Я был, я видел, я летел… Репортаж и очерки разных лет. Вехи времени

– Что вы делаете?!

– Режу! – говорит она и «перекусывает» ножницами серьгу. Затем извлекает со стола массивное золотое кольцо и режет его пополам. Я молча гляжу на испорченные вещи. Да… У Алевтины Андреевны твердый характер и уверенная рука – это уже я заметил…

2

НО, КОНЕЧНО, интересней разрезанного кольца эта прозрачная посудина на столе. Предметы в ней самые экзотичные: несколько истертых монет, значок с облупленной эмалью… Но больше всего впечатляют часы – размером больше ладони, старинные, с массивной цепочкой. На их корпусе с богатой инкрустацией сцена охоты: мчится в азарте с охотничьим рогом всадник, гончие собаки вот-вот настигнут кабана… Поневоле залюбуешься искусной работой, тем благородным оттенком, которым отсвечивает старое серебро!

– Это вовсе не драгметалл! – охлаждает мои восторги Алевтина Андреевна, которую во всех собранных у нее на столе вещах интересуют только драгоценные сплавы. – Корпус у часов всего лишь посеребренный, а цепочка и вовсе простая!

За часами и монетами приходит женщина из Башкирского объединенного государственного музея, заодно подкидывает Алевтине Андреевне еще заказ: пузатую старую шкатулку на гнутых ножках. На дне ее четко виден год рождения – 1858-й, клеймо вильнюсского мастера и проба серебра в золотниках – 84-я.[1 - Старинная проба серебра в 84 золотника это 875 проба серебра.] Но это еще надо проверить! Алевтина Андреевна забирает шкатулку, чтобы спрятать в сейф.

– А знаете, что у вас был очень знаменитый коллега? – останавливаю я ее. – Сам Козьма Прутков!

– Ну да? – не верит женщина из музея. – Это же выдуманный герой…

И тем не менее доказательства налицо в сочинениях Пруткова:

– Вот час последних сил упадка
От органических причин…
Прости, Пробирная Палатка,
Где я снискал высокий чин,
Но музы не отверг объятий
Среди мне вверенных занятий!

Это прощальное стихотворение, которое веселые мистификаторы – братья Жемчужниковы и А. К. Толстой – приписали мифическому поэту и управителю Пробирной Палаткой Козьме Пруткову, якобы найдено в делах сей последней при ревизии. Ну чем, скажите, Прутков не коллега Алевтине Андреевне Ханило, которая в Уфе возглавляет лабораторию того же профиля и назначения?

3

НАВЕРНОЕ, есть смысл назвать полным именем эту службу, у дверей которой, как в банке, выставлен милицейский пост – ценности здесь немалые. Это лаборатория Поволжской государственной инспекции пробирного надзора, существует она в Уфе десять лет. И десять лет приходит в ее стены Алевтина Андреевна Ханило – с тех пор, как перешла сюда с Уфимского нефтеперерабатывающего завода. Тогда инспекция в нашем городе только зарождалась, стали подыскивать среди химиков-лаборантов человека, которому можно доверить государственное клеймение драгоценных изделий. Таким ответственным человеком и оказалась старший пробирёр Алевтина Андреевна.

…В этот день мы сидели рядом. Работа здесь точная, Алевтина Андреевна просила не отвлекать. Лишь посидев с пробирёром, понимаешь, почему в старину изведка дорогих металлов звалась пробирным искусством. Тут все имело значение, начиная с… камня.

Вы, наверное, тысячу раз слыхали связанное с ним выражение. «Женитьба дело важное, пробный камень всего человека», – восклицает у Тургенева Гамлет Щигровского уезда, да и мы сами в переносном смысле часто говорим о чем-то: вот пробный камень… Сейчас этих черных кремнистых сланцев – в наше время их чаще зовут пробирными камнями – перед Алевтиной Андреевной целых три: отдельно для золота, серебра, платины… Не дай бог оставить на их полированной поверхности отпечатки пальцев – сланцы натерты маслом, насухо вытерты!

– В Армении камни перед пробой натирают грецкими орехами, – сообщает мне Ханило и, поймав недоверчивый взгляд, качает головой. – Я вовсе не шучу: там в пробирный надзор для работы приносят мешок орехов. А мы пользуемся обычным касторовым маслом…

Она берет кольцо-печатку, вызвавшее подозрение у Галины Николаевны, и трет его в нескольких местах о камень, чтобы остались золотые полосы – следы кольца. Меж ними делают натиры эталонной золотой иглой, где содержание драгоценного металла точно соответствует 578-й пробе. Мазок желтым химреактивом – и Алевтина Андреевна сравнивает реакции на всех золотых натирах. Это кольцо с подвохом: то показывает нормальные пробы, то где-то проскальзывает не тот спектр.

– Может, это припой? – предполагает Галина Николаевна, специалист очень работоспособный и вдумчивый. Она долго искала, где брак у этого кольца. – А может, есть раковина, куда забилась грязь?

Совместно женщины решают вымыть в спирте изделие и снова допроверить его на камне. Если проба золота хоть в одном месте окажется ниже установленной, то кольцо надо будет резать на переплавку, как серьгу, с которой начат рассказ… Иначе нельзя. Пробирный надзор зорко стоит на страже наших с вами интересов – здесь не допустят, чтобы к заказчику попало ювелирное изделие с заниженным драгоценным сплавом.

– Наверное, трудно было осваивать пробирное дело? – спросил я у Алевтины Андреевны, узнав, что не было до нее в Уфе специалистов.

– А я и на заводе сложные анализы делала, – ответила она. – Конечно, в пробирной лаборатории мне интересно. Только большой заводской коллектив до сих пор жаль – я ведь по характеру люблю быть в гуще людей, вести общественную работу. Так что родной завод до сих пор не забуду…

Это признание про общественную жилку у Алевтины Андреевны не случайно. Мы еще вспомним о нем…