лишь камень чары времени щадят,
обтесанный умелыми руками,
и в камне – память.
То есть, память – камень.
…В полях за Ипром, от земных оков
свободна, спит английская пехота,
и не судьба дождаться Дон Кихота
шеренгам равнодушных ветряков…
Бретт
Бретт много лет не пьет, потому что возраст, сердце и диабет.
За девяносто уже. Слава Богу, что при ходьбе выручает палка
справа, а слева рука сиделки, добрейшего парня Пако…
Так вот они каждый день ковыляют к Дэвиду на обед.
После полудня у Дейва толпа, кавардак, запарка…
В возрасте Бретта только привычки и составляют смысл
существования… Выйти, увидеть небо, деревья, солнце,
в тысячный раз говорить о том, как высаживались на мыс,
на Иводзиме, под артиллерийским огнем японцев…
Пако потягивает милкшейк и заглядывается на мисс,
по мексиканским меркам субтильных весьма пропорций,
мисс на прощанье качает бедром, исчезая в очереди у касс.
Мало что понимая в сбивчивой речи Бретта,
…Пако вполуха выслушивает рассказ,
зная, что будет дальше… Про Джека и огнемет,
как разорвало осколком живот лейтенанту Райли,
горы убитых, дым, гарь и вонь… Что война не мед,
что самых лучших она забирает, вот только в рай ли…
«И ни черта ты не понимаешь, Пако…»
Но кто поймет?
Напиши
Собирайся, брат. Это ветер с других, нехоженых берегов.
Это новая кожа. Это не похоже
на привычный мир декораций, друзей, врагов.
Это просто. Стартуй с Бродвея, с Крещатика, с Дизенгоф.
Это космодром, который не виден глазом.
Помаши всем этим хилтонам, ритцам, плазам,
и избавься от старого мира разом,
стань иному миру литой основой,
напиши себе новый.
Это чистый лист, брат, поиграй же немного в бога,
удиви их всех – от Каира до самого Гетеборга.
Пусть вокруг давно не «Тихие дни в Клиши»…
Напиши.
Простое
Это будут простые рифмы,
крошка, простые тропы.
Ничего в этой жизни не повторив, мы
ощутим, как незримый кто-то обрежет стропы,
и вокруг будет только воздух,
и мы в нем камнем