Ратибор. Капель первого круга

– Нет, Микулушка. Хорониться не буду. На Серке в град поеду с травами. Знаю, что раненых много будет, ежели находники возьмут Град в осаду. Ратин! Ты чего столбом стоишь? Помогай деду Микуле коров да быка выгонять, да овечье стадо заполошное на торну направить.

Едва управились засветло с захоронками и упрятыванием скота в тайное место меж болотных топей. Я хотел снарядить Жара и пробираться к граду по темному времени, да дед Микула не разрешил. Решили тронуться на рассвете. Я не смог уснуть. Стоило закрыть глаза, как тут же возникал убитый мной находник – проводник. Вскидывал вверх руки, пытаясь ухватить стрелу, и падал… Боги, да за что мне такие видения? Это же враг, шедший убивать родичей. Пять лет назад я тоже убил стрелою ворога в храме богини Рати и мне ничего подобного не чудилось?.. Может, сама богиня избавила меня, подростка, от душевных терзаний за отнятие чужой жизни? Или, скорее всего, мне было не до терзаний души. Нужно было заботиться об умирающей Зоряне, приглядывать за впадающей в ступор прабабкой…

Прохладная ладошка легла на мой лоб:

– Чего не спишь, внучек?

– Не могу уснуть, Глая, – признался я, – все лицо того находника мерещится. Спать не дает.

– Это беда поправимая, Ратин. Закрой глаза, расслабься и слушай.

Полилась старинная колыбельная, знакомая с детства и напеваемая тихим голосом. И я действительно уснул…

К рассвету я в первый раз надел на себя бронь из змиевой шкуры, которая до сих пор была мне велика, на Жара тоже, даже наголовник надел, несмотря на его протесты. Не хватало словить стрелу от находников что Жару, что мне.

Повесил за спину щит, тул с двумя десятками боевых стрел. Еще один тул прикрепил к правому боку Жара. С левой стороны лук пятипудовый в навощенном кожаном чехле, запасные тетивы. Мечи тоже не забыл, повесил на ремнях за спиной так, чтобы рукояти над плечами торчали и браться за них было удобно. Дед Микула помогал, но сам надевать бронь не спешил.

– Натаскаюсь еще. Мы с Глаей Монионовной на телеге поедем. Так способнее будет. Ты, Ратин, будь осторожен. Верю в тебя, ибо научил тебя всему, что сам знаю. Пусть берегут тебя боги!.. А ты куда, кот неразумный? – зашумел он, когда Питин вспрыгнул на круп жеребца – Тебя только не хватало для полного счета! Твое дело дом стеречь, кур да гусей охранять. Командовать своей подругой, да подружкой Семаргловой. Вишь, все хутор покидаем, на кого его больше оставишь?

– Ме-е-ня? – муркнул кот и нервно задергал хвостом.

– Тебя, Питин, – подтвердил я. – Тут от тебя пользы более будет!

Кот спрыгнул с Жара, носом толкнул Семаргла и неохотно пошел к избе, все время оглядываясь и надеясь, что мы передумаем и скрылся, наконец, в своей, кошачьей двери. Прабабка молча провела ладонью по моей щеке:

– Да не отвернется от тебя матерь Рати и берегини лесные!

Карачун нынче был снежный, а леля дружная. Болота вспухли от талой воды, что стояла над гатями глубиной по колено. В топях слышался плеск, невнятное бурчание – упыри спорили о чем-то с проснувшейся кикиморой. Жар на гатях ступал осторожно, но я не торопил жеребца. Мало ли что! На подходе к граду слез с седла, повел Жара под уздцы.

Меж болотищами Семаргл уходил вперед, рыскал по сторонам, оглядывая и обнюхивая окрестные заросли, своим видом подсказывая, что посторонних близко нет. Не доходя версту до града, я укрыл Жара в густом кустарнике на островке сухой земли посреди топей, наказал стоять тихо и не шуметь, а сам с Семарглом бесшумно двинулся к граду, мысленно благословляя бронь. Легкая, не стесняющая движений, не брякнет металлом – в самый раз для наворопника, решившего подкрасться незаметно.

