Загон

Единственно о чем я сознательно умолчал, так это о демантоиде.

Я повествовал о том, как мы с Жаном продолжили намеченный путь к обозначенной цели и о том как, выбившись из сил, в ожидании нашего проводника, остановились в заброшенной убогой церквушке. Два уставших белых человека в абсолютно чуждой стране, с неизведанными порядками и непонятной нам, дикой культурой.

Я будто снова лежал на сырой земле, в той келье, подложив под голову свою дорожную сумку, и глядя в подмигивающее мне далекими звездами черное небо через внушительную прореху в крыше. Все было настолько реально, что у меня глаз задергался от нервного тика.

– СтанИслав, – проникновенно произнес Мабобо, – не терзайтесь попусту, душа вашего друга освобождена, Лоа встретили ее и проводили к солнцу. Продолжайте.

Я сглотнул тугой комок и продолжил. Когда я описывал похороны Жана, Мабобо снова прервал меня.

– Не забывайте о каждой мелочи.

– Стараюсь, – ответил я, заглядывая в пустеющий стакан. – Итак, я вернулся и, выдернув крест из черепа зомби, в изнеможении поплелся к могиле Жана. По христианским обычаям на могилах устанавливаются кресты, а этот был единственным, чем я мог обозначить место захоронения друга. Я воткнул крест в мягкую землю, прикопал еще свежим гумусом. Это последнее, что я запомнил, перед тем как очнуться в хижине у Аджали. Все… Я постарался восстановить все, что случилось, в мельчайших подробностях.

Некоторое время Мабобо молчал, изредка прикладываясь к своему стакану. Я не торопил его. Мне тоже было о чем подумать, ведь с того момента, когда случился весь этот кошмар, я так подробно никому не рассказывал о нем. Оказалось, что боль от случившегося не ушла, а лишь затаилась в глубинах моего сознания, и сейчас она вновь накрыла меня. Наконец, профессор решился

– Давайте начнем с того, что вы никому и ничего не будете сообщать, касательно своего французского друга, Жана Гебауэра. Рассказ белого человека, приехавшего в страну без определенного смысла и по туристической визе, повествующего о смерти французского гражданина при туманных обстоятельствах, только возбудит уйму подозрений. История слишком запутанная для официальных органов. И никто из служителей правопорядка не захочет ввязываться в столь сомнительное дело. Скорее всего, назначат расследование, но найдут уйму причин обвинить вас в чем угодно. В общем, вы были один и потеряли паспорт просто в городе, неосторожно расплачиваясь на рынке. Я постараюсь помочь вам в этом вопросе.

– Хорошо, я понимаю, что сейчас заявлять о смерти Жана бессмысленно, но как же быть, ведь его все-таки когда-нибудь, но начнут искать! Наверняка у Жана осталось какое-то наследство, на которое могут претендовать какие-то родственники, ну и потом, каждый человек заслуживает быть похороненным с соблюдением принятых обрядов. Кто придет и положит цветы ему на могилу?

Мабобо усмехнулся и покачал головой.

– Странные вы люди, белые… носитесь со своими обрядами, будто это панацея для спасения души. Оставьте его покоиться с миром. Нужные обряды вы уже выполнили. А память, так помните его живым, он и сейчас жив, только находится в другом состоянии, оно не материальное… я не смогу вам это объяснить, у нас слишком разные понятия о боге и душе, но поверьте, ему больше ничего не надо. – Профессор замолчал, а через несколько секунд добавил, – если захотите, я выполню еще один ритуал, по нашим обычаям.

Я понял, что дождаться таких слов от подобного человека было уже большим делом, и преисполнился благодарностью.

– Хорошо, спасибо вам.

– А теперь расскажите мне, что стало с куклой.

– Кукла, как это я забыл! Когда Жан погиб, а я случайно наткнулся на нее, то меня охватило настоящее бешенство. Кажется, я крикнул что-то типа «Будь ты проклято, адское чудовище!» Возможно, я еще извергал какие-то проклятия, мне трудно вспомнить сейчас, но я хорошо помню, как изо всех сил вонзил в куклу церковный крест и нанизал тряпичное тельце на железное основание. Потом я водрузил этот крест на могиле Жана, присыпал основание землей и, как уже сказал, потерял сознание.

