Анна. – Помню, как много лет назад была такой же, как и ты, и смотрела на все эти вещи вот так, и в зеркале видела совсем не того человека, которого хотела бы видеть. Сейчас, когда ты молод, ты можешь думать о чём-то глобальном, вроде ценности человеческой жизни, не обращая внимания на мелочи. И всё же, когда ты состаришься, и почувствуешь, как уходить твоё время, эти мелочи станут твоим глобальным, а глобальное – мелочью. Ты жив, и сейчас это моё глобальное. А теперь уходи. И помни, что настанет вечер, когда ты пересечёшь границу, и я буду ждать тебя там, как старого приятеля. Верь мне.

На мои усталые плечи падали крупные хлопья снега. Анна была права – страшно не само явление призрака, а осознание того, что рядом с тобой в любой момент может возникнуть что-то необъяснимое, и даже если оно не причинит тебе вреда, есть вполне реальный шанс, что тебя просто «заделают», и это пугало куда более, чем сотня ксенобитов. Теперь до конца жизни придется жить со страхом перед людьми с холодными руками, снегопадом и темнотой.

Я молча развернулся, и побрел прочь. Мне было холодно. Мне было страшно. Мне было больно. Но я всё ещё был жив. По крайней мере, так сказала Анна.

За хрустальным горизонтом

– Почему ты плачешь? – спросил Мастер.