Искусство жить и жизни смысл. Сборник II. Сквозная линия

(«Попал. Выхода нет. Детский мат. Девочка моя любимая, тебя-то я не сдам». )

– Это наше джентльменское соглашение… И последнее – ваша подпись!

– Но соглашение джентльменское! – возмутился Илья.

– Но я тоже должен защищать свои интересы! – засмеялся Анатолий Александрович.

Обе пачки выкурили. Расплывчатые мальчики в мерцающей дымовой завесе все еще тянули свои сети.

Когда Илья вышел, уже стемнело. Но осенний дождь, меленький, нудный, все шел.»

Комментарии

Часть 9

Итак, «мальчики… все еще тянули свои сети», а полковник Чибиков уже «отцеживал рыбу».

Не подобно ли этому описанию автора набрасывает на нас жизнь свой «бредень» неизбежного эгоизма нашего существования? Не так же ли убедительно и по-деловому, будто из уст полковника Чибикова, звучат порой доводы нашего сознания, инстинкта самосохранения, в противовес смутным, заложенным в глубину нашего подсознания симптомам совести инстинкта сохранения человеческого рода? Действительно, не так уж просто осознание того, что, жертвуя при необходимости собой ради своих «близких», мы спасаем свой собственный род. И уж совсем не просто убедить себя, что в наш ядерный век, только идя «по пути от личного к общечеловеческому» (Антуан де-Сент Экзюпери) мы в состоянии спасти «абсурдный» (А. Камю) мир, а вместе с ним класс «человека разумного», который включает и наш собственный род, и нас самих. И все-таки удастся ли нам, людям разных племен, государств и религий, достичь «джентельменского соглашения» между собой, защищая свои интересы сохранения жизни на земле? Или «отцедит» все живое бредень безумия грядущего ядерного Апокалипсиса?

Ваше мнение, дорогие друзья, с нетерпением ожидается на нашем сайте:

https://ridero.ru/books/pod_zelenym_shatrom/ (https://ridero.ru/books/pod_zelenym_shatrom/)

X. «Дом с рыцарем»

Въедливый, осенний дождь преследует Илью на всем его пути от злополучной гостиницы «Москва» до «Дома с рыцарем». И нет никакой символики в этом названии. Просто-напросто, вот уже много десятилетий охраняет небольшая фигурка в стальных доспехах вход в подъезд, где живет бывший наставник «ЛЮРСов»Виктор Юльевич Шенгели. Но только лишь бывший и только лишь наставник? Наверное, лучше всех может ответить на этот вопрос сам Илья, который уже сидит в комнате Виктора Юльевича, смотрит на спящего, не вполне трезвого учителя и думает:

«…Как быстро он сдал… Бедняга. Был такой блестящий, элегантный, помесь Дон Кихота с Сервантесом… Новая идея его посетила: инициация страхом. Там, где нет инициации взросления через положительные импульсы, работает инициация страхом – вот какое открытие вывел Виктор Юльевич… Интересно бы почитать…»

Цит. по: http://www.dolit.net/author/12584/ebook/10021 (http://www.dolit.net/author/12584/ebook/100219)

Просыпается «учитель», выставляет «ученик» бутылку лучшего армянского коньяка, разливают по рюмкам и молча пьют, глядя друг на друга с сочувствием. Очевидно, понимает Виктор Юльевич, что неспроста зашел к нему в этот ненастный осенний вечер Илья. Ясно и Илье, что привело гениального учителя в никуда:

«Может, мир спасет красота, или истина, или еще какая-нибудь прекрасная хрень, но страх все равно всего сильней, страх все погубит – все зародыши красоты, ростки прекрасного, мудрого, вечного…»

А вот и заключение самого автора:

«А что он, Илья, хотел у него спросить? Что хотел сказать? Да ничего. Вот именно этого хотелось: сидеть, выпивать, испытывать друг к другу сострадание, сочувствие, бескорыстную любовь. Пили молча. Становилось лучше.»

Цит. по: http://www.dolit.net/author/12584/ebook/100219 (http://www.dolit.net/author/12584/ebook/100219)…

Комментарии

Часть 10.

Откровенно говоря, друзья, мне не «становилось лучше» по прочтению этой и предыдущей главы… «Инициация страхом» – так назвал свое социально-психологическое «открытие» Виктор Юльевич…

Давайте вспомним, что некогда в беседе со своим другом, Колесником, школьный учитель сам ставил рядом со словом «взросление» определяющий его эпитет – «нравственное». И «инициация» тогда определялась воспитанием, книгой, нравственным примером. Какое взросление может инициировать страх – осознание того, что нельзя вылезать из «кокона» социальной лояльности, как бы ханжески безнравственной она ни была, что «наших» надо любить, а «чужих» ненавидить, что «врагов-то весь мир кругом…»?

И если даже измученная совесть человека это не приемлет, все равно нам страшно позволить ей пробить «кокон» нейтрального безразличия или вынужденного притворства – обратная метаморфоза «имаго, взрослой особи в личинку». Ну что же, природа в своей эволюции особи предусматривает и это, – говорит автор. Но не говорят ли события наших дней о том, что «обратная метаморфоза» возможна и в процессе эволюции общества?

Вернемся к комментируемому тексту. Неужто, «блестящий, элегантный, помесь Дон Кихота с Сервантесом» учитель русской словесности оказался жертвой собственного «открытия инициации страхом»? Ведь была же у него свобода выбора, как и есть сейчас у каждого из нас. Увы, продолжением свободы, как известно, является ограничение: в данном случае не очень уютная «пятая колонна» немногочисленных «изгоев», принадлежность к которой лояльное большинство каждого общества определяет по-своему. Все это, однако, общие рассуждения. Интересно, что конкретно думаете вы, дорогие друзья, по поводу предлагаемогo комментария.

