Время ждёт

Чтобы отвлечься, я с головой погрузился в работу. Вечерами напролёт, я читал справочники и пособия, которые имели отношения к моей работе. Тратил на книги две трети своей крохотной зарплаты, потому что как бы сильно не замедлялся ход времени, я не мог спасти человека без нужных знаний. Я читал и читал, почти все свободное время. Я читал перед сном, во время еды, даже сидя на унитазе. Обо мне говорили, что я лучший врач в городе. Не знаю, насколько это правда. Меня любили мои ассистенты, ценило начальство. Я работал, иногда даже читал лекции интернам – мне было куда себя деть. Всё это придавало мне вкус к жизни.

И всё-таки, судьба – чрезвычайно неординарная вещь. Порой она выдаёт такие сюжетные повороты, что Мосфильм удавился бы от зависти.

Сейчас под моим ножом лежит чиновник, тот самый, который сбил мою жену. Это была случайность – лишнее пирожное по вечерам, бокал коньяка перед сном, ожирение, накопление холестериновых бляшек на стенках сосудов, и как следствие, инфаркт миокарда. Случился острый приступ, во время которого, пациент потерял сознание, и опасаясь за его жизнь, секретарша, которая была на тот момент единственным человеком, кто находился рядом, поступила единственным верным способом – вызвала “скорую”. Главный врач, который очень хотел стать полезным такой важной персоне, самолично ворвался в кабинет к заведующему отделением хирургии, то есть ко мне, и приказал сиюминутно оказать лечение пострадавшему.

Казалось бы, череда самых обычных случайностей, но как странно и гармонично всё выстроилось, не так ли? И я могу убить его! Точнее, его убьёт инфаркт, излишний вес, алкоголь в крови, безответственность и тупость, а я отойду в сторону и буду наблюдать. В самом деле, что я теряю? Никто не сможет доказать, что уважаемый хирург, спасший не один десяток жизней, намеренно бездействовал. Я прочитал достаточно книг, и знаю, что мне достаточно вколоть нужный препарат всего на пару секунд позже, чтобы человек умер, или впал в кому, из которой ему никогда не выбраться.

Но мне такой подход не нравится. Меня гораздо больше волнует вопрос, смогу ли я, из мести, убить или причинить зло человеку? Это точно убийство, но разве оно чем-то отличается от убийства моей жены?

Я должен был признать, что да. Я собираюсь целенаправленно лишить жизни человека, который изначально не собирался никому причинять зла. Возможно, он даже чувствовал вину, но слишком боялся оказаться за решёткой, да и мою жену это бы не вернуло. Может быть, я просто хотел услышать его извинения, знать, что он сожалеет, что у него есть сердце? Хирург может зашить рану в теле, но только время способно зашить рану в душе. А когда время останавливается, лечить становиться некому, рана начинает гноится и ничто уже не может избавить нас от воспаления души.

Иногда люди просто не способны оценить то напряжение, которое переживает врач. И те усилия, что он прикладывает, заставляя больного возвращаться к жизни. Они не в курсе, что любого человека от смерти отделяет маленький промежуток времени, длиной не более секунды. И задача врача – отсрочить этот момент, заставить время подождать. Иногда получается, иногда – нет.

Я продолжаю лечение. Время пошло дальше, и я просто выполняю свою работу. Думаю, что, если бы я действительно мог убить этого человека, я бы сделал это ещё очень давно. Мне не нужно было бы останавливать время, я бы просто лишил его жизни. Но я не смог сделать этого тогда – значит, не смогу и сейчас.

Когда операция подходит к концу, я выхожу к родственникам больного:

– Состояние стабильное, – говорю я, – пациент будет жить.

Они рассыпаются в благодарностях, пытаются сунуть мне в руки какие-то подарки. Я вежливо отказываюсь, и ухожу не оборачиваясь, чувствуя на спине их взгляды.

Пациент жив. Время движется вперёд!

Мы хотим думать, что мы хорошие. Мы ходим в церковь, отдаём мелочь попрошайкам в переходах, чтобы чувствовать себя немного лучше. И самое любимое занятие у нас, – это подглядывать за грешниками. Ведь грешники могут позволить себе все, что угодно, и Господь, почему-то не торопиться их наказывать. Поэтому мы лелеем мысль, что все эти отбросы будут гореть в аду после смерти. Мы все – потенциальные злодеи. И от гнева, ненависти и ярости нас отделяет всего одна секунда. Но к счастью, время умеет ждать.

Колыбель Архитекторов

Они были разочарованы. Все. Каждый человек на Земле, обративший сегодня внимание на событие, в центре которого был я, испытал глубочайшее разочарование. Я хотел, чтобы с моим именем было связано торжество первого внеземного контакта, но теперь моё имя станет синонимом неоправданных надежд. Мне нечего было им предложить, кроме ответов на те вопросы, которые они успели задать…

Архитекторы – таинственные существа из далёких уголков вселенной. Мы нашли их четыреста лет назад – огромный космический корабль в форме куба, висящий в самом центре Великого Войда. Мы сразу поняли, что наткнулись на что-то интересное, потому что войды – это бескрайнее пустое пространство между галактическими нитями, где нет ни единой планеты, ни одной карликовой звезды. Объект неподвижно висел там, где не должно быть ничего, и тем не менее, он там был, наплевав на все законы логики!

Много лет учёные ломали голову над загадкой корабля: откуда он и как там оказался. В том, что это корабль, сомневаться не приходилось – телескопы подтверждали, что объект полностью сделан из металлических сплавов, а форма говорила о том, что его творцом может быть кто угодно, но никак не вселенная.

Люди строили гипотезы насчёт него. Полагали, что некая раса разумных существ случайно или намеренно спровоцировала коллапс, образовав Великий Войд, а источником коллапса стал сам объект, но эту теорию быстро отмели, так как расчёты показывали, что при таком раскладе вокруг войда не смогли бы образоваться галактические нити – по крайней мере в том виде, в котором они есть сейчас. Скорее всего, предполагали учёные, космический корабль находился в пути и пересекал пространство через пустоту, но роковая неполадка заставила транспорт замереть прямо в её центре.

Объект притягивал своей загадочной историей; эти матовые грани неизбежно приковывали к себе взгляды пытливых умов, поэтому ещё много-много лет энтузиасты брались за вычисления, пытаясь разгадать тайну кубического корабля Архитекторов.

Через какое-то время людям удалось добраться до него. Группа исследователей в течении пятидесяти лет летела к объекту, пересекая Великий Войд, туда, куда не заходил ни один человек. Первопроходцы испытывали трепет, словно маленькие дети, впервые поднимающиеся в тёмное пространство чердака. Подлетев к нему, исследователи поразились, насколько огромен был этот объект – может, с половину земного шара; при этом его грани были абсолютно ровными, за исключением одной, в центре которой находился проход внутрь, на удивление очень узкий – квадратный коридор высотой в два человеческих роста. Во время поперечного сканирования выяснилось, что объект представляет собой огромный трёхмерный лабиринт с тысячами этажей и миллионами коридоров, в центре которого было что-то, излучающее тепло. По форме это нечто напоминало звезду и пульсировало энергией, – не было сомнений, что внутри куба кто-то есть, труднее было сказать, одно это существо или множество маленьких. Чтобы это выяснить, они пригласили на сцену меня.

Я галактический картограф. Великолепно ориентируюсь в космическом пространстве, в своё время смог описать не одну галактику, у меня были необходимые знания и опыт, чтобы выполнить это задание – дойти до центра корабля. Вот как я оказался на этой работе. Конечно, сначала мы пытались просто просканировать куб и с помощью полученных данных составить карту, но непомерные габариты объекта сыграли с нашей вычислительной техникой злую шутку, демонстрируя то один план коридоров, то другой.

Нужно было признать, что задача оказалась труднее, чем мы думали. Немного посовещавшись, я решил спуститься внутрь корабля и составить карту обычным методом. Когда живёшь шестую сотню лет, полвека кажется чем-то пустячным – особенно когда занят любимым делом. Мои молодые ассистенты согласились с предложением, но не желали оставаться со мной, поэтому покинули меня, обещая прилететь, когда я подам сигнал. Я был не против и отпустил их с добрым напутствием. В конце концов, негоже молодым людям со стариками возиться, ведь так?

Я принял решение не медлить, и сразу приступил к работе! Ваш покорный слуга проводил тысячи часов в привычной тишине, в полном одиночестве составляя карту. Меня поражало разнообразие внутреннего плана – ни одного повторяющегося коридора, ни одного закольцованного поворота. Сотни тысяч путей вели в тупик, и лишь один вёл к самому центру.

Прошло четыреста лет, и я подал им сигнал. Они вернулись, чтобы с цветами и почестями увезти меня обратно на Землю, рассказывая, какие изменения произошли в моё отсутствие. Ничего важного, как мне кажется.

