Это Америка

Им вручили традиционные подарки – маленькие флаги Израиля и еврейские сладости, спросили, куда они хотят ехать, предложили на выбор несколько мест. Маруся шепнула мужу:

– Просись куда-нибудь, где можно огород завести.

Он так и сказал встречавшим:

– Мы хотим поселиться так, чтобы иметь при жилье свой огород.

– Около города Беэр-Шевы построен специальный поселок, там всех определяют в свои дома, и при каждом доме участок земли. Есть и ульпан для изучения иврита.

– Далеко этот город?

– Да в Израиле все недалеко.

Прежде чем они уселись в автобус, Роза подбежала к Лене:

– Мы едем в Беэр-Шеву, в поселок для беженцев, найди меня, – и поцеловала его.

* * *

В пригороде Беэр-Шевы был построен небольшой поселок для эмигрантов из Советского Союза – деревянные коттеджи из трех комнат с кухней, холодильником, душевой комнатой и туалетом, каждый на одну семью. При домах небольшие участки земли. Каждую семью встречали у дома говорившие по-русски активисты-израильтяне, недавние выходцы из России. Они помогали новичкам в первые дни, давали необходимые объяснения.

У дома Штейнов стоял молодой ортодоксальный еврей с бородкой и пейсами. Он держал в руках молитвенник, заглядывал в него, раскачивался и молился. Завидев Михаила с семьей, он прошел на пару шагов вперед и радостно приветствовал их:

– Шалом, добро пожаловать в Израиль! Меня зовут Яша.

Михаил покосился на его одежду, тоже сказал «шалом» и стал заносить вещи. Войдя, он поставил чемоданы на пол, оглядел все комнаты, вытер пот со лба. Суетливый Яша семенил за ним и восторженно причитал:

– Вы теперь алия[32 - Алия (иврит) – евреи, возвращающиеся из диаспоры на свою историческую родину; реэмиграция.] и наконец-то можете жить и умереть как евреи. Мазал тов!

Михаил добродушно откликнулся:

– Спасибо на добром слове, только умирать мы, конечно, пока не собираемся.

Он потрогал мебель, довольно сказал Марусе:

– Вот как евреи встречают евреев – по-хозяйски, как надо.

Маруся, войдя, украдкой перекрестилась и с удивлением уставилась на Яшу: никогда ей не приходилось видеть ортодоксальных евреев. Мужу она сказала:

– Участочек-то больно маленький, землицы для огорода мало, не как у нас в Саранске.

– Ничего, Маруся, Израиль не Россия, земли мало, зато какая земля – все родит.

Яша семенил за ними по комнатам и продолжал с энтузиазмом предлагать:

– Первым делом давайте помолимся! – Он открыл молитвенник и снова начал раскачиваться: – Барух Адонай, Барух Адонай…

Михаил скептически посмотрел на него:

– Да погоди ты, погоди! Первым делом, на радостях, давай выпьем водки, с приехалом. Маруся, где там у нас бутылка «Столичной»?

Она протянула мужу бутылку.

– И закуску давай – шматок сала нашего, с черным хлебом.

Услышав это, Яша изменился в лице, улыбка сменилась ужасом, и он воскликнул:

– Сала? Ой, что вы такое говорите!.. Еврею нельзя есть свинину, это грех. Упаси вас Бог даже думать об этом!

Михаил миролюбиво ответил:

– Нельзя? А я думал, что мои религиозные предки заслужили мне право есть сало. А сало у меня вкусное – грудинка слоеная. Сам хряка растил, сам заколол и сало коптил.

– Ой, ой! – Яша в ужасе закрыл уши. – Я даже слышать не хочу.

– Ну раз ты так нервничаешь, не буду. Маруся, мы там рыбку копченую захватили, давай.

– А она кошерная? – робко поинтересовался Яша.

– С чего бы это ей быть кошерной? Да я толком и не знаю, что такое «кошерная».

Яша аж подпрыгнул:

– Как, вы не знаете, что такое кошер?

– Рыбка моя – первый сорт, это я знаю, сами с Марусей коптили.

Яша принялся уговаривать его:

– Но послушайте, если пищу не благословил раввин, значит она не кошерная.

– Какой раввин, да и зачем? Моя рыбка и без него вкусней всякой кошерной. Ты попробуй.

– Нет-нет, я кошерный человек, я, знаете, кушаю только самое кошерное, я не могу есть не кошер. И мой раввин мне не разрешит.

– Да мы ему не скажем.

– Нет-нет!.. Ни за что!

Вошла, припевая, нагруженная вещами Роза, покосилась на Яшу, увидела свисающие из-под пиджака белые тесемки, фыркнула и что-то прошептала матери. Маруся принесла завернутую в газету копченую рыбу и тоже зашептала мужу:

– Скажи ты ему, чтобы он тряпки свои в штаны подобрал, неудобно ведь, у нас дочь девушка, стесняется.

Михаил обошел Яшу вокруг, оглядел его, увидел тесемки, покачал головой. Яша удивленно следил за ним. Михаил сказал:

– Слушай, ты туалет-то свой хасидский приведи в порядок, наша дочка стесняется.

Яша поразился, ощупал ширинку, подтянул брюки.