Мабобо поперхнулся, а рука, державшая стакан с виски дернулась так, что часть янтарной жидкости выплеснулась на грудь профессора.

– Невероятно!!! – прохрипел он.

Я слегка растерялся, не понимая, чем вызвана такая реакция моего собеседника.

– Shukrani mungu kwa yote[19 - Благодарю Бога за все – перевод с суахили.] – певуче произнес Мабобо и, вновь перейдя на английский, заявил: – Вы счастливый человек, вы выиграли вторую жизнь, свободную и счастливую.

– Боюсь, я вас не совсем понимаю, профессор. Теперь ваша очередь открыть мне правду, только не говорите загадками.

Мабобо задумался на мгновенье, глядя на меня, прошептал что-то понятное только ему, вздохнул, открыл рот… и закрыл его снова. Видно было, что профессор колеблется, а может, и просто не знает, с чего начать. Он поводил рукой по столу, будто стирал невидимую пыль, внимательно осмотрел свою руку, ничего, видимо, подозрительного не обнаружил, качнул головой, набрал в легкие воздуха и решительно выдохнул.

– Ну, ладно, СтанИслав, слушайте. Не удивляйтесь и поймите меня! Есть у меня свои грехи в прошлом, о которых я стараюсь, но не могу забыть. Вы можете понять, что значит жить с тяжелым камнем на душе? Думаю, что нет. А он с каждым годом давит все сильнее и сильнее. Облегчить свою душу можно, если поделишься этой тяжестью с кем-то, кому можешь довериться с легкой душой. Этого я лишен здесь, чреватым будет такое признание. А тяжесть становится нестерпимой…

И вот передо мною вы. И я вам раскрою душу, поделюсь своей тягостью. Почему, спросите именно вам? Да по самой просто причине, СтанИслав! Мы беседуем с вами первый и, совершенно в том уверен, последний раз. Значит, все, что я вам расскажу, все, что вы узнаете сейчас, улетит с вами в далекую Россию. Что-то, что касается вас, а есть много такого, будет вам небезразлично, а что касается грехов моих, то я думаю уже завтра вы их просто выкинете из головы. И правильно сделаете. Вот такое я должен сделать вступление, перед тем, как начну исповедоваться. Начнем, пожалуй!

Интересная была преамбула! Что-то за ней кроется и что будет мне интересно в его истории, пока остается не ясным. Но голову он мне заморочил изрядно. Остается одно, – слушать, да наматывать на ус. Посмотрим, что будет!

– Около пяти недель назад или немногим больше, – задумчиво проговорил Мабобо, – погиб ваш друг профессор Столпов… Вы в курсе его смерти? Ну да, скорее всего, нет. Извините, что я сообщаю вам о данном факте с некоторой легкостью, но не могли бы вы предположить, что с ним произошло?

– Ну, называть Столпова моим другом слишком большое преувеличение. Я и виделся-то с ним всего пару раз. Мы с Жаном консультировались с ним перед отъездом…

– Ну как же! Вы же именно по его рекомендации прибыли сюда. Иван Андреевич Столпов отправив вас в Киншасу, дал мои координаты.

– Для нас это было случайное знакомство, связанное с куклой Вуду. Так он погиб?

– Да, его больше нет. И вы даже не представляете себе, как все случилось. Я расскажу вам. Он попал в жуткую аварию где-то в районе московского кольца. Ехал с водителем на дачу, сам находился на заднем сидении авто. Какой–то резкий маневр, возможно, отвлекся водитель. И машина Столпова с разворотом от резкого торможения врезалась в металлический отбойник, да так, что железная конструкция буквально пронзила Ивана в области грудной клетки. Как вы крестом ту куклу. – Мабобо сощурил глаза с розовато-желтыми белками и продолжил, – Следом за ними несся самосвал, груженный песком, который от резкого маневра практически встал на дыбы и лишь чудом остановился в нескольких сантиметрах от машины Столпова. Однако кузов грузовика автоматически открылся, и весь песок обрушился на машину профессора, полностью завалив ее. Жуткая, дикая смерть. Вам ничего это не напоминает? – с металлом в голосе задал вопрос Мабобо.

– Ничего не понимаю! Профессор действительно погиб трагически. Но, вы-то намекаете, что его смерть каким-то образом связана с нами, со мной и Жаном?