Наш сайт: https://ridero.ru/books/pod_zelenym_shatrom/ (https://ridero.ru/books/pod_zelenym_shatrom/)

XI. Бедный кролик

Это не тот кролик, дорогие друзья, которого доктор Дмитрий Степанович Дулин приносит дочурке каждую субботу из своей лаборатории и уносит обратно в понедельник утром. Тот принадлежит не к общей экспериментальной группе, а – к «контрольной», в которой доктор «инъектирует» кроликов спиртом, чтобы определить влияние алкоголя на их поведение. Остается определить, к какой группе относится сам доктор…

«Довольно счастлив…» доктор «был в товарищах своих»… Вот уже Дмитрий Степанович не просто доктор, а заведует отделением, где лечат больных, страдающих алкогольным параноидом. «Дела в отделении шли хорошо», карьера катилась как санки с горки, – да никогда не знаешь, куда тебя занесет. Наступает момент, когда доктору в силу его служебного положения приходится решать не судьбу кролика, а – известного диссидента, бывшего генерала, Ничипорука, «пациента» спецотделения НИИ, в котором работает Дулин. Просьба, вернее, распоряжение администрации не то проконсультировать, не то провести экспертизу по делу больного смутила неискушенного в таких делах Дмитрия Степановича. То ли за советом, то ли с жалобой на неизбежность случившегося обращается он к своему знакомому, известному психиатру и геронтологу, профессору Винберг…

Любую проблему в любой отрасли медицины от психологии до генетики готов обсуждать не потерявший свой талант и знания за 20 лет, проведенных в Сталинских лагерях, профессор Винберг. Только не эту… Разве что, упомянуть о своем друге по концлагерю, литераторе Рильке, который до войны благословлял три года лечения от алкоголизма в психбольнице? «…A ныне именно в психбольницы…“, – продолжает профессор…

Не дослушал сказку, не понял намек «добрый молодец», доктор Дулин. Иначе не похвастался бы он при очередной встрече с профессором:

«… – Вчинил я ему алкоголизм. Наверное, теперь лечиться пойдет. – Что? – переспросил Винберг. – Как вы сказали? Вы отправили его в спецбольницу? – Да какая разница, Эдвин Яковлевич?

– Вы валяете дурака, Дулин? Или действительно дурак? – сказал этот интеллигентный профессор…

…Дулин на него страшно обиделся. – Как же так, Эдвин Яковлевич, вы же сами говорили про этого Рильке, что он только о том и мечтал, чтобы признали невменяемым и в лагерь не отправляли… Вы же сами… – залепетал оправдательно Дулин.

– Что мы сами? В тридцатые годы не было галоперидола! Аминазина! Стелазина! Не было! Вы отправили его в камеру пыток, Дмитрий Степанович. Можете пойти и написать на меня донос…

Замолчал, скривив рот. Какая подлость… какая подлость повсюду… – А что? Что я должен был делать-то? – с тихим отчаянием спросил Дулин. – Он ведь и вправду… ну, не совсем… того… Как надо было поступить?..

«Уезжать, уезжать, скорее уезжать, – подумал он. И еще: – Какой народ! Так себя ненавидеть!»… На этот вопрос каждый отвечает сам. Простите, Дмитрий Степанович, мою грубость.»

В заключение автор повествует о том, как жена запившего доктора Дулина сначала ласково, а потом, измучившись, с тихой злобой обозвала его «бедным пьяным кроликом».

Профессор Винберг, в свою очередь, извинился перед «бедным кроликом», но не смог извинить подлость общегосударственного социального эксперимента, который не предусматривает «контрольных» групп для своих граждан, который «не дает выхода никому.»

Комментарии

Часть 11.

«Бедные кролики»! – и им милосердное перо автора отвело место под «Зеленым шатром» жизни. И это справедливо, ибо этот «шатер» и есть, по всей вероятности, та лаборатория, в которой формирует наше осознание смысла жизни, создавший ее Творец. Признавая всю неичерпаемость и отвлеченность этой темы, давайте, дорогие друзья, подумаем вместе с профессором Винбергом над конкретными «уровнями осознания» и, прежде всего, над «индивидуальным», базовым уровнем – «самосознанием». А какие еще «коллективные уровни осознания» можно расположить над этим базовым – «расовое, национальное, государственное, религиозное»?..

«Das ist klar»… Что все-таки ясно «несравненному интеллекту» профессора Винберга?

Скорее всего, ему ясно, что культура не в состоянии блокировать агрессию на «коллективных уровнях осознания». Более того, культурные ценности, реликвии, даже шедевры мысли, поэзии, музыки, киноискусства немецкой нации были весьма эффективно использованы Геббельсовской пропагандистской машиной для массового осознания, приятия расового, национального и государственного превосходства 3-го Рейха.

А помните еще до Геббельса: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино.» В. И. Ленин. И в наши дни Геббельсовские таланты и достижения достаточно высоко оцениваются некоторыми государственными деятелями, как средство поддержания природной реакции агрессии в подданых своих империй. Выходит, прав профессор Винберг:

«другой механизм сработал… культура есть, но блокировка отсутствует. Есть культ отца, послушание и одновременно неуправляемая детская агрессия.»

Цит. по: http://www.dolit.net/author/12584/ebook/100219 (http://www.dolit.net/author/12584/ebook/100219)…

Не естественно ли заключить, что культура способна блокировать агрессию лишь на базовом – «индивидуальном» уровне самоосознания. В тот вечер, когда Эдвард Винберг болезненно переживал «свой срыв… и запоздалое раскаяние», он сам не заметил, как перешел от размышлений к монологу: