Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами

Но все же я не удержался от визита к гадалке, или, как она себя называла, «православному экстрасенсу» (по-другому сейчас сложно). Она работала под псевдонимом «сударыня Анна». Меня привлекло то, что не надо было излагать анамнез: клиенту вообще не следовало открывать рот, она «слышала его боли» сама… На таких условиях я готов был пообщаться даже со знахаркой.

Сударыня Анна принимала в чем-то вроде старого деревянного сарая, стоявшего во дворе зажиточного загородного дома с несколькими машинами в гараже. Внутри сарая пахло сеном (его там было довольно много) и старым деревом. Я увидел у стены древнюю прялку (видимо, выкупленную в этнографическом музее) и стоящее на четырех высоких ножках корытце с водой, над которым поднималась доска с щелью для лучины.

Это приспособление, чуть похожее на молоденького деревянного жеребенка, приподнявшего попку мне навстречу, сразу показалось мне настолько бесстыдным, сексуальным и запретным, что я даже опустил в смущении взгляд.

Сударыня Анна (кресты, кокошник и два настороженных глаза) сидела на стуле именно возле этого корыта. У нее было скуластое лицо сельской продавщицы и вульгарно яркие губы. Мне пришлось сесть на второй пустой стул – прямо у источника соблазна.

Я предполагал, что знахарка будет щупать мой пульс или глядеть в глаза – но вместо этого она дала мне лучину.

– Потри о голову, – сказала она.

Я подчинился. Тереть пришлось долго, дерево возбуждало – и мне начало уже казаться, что я попал в бордель строго по своему профилю. Но знахарка, к счастью, прервала эту двусмысленную процедуру, отобрав у меня лучину, после чего вставила ее в раздвоенную доску над корытцем.

– Сейчас огонечек все расскажет, – прошептала она и зажгла лучину от замотанной в бересту зажигалки.

Лучина ярко занялась, быстро прогорела (кажется, она была пропитана чем-то еще кроме моего кожного сала), и ее остатки упали в воду, где с шипением угасли. Только теперь я понял, что этот двусмысленный жеребячий снаряд – просто старинный осветительный прибор с контуром безопасности.

Сударыня Анна погрузилась в изучение угольков. Это продолжалось минут десять, и к концу процедуры она как-то даже состарилась. Потом она подняла на меня глаза и задушевно сказала:

– Ты, голубчик, вот что знать должен. У каждого из нас есть ангел, который нас создает по божьему образу и подобию. И злой демон, который хочет переделать нас под себя. Ангел на правом плече, а демон на левом. Ты то ангела слушаешь, то демона. А надо тебе пойти в молитве к ангелу, упасть ему в ноги и во всем повиниться… Обо всем-всем рассказать, что на душе. Он тебе поможет, и от демона защитит.

Я сообразил, что она повторяет одно и то же заклинание каждому клиенту – именно по этой причине ей и не надо пачкать мозги об индивидуальные проблемы. Это меня разозлило.

– А что делать, – спросил я, – если у меня нет ни ангела, ни демона, а есть кто-то третий, непонятный? И не на плече, а на спине?

– Ну тогда иди к нему, – сказала знахарка. – Что ж тебе еще делать?

– А как я к нему пойду?

– Да как раньше ходил, – сказала она, спокойно глядя мне в глаза. – Ты ж его знаешь, верно?

Мне стало страшно. Я поднялся, положил на стул деньги, молча вышел во двор и сел в машину.

Через полчаса езды я остановился и съехал на обочину поразмыслить

Она что, правда была ясновидящей?

Нет, это вряд ли. Просто хороший техник-коммуникатор, слушает, что ей говорят, и делает выводы… Действительно, если я ей рассказал про кого-то у себя на спине, я ведь его знаю? Значит, каким-то образом к нему ходил. Ну вот она и сказала – сходи, мол, туда опять, голубчик. Будь я знахаркой, ответил бы клиенту так же.

Но почему-то до разговора с ней эта простая мысль не приходила мне в голову.

Действительно, если я встретился с Жуком в результате определенной процедуры, и после этого начались мои проблемы – почему бы эту процедуру не повторить? Не самоубийство, конечно. А, так сказать, само погружение. Надо наконец выяснить этот вопрос у Сера. Почему я так суеверно его боюсь?

То есть понятно, конечно, почему… Но хватит уже, хватит.

Я вынул телефон и, не раздумывая больше, набрал его номер.

– Сер, это я. К тебе можно заехать?

Он не удивился.

– Когда?

Я прикинул время на дорогу.

– Часа через полтора-два. Не бойся, все нормально. Надо поговорить.

– Я и не боюсь, – сказал он. – Валяй, заезжай.

У Сера дома все было по-прежнему, только к Мику Джаггеру на стене добавился плакат группы GORGOROTH (длинноволосые люди с гримом типа «ужоснах», в пулеметных лентах и перевернутых крестах). Серверов с мигающими лампочками было уже не два, а три. На третьем стояла роликовая доска с очень убедительно прилипшим песком.

Я коротко рассказал Серу о своем опыте и чудесном спасении, сразу же объяснив, что очень рад постигшей меня неудаче, не держу на него зла и претензий не имею. Жука я не упоминал – говорил только про очень необычные глюки.

– Извини, брат, – сказал Сер. – Я такие вещи не могу комментировать. Твои тараканы – это твои тараканы.

– Хорошо, – ответил я, – комментировать не надо. Но объяснить-то можешь? Слово даю, никому не скажу. Вообще никому и никогда.

Видимо, тонкая разница между двумя глаголами подействовала на прибитого акселем Сера. Он горестно вздохнул и сел на один из своих серверов.

– Я ж тебе говорил, я в домике, – он сделал соответствующий жест руками над головой. – Доведение до самоубийства – это статья. Или там эвтаназия, или еще что-нибудь – они всегда как надо упакуют. У меня куратор есть, я о таких случаях докладываю. Я и доложил – мол, так и так, один пидор решил вскрыться. В смысле, не расчехлиться, а коньки отбросить… Извини, с ними только так говорить можно, сам-то я нормально…

– Неважно, – перебил я.

– Ну вот он и велел тебя послать подальше. А потом вдруг перезвонил – и говорит, ты это, деньги возьми. А дашь ему нашу специальную пилюлю. С гарниром, чтоб он охуел…

– Какую пилюлю?

– Специально для тебя выдал. Сказал, что новое военное средство по борьбе с психическими девиациями. Приводит в норму при отравлении психотропами и так далее. И, самое главное, купирует суицид. Куратор сказал, ты потом спасибо скажешь. Угадал, че…

– Может, они новые препараты испытывают?

– Вряд ли, – пожал Сер плечами. – Просто бабки с тебя сняли.

– А врачей кто вызвал? Откуда они знают, где я живу?

– Я сбросил куратору твой телефон, – ответил Сер. – Адрес пробить пять минут. Может, они как-то следили – где, чего. Сейчас ведь у каждого с собой поводок. Через камеру видно, по микрофону слышно, с местом тоже полная ясность. Извини, брат, что не предупредил, но ты бы денег тогда не дал. А куратор про бабки уже услышал, ту сумму, что ты назвал – и велел ему занести, мне только пять сотен перепало. Пришлось бы свои отдать. А я на нуле… Конторский препарат был в кишечной капсуле, это которая с ободком.

– А чего ты мне еще дал? – спросил я. – Что за гарнир?

– Ой, а я уже не помню, что у меня тогда было. Сколько времени-то прошло…

– Вспомни.

Он задумался.

– Ты во время трипа икал?

– Издеваешься?