Я ошибся, когда сказал деду Микуле о том, что находники придут к граду сегодня ближе к вечеру. И было ворогов не две с половиной сотни, а гораздо больше. Прав был дед Микула, когда предположил что враг двинется к граду несколькими путями. Находники окружили град тесным кольцом. Но и я прав был в том, что те два отряда не успеют добраться до града к сему времени.

Зато Митрий успел вчера добежать до града, ударить в сполох, и предупредить родичей. Честь ему за то и слава.

Над окрестностями реял стук топоров и крики переговаривающихся находников, Язык у них был странным, каким то щелкающим, мне мало знакомым. Вороги разослали малые ватаги, рушили поскотину и делали из жердей лестницы. Ватага поболее ладила в ближнем лесу таранное бревно. Иные, под прикрытием стрельцов, валили в градской ров вязанки хвороста.

Над градским тыном мелькали головы родичей, посылающих стрелы в находников, гативших ров. Тут я помянул недобрым словом князь-старейшину Доброгнева. Достанется ему на орехи от деда Микулы, ежели останемся живы.

Подвесной мост не был поднят, цепи, тянувшиеся к надвратной башне, перебиты. Только врата (наконец то) были закрыты. Над вратами суетились стражи в медных шеломах, тащили на веревках тяжелый жернов. Над тыном поднимались дымки – родичи в медных котлах грели смолу.

Семаргл молча толкнул меня носом в руку, повел головой назад. Я припал к земле, затаился, приготовив метательный нож, но Семаргл успокаивающе вильнул хвостом.

– Это я, Ратин, – послышался гулкий шепот и в кустах появился дед Микула, – Опоздали в град пробираться. Теперь в него днем и курица не проскочит.

– А где Глая? – забеспокоился я.

– Там она, с Серком в тех кустах на островке, где ты Жара оставил.

– Ясно. Что, дедушка, делать будем?

– Ты сам как мыслишь?

– Я? Видишь, дед, там на нашем холме Велесовом людины сгрудились, шатер ставят. Оттуда иные людины по ватагам разбегаются, указания несут?

– В том и дело, Ратин, что не вижу – все перед очами плывет далее полусотни саженей. Слышу, как лес рубят, как хворостом ров забрасывают, но не зрят далеко очи.

– Мыслю, нужно дождаться начала приступа и пробиваться к холму незаметно. Предводителя стрелою или мечом достать. Без воеводы находникам труднее град на копье брать будет. Попробую в лесном плаще к холму не замеченным добраться и стрелить.

– Пробуй, Ратин. Без меня, понятно. Хоть тебя скрадыванию учил, сам не смогу. Ежели б мог видеть четко! А так и сам попадусь и тебя подведу. Свистом дашь знак, когда понадоблюсь.

– Я, деда, постреляю бояр ворогов, сколь смогу, потом назад возвернусь.

Глава 10. Неравный бой

Достал я плащ из холстины, Глаей в серо – зеленый цвет окрашенный, с пришитыми лентами узкими, где грязно – серыми, где желтоватыми. Тоже из холста. В том плаще я, бывало, к градским воям вплотную подбирался, и они меня не замечали. Набросил капюшон, спрятал под полу снаряженный лук с тулом и пополз потихоньку из кустарника. Находники все были делом заняты, где им поросшую травой кочку заметить, которая по лощинкам едва движется.

Подобрался к шатру на расстояние сотни сажен и замер, помянув Велеса. Не татями пришли находники… Они и бога своего принесли! В шатре прячут! Иначе, зачем из шатра дымок духовитый вьется от зелий заморских? И у входа в шатер чужой волхв маячит, знаки воеводе подает…

Значит, не только пошарпать хотят пришлые. Норовят остаться, на землю сесть. Искоренять будут всех без пощады.

Воевода находников оказался мужем среднего роста, с широкими плечами и движениями опытного воина. С сотни сажен было трудно разобрать выражение лица воеводы. Понял только, что не молод, носит темные вислые усы, длинные волосы с пробивающейся сединой выбиваются из под кожаного шелома.