Мамобо тяжело поднялся из-за стола, прошел к шкафчику с напитками, плеснул себе новую порцию виски, и вернулся к своему креслу.

– Эта история началась давно… девяностые годы… полная неразбериха в вашей стране, такой же, если не хуже, бедлам и у нас. Я был ученым, и неплохим, смею сказать, уже тогда, но жизнь наша была очень тяжелой.

Мы познакомились с Иваном в середине девяностых на международной конференции по вопросам культуры Тропической Африки, проходившей в Зимбабве. И сразу признали друг в друге родственные души. Через пару месяцев мы встретились вновь на научном симпозиуме в Германии и после этого просто подружились. Мне нравился Иван, в нем был некий стержень, хоть он и был чрезвычайно амбициозным, алчным, властным. Кроме того, ему постоянно везло. Во всем. И однажды он предложил мне одно дело. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что это касалось контрабанды драгоценных камней. Мы удачно провернули с ним пару сделок, и деньги появились. Гм, эта хитрая бестия, что называется, подсадил меня на «денежную иглу». Да, молод я был тогда, и по собственной дурости вляпался в такую грязь!

Мабобо прервался на жадный глоток из своего стакана. Глаза его блестели и казалось, что воспоминания далеких дней поглотили его целиком. Встряхнувшись, он продолжил.

– Столпов часто прилетал ко мне. Его все время интересовала магия Вуду. Он рылся в древних документах, изучал обряды и обычаи, постоянно заставлял меня знакомить его с разными нужными ему людьми, посвященными в вуду. Однако я тоже времени зря не терял. Если есть способности, да еще и немалые деньги, то открывается многое. При смене власти я оказался в нужное время, в нужном месте, а все мои регалии и награды оказались неплохим приложением к биографии. Так началась моя политическая карьера. И мне она понравилась. Но любой компромат мог лишить меня всего достигнутого, и я решил покончить с нашими темными делишками. Уже и без контрабанды я зарабатывал неплохо. Знаете, как говорится, деньги к деньгам. Мне казалось, что и Иван хорошо понимает все это и полностью со мной согласен. Он всячески поддерживал меня в тот период, при малейшей возможности оказывал содействие. В общем, был настоящим другом.

В этот момент в дверь тихо постучали, и вошла та самая служанка, что открывала мне дверь. Она что-то тихо сказала своему хозяину, тот на секунду задумался и глянул на меня: – Эстель говорит, пришло время обедать… Не составите ли компанию?

Признаться, чего-чего, но такого приглашения я не ожидал от этого человека. А Мабобо и не ожидая моего ответа, решительно поднялся. Пришлось последовать за ним. Должен сказать, столовая поразила меня изяществом обстановки и вкусом хозяина. Тончайшие гардины на окнах, великолепная люстра над стеклянным овальным столом на изящных кованых ножках, занимавшим всю центральную часть комнаты, овальной формы ковер, судя по всему ручной работы.

Стол был сервирован превосходно. Белоснежные салфетки, тончайший фарфор, столовое серебро. Да, профессор Мабобо умел красиво жить! Вначале был подан некий экзотический салат, не то с овощами, не то с фруктами, и с тончайшими ломтиками нежнейшего мяса. Аромат был дивным, и вкус таким же. Я тотчас почувствовал, что действительно голоден и не замедлил приступить к делу. Мабобо только с удовлетворением улыбался, глядя, как я опустошаю тарелку. Он наполнил бокалы красным вином, и по этикетке, я отметил, что на обед господин Мабобо предпочитает французское «Мутон-Ротшильд», а цена ему, по меньшей мере, тысяча евро за бутылку. Хм, неплохо живет профессор в этом самом Конго. А тот, увлекшись, продолжал свое повествование.

– Представьте себе, что одновременно с тем, как росла моя политическая карьера, росло и увлечение Столпова Вуду. И можете мне поверить, это становилось у него манией, навязчивой идеей. Пока я занимался обычными делами политика, он проходил обряды посвящения, достигал каких-то рангов и ступеней, но вершина, к которой стремился Иван, была для него недосягаема. Если бы вы знали, как он хотел достичь звания Бокора! Да… алчность и жадность сослужили ему плохую службу. Обмануть можно меня, вас, простых смертных, но обмануть верховных жрецов невозможно. Они не будут содействовать человеку со злыми помыслами и жаждой наживы. А что касается черных колдунов, то те никогда не допустят конкуренции, тем более от белого.

