Здесь слово – бомба, здесь буквы – порох,
здесь каждый пастырь
военачальник. И кровь как почерк
на скудной почве.
И каждый, в небо уставив очи,
свое лопочет.
Здесь столько света, что тьма чернильна
и непроглядна.
Здесь вера издавна не чинила
мозгов. И ладно.
Быть может, это угодно богу
с какой-то точки…
Хотя какому? Богов здесь много.
Как сельдей в бочке.
Здесь с каждым годом пустыни шире,
надежды уже
не волей рока. Здесь так решили
давно. Тем хуже.
Все так обманчиво и бездонно,
как вера в чудо
и в то, что грохот Армагеддона
придет отсюда.
Здесь все – от эллина до еврея.
И, тьмой грозя им,
единолично здесь правит время —
всему хозяин.
Яффо
Ночь не приходит. Она возникает из
шелеста шин, замирания ветра и сонных трав.
Площадь мала. Не по мерке ей храм Петра…
В жаркую полночь Яффо сползает вниз,
к морю, которое всюду и все же не
видимо, если не потрудиться взойти на холм.
В полночь, смывая праведность дня грехом,
в Яффо приходят, словно к чужой жене.
В Яффо находят коку и crystal meth,
в Яффо берут все, что хочешь от песо и до рубля…
Если его отмыть, как черного кобеля,
Яффо красивее тысячи Андромед.
Ночь нескончаема. Здесь в переулках тишь
гулкая… Вдруг, ночь на десять секунд глуша,
Шесть одиночных в воздух из «калаша»…
Яффская свадьба, где без «калаша» престиж
падает ниже плинтуса, до нуля.
Тонкая девочка, вычурный кринолин,
черные глазки как пара больших маслин,
младшая дочь кокаинного короля…
Гости воображают детали смет,
мечут конверты истово на поднос…
Сцена Кустурицей сильно шибает в нос,