Воспоминания (1865–1904)

Процессия следовала от Мариинского дворца по Большой Морской мимо театров на Балтийский вокзал, где гроб внесен был в особый вагон царского поезда.[103 - …особый вагон царского поезда. – Вагон, оборудованный холодильной камерой.] Роль пажей кончилась, я получил разрешение проводить тело до места погребения в Сергиеву пустынь,[104 - … в Сергиеву пустынь… – Свято-Троицкая Сергиева Приморская пустынь, православный мужской монастырь, в XIX в. находился на территории посёлка Стрельна (совр. С.-Петербург). При монастыре действовало кладбище, где хоронили государственных деятелей и представителей известных родов.] где у Ольденбургских был фамильный склеп.

Сняв траурную перевязь и отдав факел, я в траурном поезде доехал до станции Сергиево, сестра моя находилась в вагоне с телом почившей княгини.

На станции Сергиево поезд был встречен их величествами, гроб был поставлен на колесницу – до места погребения от станции было две версты, государь шел всю дорогу пешком.

После погребения был завтрак у архимандрита[105 - Игнатий (Малышев Иван Васильевич).],[106 - …архимандрита… – Игнатий (Малышев Иван Васильевич, 1811–1897), в 1857–1897 гг. архимандрит Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни.] только вечером я возвратился домой вместе с сестрой, а в 10 часов был уже в корпусе.

В мае месяце назначено было священное коронование их величеств в Москве, в котором предстояло принять участие камер-пажам и пажам, поэтому экзамены у нас начались еще на Страстной неделе. В начале мая нас уже повезли в Москву.

Экзамены шли усиленным темпом, так что приходилось очень интенсивно к ним готовиться. Прошли они у меня благополучно, и я перешел в старший специальный класс 13-м учеником из 45-ти со средним баллом около 10-ти, а за строевые занятия у меня было 11. Камер-пажество мое было обеспечено. Первым у нас был Стахович.

На коронацию было назначено 24 пажа и 4 запасных – всего 28 из обоих специальных классов, из моего, насколько я помню, – 20. Затем еще 36 камер-пажей. Из числа пажей назначено было три пары для сидения на ремнях трех золоченых карет при торжественном въезде их величеств в Москву. (1-я – ее величества с великой княгиней Ксенией Александровной, 2-я – великих княгинь Марии Павловны и Александры Иосифовны, 3-я – великих княгинь Ольги Федоровны и Марии Александровны).

Это были особые небольшие сидения, устроенные в промежутке между козлами и передним зеркальным стеклом кареты, между высокими рессорами. Пажи садились лицом к стеклу, так что невольно все время не сводили глаз с сидящих в карете императрицы или великих княгинь.

Назначение пажей было поддерживать золотыми ремнями кузов кареты, чтобы его не раскачивало, так как карета была на висячих рессорах. Выбирали пажей для этой цели по лицу, чтобы выходили пары, подходящие друг к другу. В число этих пажей был назначен и я с Муравьевым, пажом старшего специального класса. Действительно мы подходили очень друг другу, были одного роста и по лицу были схожи. Нас и возили раза три в придворно-конюшенную часть, чтобы примерить нас к карете императрицы, сидения приспосабливали к росту.

Я был очень счастлив, что меня удостоили этой чести, моя мать была тоже очень довольна. Но когда нас привезли в Москву, то меня постигло большое разочарование. Меня отставили, назначив вместо меня моего товарища Воейкова, гораздо меньше меня ростом и совершенно не подходящего Муравьеву. Воейков был очень некрасив и непредставителен, его даже звали в корпусе нецензурным именем из-за его фигуры. Ротный командир, объявляя мне, что я заменен Воейковым, сказал, что это вследствие желания императрицы. Отец Воейкова был генерал-адъютантом, помощником командующего главной квартирой, очевидно, он и попросил министра двора[107 - Воронцов-Дашков Илларион Иванович.],[108 - …министра двора – Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837–1916), граф, генерал-адъютант (1875), генерал от кавалерии (1890); в 1881–1904 гг. министр императорского Двора.] спросив предварительно у императрицы, не будет ли она против, если его сын будет сидеть перед ней на ремнях. Из этого и было выведено, что императрица приказала. Я не показал и виду, что я обижен, но в душе я чувствовал горькую обиду, это испортило мне настроение в Москве.

В Москву нас привезли около 10-го мая и поместили в Кремле в здании Судебных установлений, внизу, в помещении Межевой канцелярии. Мы были отлично помещены, просторно, кормили нас от двора, очень хорошо. По утрам мы получали чудный кофе со сливками, тут же давали и холодную закуску и очень вкусный разнообразный хлеб из придворной пекарни.