Вот так, наши пути с Иваном и начали расходиться. Но тут-то мой, так называемый друг и проявил себя во всей красе.

Внезапно, а может, он и давно вынашивал эту идею, у него возникло большое желание заняться политической деятельностью. Скорее всего, ему не давал покоя мой успех. И наступил день, когда он пришел ко мне с предложениями о сотрудничестве. Но начал он с того, что для запуска его собственной политической программы, ему понадобились дополнительные финансовые средства. Того, что хранил он на банковских счетах в Швейцарии, было недостаточно. Хотя, ему всего и всегда было мало. И точно так же, как сейчас, за обедом, он объявил:

– Антуан, мне нужна твоя помощь.

– Помните, я уже упомянул, что был конец девяностых, время распада СССР. О тогдашнем положении в стране можно не упоминать, вам известно оно лучше, чем мне. И, конечно, это самое удобное время для вступления в игру. Но Иван не обладал нужными качествами и никогда не был политиком. Да, он был прекрасным ученым. Но его главным стимулом всегда были деньги. Он чувствовал их везде, как опытная натасканная ищейка. Именно они были его путеводной звездой.

Я пытался отговорить Ивана от безумной затеи. О многом мы с ним говорили, но все мои слова были для него пустым звуком.

– А что же ты, Антуан, сунулся в политику? Ты что, хочешь сказать, что умнее меня? Что ты можешь добиться успеха и денег, а я так и буду ограничиваться жалкими научными подачками? Ты твердишь мне все это потому, что не хочешь признать, что я успешнее тебя. А мне всего лишь нужна-то твоя помощь в нашем, заметь ОБЩЕМ деле.

Он с садистским наслаждением подчеркивал мое участие в контрабандных поставках. Он начал шантажировать меня, ему было необходимо, чтобы поставки приобрели статус легальности, чтобы он стал официальным представителем России в Конго, и курировал бы поставки драгоценных камней. Иван тогда открыто заявил мне: «Мне мало денег, мне нужна власть!» Я не мог отказать, так как Столпов располагал неоспоримыми фактами о моей нелегальной деятельности в молодые годы. Пришлось помочь ему! Бизнес Столпова, процветал и деньги текли рекой в его карман. Я говорю это без сожаления, поскольку принципиально отказался от этой прибыли, чтобы не попасть в полную зависимость от «компаньона».

Время шло, я занимал свой пост, Столпов получал свои деньги, но амбиции Ивана лишь разгорались. Кроме того, профессор продолжал практиковать Вуду. Именно практиковать, потому как к следующим ступеням совершенства его уже не допускали, и ему оставалось лишь оттачивать свое мастерство. И, смею заметить, достиг он немалых успехов. Вот только в основном все его деяния были из серии зла. Ему нравилось манипулировать людьми. Ему мешал конкурент – он устранял его с помощью магии. Он привлекал женщин, удовлетворяя свои похоти, и с легкостью избавлялся от них, как от ненужной вещи. Он многим людям испортил жизнь, а для некоторых она вообще завершилась трагично.

Не хочу повторяться, но в учении Вуду он преуспел, а пособником его всегда был Бака – злой дух, и Иван научился с ним ладить. Но, как ему казалось, только по мелочам. А он хотел стать, ни много, ни мало, а Верховным Правителем! Есть и такая, недосягаемая ступень. И, как ни смешно или грустно это может показаться, но именно к этому и стремился мой бывший друг профессор Иван Столпов!

Вам может показаться странным, что я так разговорился, но поверьте, СтанИслав, я много лет жил с печатью на устах потому, что боялся за семью, карьеру, благополучие. У меня взрослая дочь, я дал ей прекрасное образование и хочу, чтобы она была счастлива в жизни. Я лишь однажды увидел сальные взгляды Ивана в ее сторону, и этого было достаточно, чтобы отправить ее туда, куда «мой верный друг» не мог дотянуться. Да, да, поверьте, основания для этого были, я слишком хорошо знал Ивана.