Приказы он отдавал гулким уверенным басом, далеко разносящимся по окрестностям. И, насколько я понял, пользовался у остальных большим уважением, настолько быстро они бросались выполнять распоряжения.

Чего ждут? Хворостом ров засыпан в десятках мест, лестницы изготовлены и доставлены на места. Под отесанное свиньей дубовое бревно подведены прочные оси с колесами. Все было готово, но предводитель медлил, чего – то ждал. Я догадывался чего. Те два отряда, у которых я стрелил проводника.

Пользуясь затишьем, я перебрался еще ближе к холму саженей на тридцать. Ближе было нельзя, могут заметить. Подтянул поудобнее лук и тул, достал пару стрел и положил перед собой. Сзади и слева раздался далекий шум. По оживившейся свите воеводы, я понял, что они дождались. Из леса на градские росчисти вывалило сразу две сотни воев. Предводитель новоприбывших тут же направился к воеводе и, судя по жестикуляции, объяснял опоздание.

Они поговорили, затем воевода властно махнул рукой в сторону града и я понял, что начинается приступ, а новоприбывшие останутся в запасе.

Началось! Раздался рев нескольких сотен глоток. Находники бросились на приступ. Часть волокла через ров лестницы, часть усиленно стреляла в мелькающие за тыном головы. Сверху тоже летели стрелы. Стрельцы града стреляли в ответ и фигуры в кожаных доспехах валились, не добежав до тына.

Катящие таран увеличили скорость и мчались теперь бегом, раскручивая массивные колеса, к вратам, где ротозейством князь-старейшины был не поднят мост. С тына по ним тоже стреляли и часто то один то другой, находники падали пронзённые стрелами, но павших тут же заменяли другие.

Таран быстро достиг градских врат и ударил с размаха. Было слышно за людскими криками, как затрещали врата. Градские стражи с великим усилием перевалили через заборол надвратной башни огромный жернов. Нескольких стражей сбили стрелами, но жернов все – таки был сброшен вниз на дубовое бревно и придавил его к забросанному рву. Таран затрещал. Три гридя были придавлены вместе с тараном.

Несмотря на сопротивление, стрельцы находников подавили градских количеством, и заставили прятаться за бревнами тына. Лестницы были приставлены, и уже первые вои споро полезли вверх. Сверху родичи отталкивали лестницы шестами, лили на нападавших ковши горящей смолы и падали, пронзенные стрелами.

«Пора»! словно шепнул мне кто – то в ухо. Я поднялся на ноги, ухватив лук и стрелы. Стрела пошла с легким свистом, ударила вражеского воеводу в правый бок. Кожаный доспех, с нашитыми на него пластинами металла, не смог остановить боевую стрелу с харалужным жалом. Пока воевода падал, а остальные командиры отрядов искали, откуда прилетела стрела, я стрелил по волхву находников с быстротой, которую сам не ожидал.

Стрела из тула. Пятка на тетиву, а глаза ищут цель. Рывок тетивы, хлопок тетивы по костяному щитку, глаза ищут следующего, пока пальцы достают из тула следующую стрелу.

Дед Микула рассказывал, что хороший стрелец способен одновременно держать в воздухе шесть стрел, пока первая вонзается в мишень на расстоянии в три сотни шагов, а на полторы сотни шагов – три. Раньше у меня получалось четыре самое большее. Но сейчас я, наверно, поставил рекорд скоростного прицеливания и стрельбы. Тул, в котором было три десятка стрел и который я брал с собой, опустел в сотню спокойных ударов сердца.

Когда стрелы кончились, я повесил лук через плечо, выхватил оба клинка и бросился, как советовал дед Микула, назад к близкому лесу. Разъяренные гриди, потерявшие около двух десятков знатных воев, практически весь штаб, бросились наперерез.

Я попятился, выглядывая дорожку к отступлению. Но тут от леса ко мне бросился еще один отряд северных гридей, размахивающих палицами и короткими копьями. Пришлось прорываться.