В день торжественного въезда их величеств, кроме камер-пажей и пажей, участвовавших в шествии, нас всех выстроили шпалерами в Кремле около Николаевского дворца, так что мы отлично видели все церемониальное шествие, видели его лучше, чем если бы участвовали в нем.

Шествие следовало в таком порядке:

Полицмейстер и 12 жандармов верхом по два в ряд.

Собственный Его Величества Конвой, лейб-эскадрон лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка, эскадрон 1-го лейб-драгунского Московского Его Величества полка, депутаты азиатских подвластных России народов – верхом по два в ряд.

Депутаты казачьих войск.

Знатное дворянство, верхом, с московским уездным предводителем во главе.

Камер-фурьер, верхом, за ним 60 придворных лакеев, 4 скорохода, 4 придворных арапа, все по два в ряд в придворных ливреях, пешком.

Государев стремянной, верхом, 26 охотников пешком, по два в ряд, в парадных ливреях, за ними ловчий его величества и начальник императорской охоты, верхом.

В открытом фаэтоне, цугом, два коронационные обер-церемониймейстера с жезлом.

24 камер-юнкера верхом по два в ряд, а перед ними церемониймейстер, верхом же.

12 камергеров верхом по два в ряд, а перед ними церемониймейстер, верхом же.

Конюшенный офицер и два конюха верхом.

Вторые чины двора в четырехместных парадных золоченых каретах.

Находящиеся в свите иностранных принцев придворные кавалеры в четырехместных парадных каретах.

Гофмаршал в открытом фаэтоне с жезлом.

Первые чины двора в четырехместных парадных золоченных каретах.

Члены государственного совета в таких же каретах.

Обер-гофмаршал в открытом фаэтоне с жезлом.

Лейб-эскадрон Кавалергардского полка.

Лейб-эскадрон л. – гв. Конного полка.

Государь верхом – за ним министр двора, военный министр, командующий Главной квартирой[109 - Рихтер Оттон Оттон Борисович.][110 - …командующий главной квартирой – Рихтер Оттон Борисович (1830–1908), генерал от инфантерии (1886); в 1881–1898 гг. управляющим делами Императорской главной квартиры.] и дежурный генерал-адъютант, свиты генерал-майор и флигель-адъютант.

Все великие князья во главе с наследником цесаревичем, иностранные принцы и прочие члены императорского дома, все верхом.

За ними свита.

Затем в парадных двухместных золоченых каретах:

в первой, запряженной восемью белыми лошадьми, – императрица и великая княгиня Ксения Александровна, подле кареты с правой стороны обер-шталмейстер, с левой – шталмейстер верхом, перед каретой конюшенный офицер, на ремнях два пажа, по сторонам кареты пешком четыре камер-казака в парадной одежде, позади кареты верхом шесть камер-пажей, за ними два конюха верхом же;

во второй, запряженной шестью лошадьми, – великие княгини Мария Павловна и Александра Иосифовна;

в третьей, такой же, – великие княгини Ольга Федоровна и Мария Александровна.

В четырехместных золоченых каретах: в одной великие княгини Вера Константиновна и Екатерина Михайловна, в другой – принцессы Мария и Евгения Максимилиановны и герцогиня Елена Георгиевна Мекленбург-Стрелецкие.

У каждой из этих карет – по шталмейстеру с каждой стороны верхом, за каретами – по два камер-пажа тоже верхом.

Лейб-эскадрон кирасир Его Величества, лейб-эскадрон кирасир Ее Величества.

Статс-дамы и свитские фрейлины в парадных золоченых каретах.

Лейб-эскадрон гусар Его Величества.

Лейб-эскадрон улан Его Величества.

* * *

Это было удивительно красиво.

После въезда был промежуток в несколько дней, так как их величества переехали из Кремля в Нескучное, где говели перед священным коронованием.

В эти дни по Москве для всенародно торжественного объявления о дне священного коронования разъезжали отряды под командой генерал-адъютантов в составе еще двух генерал-адъютантов, двух коронационных обер-церемониймейстеров, двух герольдов, четырех церемониймейстеров, двух сенатских секретарей, все верхом, и двух дивизионов – одного от Кавалергардского, другого – от Конного полков с литаврщиками и хором трубачей.

Объявления читались и раздавались народу буквально на всех площадях Москвы, не исключая самых маленьких, как в центре, так и по окраинам города.

В день священного коронования мы, пажи, участвовали в торжественном шествии государя из Кремлевского дворца через Красное крыльцо в Успенский собор и затем, по окончании коронования, в обратном шествии.