И мальчик в синей форменной фуражке
Давно исчез, шепнув тебе: «Take care…»
…И только тот, который на кресте,
Молчит. О да, он все сказал когда-то…
…Ноябрь. День без времени и даты.
Сырое утро. «Плимут». Интерстейт.
Вечер и юго-восточный ветер…
Вечер и юго-восточный ветер из эмирата
вечного синего неба, безмолвия и песка,
края, не ведавшего Робеспьера или Марата,
края, где даже Толстой и Ремарк нон грата,
края, где можно не знать своего сто восьмого брата,
где без полива не вырастет ни травинки, ни лепестка…
Юго-восточный ветер, сухой, неживой, и жженым,
каленым песком отдающийся на губах.
Люди в чалмах, с бородами, со взглядом, столь заряженным
ненавистью, презреньем, спешат то ли к покорным женам,
то ли к своим караванам, наркотиками груженым,
мерно колышущим дни и столетия на горбах.
Может быть, это иллюзия, Может, опять собака
лает на караван, но верблюды всегда в пути.
Край, где все знают Калашникова, но не Баха,
край, где смерть ближе телу, чем жизнь, что уж там рубаха,
край, где работать бессмысленно, проще же побабахать
гранатометом в горах, чтобы не зря уйти…
Улочкам Старого города только и остается ахать.
Раньше их не видали в святых местах хоть.
Но караваны идут. И вот они, здесь уже, во плоти.