К моему прилёту всё было готово. Меня встречали как народного героя, я согласился выступить на передаче, которую вёл обаятельный шоумен – некоторые вещи не меняются тысячелетиями, и людская любовь к эпатажу входит в их число.

– Ну так что, – ведущий блеснул белоснежными зубами, – скажите нам, что же вы там нашли? Мы ведь все ждём, правда?

Эти слова были обращены к толпе – массовке, которая тут же восторженно утопила нас в овациях. Я подождал, пока они затихнут, и начал рассказ.

Когда я только начал работать, я не ощущал ни страха, ни какого-то беспокойства. На душе, как и всегда, было тихо и спокойно, я просто занимался своим делом, шагал туда-сюда по этим матовым коридорам с осветительными приборами на одежде и чувствовал себя как дома. Многие коридоры были настолько длинными, что для того, чтобы их пройти, требовалось более суток. Поначалу я давал им имена в виде слов, которые мне казались подходящими для названия. Я составил целый каталог, где были улица Кофейная, шоссе Картографическое, проспект Геологов и ещё куча всяких странных наименований.

Такими темпами за четыре с лишним века я подобрался к самому центру. Вернее, к двери, ведущей в центр – прозрачное окно, ведущее во внутреннюю полость исполинского корабля. За этой дверью находились тысячи и тысячи саркофагов, уложенных в сферическую форму, – шар внутри куба. В центре конструкции находился горящий белым светом шар, словно маленькая звезда, сжатая до размеров астероида. От неё к саркофагам тянулись такие же молочно-белые, как седина старца, нити, разветвляясь, обволакивая их. Я жаждал сделать анализ материала, из которого была сделана эта звезда, я желал получить ответы, ради которых шёл к центру корабля все эти годы. Я достал резак, чтобы сделать брешь в двери, и…

Вдруг почувствовал, что я не один. Когда долгое время находишься в одиночестве, чьё-то присутствие ощущается чрезвычайно ярко, ибо чувствам свойственно обостряться в условиях дефицита информации. Я обернулся, и мне показалось, что передо мной материализовалось зеркало – позади меня стоял мой двойник. Моя точная копия, вплоть до седин на висках, пристально рассматривала меня, слегка склонив голову. Я вспомнил, как в институте нас учили отличать галлюцинации от реальности, и я снова и снова прокручивал в голове инструкции наставника, но мой двойник не собирался пропадать.

– Что ты делаешь? – спросил он моим голосом.

Я ответил не сразу. Мною овладел ужас. Тот самый первобытный, леденящий кровь, что связывает с давними предками. Я вдруг задумался над одной вещью – этот корабль был построен цивилизацией куда более превосходящей нашу, и, пока я тщательно изучал строение их корабля, они изучали строение меня самого. Поэтому я решил быть честным:

– Собираюсь войти, – ответил я.

– Ты… – он на секунду умолк, словно пробуя слова на вкус, – …вор? Ведь это воры входят без стука.

– И спасатели.

– Но ведь ты не спасатель…

– Я учёный. Мы нашли ваш корабль и решили, что вам нужна помощь.

– Но это не корабль.

– Но… – я в растерянности обернулся к иллюминатору, – разве это не спасательные капсулы?

Мой двойник устало вздохнул:

– Нет. Здесь нет и никогда не было спасательных капсул. Надо было предусмотреть подобный вариант развития событий, но Архитекторы решили, что вероятность того, что нас найдут внутри войда, равна нулю.

– Архитекторы… – задумчиво промычал я себе под нос, – стало быть, так они зовутся. И как давно вы здесь? Тысячи лет?

– Больше.

– Сотни тысяч?

– Более полутора миллиардов лет.

– Невозможно! – пораженно воскликнул я. – Мы должны были найти останки вашей цивилизации. Не думаю, что ваша раса возникла уже в центре войда.

– Останки нашей цивилизации… – печально повторил мой двойник, смотря куда-то в пространство, словно подсчитывая числа в уме. – Да. Они есть. От этого войда, на 54 гигапарсек в противоположную от млечного пути сторону.

– Подождите, но ведь это за пределами наблюдаемой вселенной…

– Да, – ответил он, – мы путешествуем на очень большие расстояния.

Я пытался переварить поступившую информацию. Я шёл за ответами четыреста лет, но результат моих усилий уложился всего в две минуты разговора с собственной копией.