Это Америка

Яша разочарованно вздохнул:

– Ну, пригублю, чтобы доставить вам удовольствие. У нас в Израиле почти никто не пьет.

Михаил разлил водку по стаканам, повернулся к жене:

– Маруся, слышь: в Израиле, оказывается, водку не пьют.

Маруся суетилась, разбирая вещи, и только откликнулась:

– Вот в это я не поверю. Раз из России народ понаехал, не может быть, чтоб водку не пили.

– То есть евреи из России пьют, конечно, – подтвердил Яша.

Михаил обрадовался:

– Ах, значит все-таки пьют! Компания будет. Ну, выпьем за здоровье, за нашу долгую и благополучную жизнь в Израиле!

Все чокнулись, он опрокинул в рот целый стакан, крякнул, закусил рыбой. Маруся держала стакан и мечтательно говорила:

– Ох, дай бог, чтобы наша жизнь здесь устроилась. Долго собирались, все не решались. Это вот она, доченька наша, Розочка, это она нас все уговаривала: поехали да поехали… А у нас там дом, огород, свой овощ, квасу заготовляли, огурчики солили, капустку квасили, грибочки мариновали…

Роза засмеялась и задиристо сказала:

– А что, другие уезжали, а мы хуже всех, что ли? Мне бы вот хибру вашу выучить, чтобы с настоящими израильскими ребятами познакомиться, которые с автоматами.

Михаил насмешливо проворчал:

– Да будет вам, завелись. И огород себе здесь насадим, и разговоры разговаривать будем. Вы пейте, пейте. Маруся, где мой баян? Душа музыки просит.

Яша подвинулся к Розе, умиленно посмотрел на нее:

– Послушайте, вы правильно их уговаривали. И иврит вы выучите. Так и быть, выпью за то, чтобы вы здесь почувствовали себя настоящими евреями. – Он глотнул из стакана, и его передернуло.

– Да ты рыбку-то попробуй! А насчет еврейства, так я и в Саранске себя евреем чувствовал. Давай я лучше тебе на баяне сыграю, старый баян-то, с шестьдесят седьмого года служит, а настроен хорошо.

Михаил лихо перебрал клавиши и заиграл «Катюшу». Роза стала приплясывать и подпевать, Маруся тоже вступила, а в разгар их веселья даже Яша стал размахивать руками, хоть и совсем не в такт. А Михаил, играя, смеялся и приговаривал:

– Эх, хорошо-то как! Я так хорошо себя чувствую чуть ли не впервые за шестьдесят лет. Новую жизнь начинаем – надо еще выпить.

Маруся уже с некоторой настороженностью посмотрела на него, шепнула Розе:

– Что-то опять шибко развеселился наш папочка. Боюсь, не к добру.

– Да ладно тебе, мам, опять ты каркаешь – не к добру, не к добру…

– Не каркаю я, а примета такая есть – лишнее веселье не к добру, – поджала губы Маруся.

А Яша сжимал ладони и радостно говорил:

– Это ваше счастье, что вы в Израиль приехали. Вот вы сказали, что в Саранске чувствовали себя евреем, а сами никаких еврейских обычаев не знаете.

– Еврейских не знаю, зато русские обычаи хорошо усвоил: чуть не каждый день меня за спиной жидом обзывали, а потом и вообще с работы выгнали. Тут ясно евреем себя почувствуешь. Вот Маруся у меня русская, а ее тоже жидовкой обзывали, потому что за евреем замужем.

– А вы русская? – Яша удивленно спросил Марусю.

Она засмеялась:

– Чисто-начисто, крестьянская косточка. Как за еврея выходила, так меня все отговаривали. А вот двадцать пять лет живем счастливо и дочку вырастили.

Михаил налил себе еще водки:

– Двадцать пять прожили, и еще столько проживем, – и залпом выпил стакан.

Яша пристально посмотрел на Марусю, помигал, спросил подозрительно:

– И мама у вас русская?

– Конечно, русская, – засмеялась Маруся.

– И ее мама тоже русская?

– Ну да, все мы русские.

Яша отчаянно взмахнул руками:

– Ой, послушайте, это же плохо, очень плохо.

Михаил не понял, ухмыльнулся:

– Чего ты несешь? Чего же в этом «очень плохого», а?

– Так вы же не знаете: в Израиле смешанные браки не признают. Вас не признают.

Маруся уставилась на него и с возмущением воскликнула:

– Это как же так не признают? Что же, здесь я своему собственному мужу не жена?

Михаил снял с плеч ремни баяна, отложил его в сторону, стал успокаивать жену:

– Маруся, Маруся, ты не волнуйся, не может быть таких дурацких законов!

Но Яша настаивал на своем:

– Говорю вам – раввинат Израиля не признает браков евреев с русскими.

Михаил не на шутку обозлился:

– Плевать я хотел на ваш раввинат – она моя жена, и все тут. – Он занервничал, выпил залпом еще водки, откусил кусок сала, явно демонстрируя это Яше. – Что нам твой раввинат-шавинат? Мы теперь в свободном мире обосновались. Там, в России, нам диктовали, как жить. А теперь я буду жить, как хочу. А жить я хочу со своей женой, и долго жить.