Прогулки по Ростовской области

– И я тоже. Это прям обязательно!

После очередной казачьей станицы мы попали в зеленое царство. С одной стороны – пойменные леса с лежащими тут и там огромными трухлявыми стволами, с другой – зеленые холмы с кустами цветущего шиповника и ромашковыми полянками. Но сейчас мы уже почти не останавливались и не любовались всем этим. Ведь даже густота здешних зарослей не давала прохлады, а лишь духоту. К счастью, когда мозги уже стали потихонечку закипать, мы снова услышали желанный шум.

– Ура! Где-то рядом родник! – обрадовался я.

Мы свернули с тропинки и вскоре обнаружили торчащую из склона трубу, из которой мощным потоком на камни лилась вода. Побросали рюкзаки. Саша мгновенно принял страусиную позу, сунул голову под струю и начал издавать звуки примата, выражающие крайнюю степень удовлетворения происходящим.

– Водичка – огонь! – вынес вердикт он, высунув голову обратно. – Холодненькая! Давай ты!

Мне не нужно было особого приглашения, и через пару секунд я тоже пошел на поклон живительной стихии.

– А-а-а, супер!

Я отряхнулся, вытерся футболкой и оглядел обстановку вокруг новым свежим взглядом. Ощущение было такое, как будто в голове кто-то снова включил свет. Ориентироваться в мыслях сразу стало легче.

– Опа, нет, ну ты только глянь на него! – сказал я, заметив рядом молчаливого наблюдателя.

В нескольких метрах от нас почти в человеческой позе и чуть откинувшись назад, неподвижно сидел черно-рыжевато-белый барбос и внимательно наблюдал за происходящим. Это был еще пес-подросток, но уже с таким серьезным и вопросительным выражением морды, что, глядя на него, просто нельзя было не улыбнуться.

– Эй, ты что, брат? – расплылся в улыбке Саша и издалека поводил ему рукой, словно загипнотизированному.

Щенок очнулся, тут же начал скубаться и покусывать себя за бок, чем, очевидно, и занимался до нашего прихода.

– У меня такое ощущение, что все это время он наблюдал, как мы опускаем голову в воду, и не врубался, а что это они такое творят, – заметил я.

С неменьшим наслаждением мы пополнили родниковой водой бутылки и вдоволь напились. Настроение заметно поднялось.

– Слушай, надо бы через часик устроить привал на обед! – предложил я. – С шести утра ведь идем без перерыва как проклятые!

– Ага. Сейчас на свежачка еще пройдем, а потом будем место искать. Желательно где-нибудь у реки.

Чтобы продлить ощущение прохлады, мы по нашей традиции снова окунули в воду головные уборы, а Саша опять намочил свое головное полотенце. Но даже такая подзарядка действовала недолго, и уже через минут десять все опять высохло.

«Но все не так плохо, как могло бы быть, – думал я, пока шел. – Да, жарковато. Да, какие-то колючки застряли в носках. А еще – спина потеет, стопы чуть сопрели в ботинках, и плечо левое побаливает, но все это нисколько не критично».

Наоборот, мне даже нравилось испытывать чувство здорового пофигизма, которого мне не хватает в городе. В походе оно всегда появляется незаметно. Вот вчера, например, вместо того чтобы пойти в обход вдоль одной речушки, мы разделись, подняли рюкзаки над головами и прошли ее вброд. А позавчера, срезая дорогу ячменным полем, насобирали на себя столько росы, что трусы, носки и кроссовки пришлось весь вечер сушить у костра. Намокшие вещи мы развесили на палки, а те повтыкали в землю вокруг костра. Пока сушилась одежда, мы бегали между палок в одних плавках и пытались тем временем пожарить сосиски. Представляю, как дико это могло выглядеть со стороны. Как будто на привал остановилось племя «древопитеков», где-то по пути захватив в плен заблудших туристов, обобрав их до нитки, а теперь доедая остатки.

Когда же на вчерашнем привале у нас неожиданно закончилась питьевая вода, никакой паники и даже растерянности уже не было. Пока Саша возился с готовкой еды, я просто отправился налегке в соседнюю станицу. По пути я обнаружил, что даже не прихватил с собой деньги, но, чтобы не тратить силы, возвращаться обратно за ними не стал. Вместо этого, я вспомнил, что у меня вообще-то есть способность разговаривать. А на деле попросить воды у добродушных и открытых жителей станицы Раздорской оказалось гораздо проще, чем я думал, и совсем не так страшно.

«А дома ведь все себя как-то жалеешь, – рассуждал я. – И то тебе лень, и то ты не можешь, и вообще убеждаешь и утешаешь себя, что ты слишком скромный, не очень-то общительный или какой-то не такой. Все – ложь, все – отговорки!»

Вдруг мои мысли прервала новая картинка: на смену полузаброшенным и заросшим дачам впереди возникло девятиэтажное серое здание. Вместо окон и дверей на фасад его выходили пустующие черные дыры-проемы.

Саша посмотрел на меня. По его взгляду я сразу понял, что именно он собирается спросить.

– Это что, тот самый санаторий? Ну который мы видели в походе в том году с другой стороны Дона?

– Да, его недостроенный корпус.

– Я так и думал.

– Говорят, вьетнамцы, когда его помогали строить, всех улиток в округе пожрали! – вспомнил я вычитанный где-то факт.

– Ты знаешь, я отлично понимаю этих вьетнамцев, – заметил Саша. – Я бы сейчас сам, наверное, сожрал бы гору улиток.

Мы подошли поближе. Из-за обилия поросли и диких кустарников эта серая махина казалась здесь, в буйстве природы, совсем неуместной. Мы не стали пытаться проникнуть внутрь, а скорее спустились с холма и углубились в тенистую часть бывшего санатория.

Увядающая красота его была прекрасна в своей тиши. Ни одного человека не было видно вокруг. Клумбы и газоны соседствовали с разбитым асфальтом. На территории нас встретил памятник Ленину, а также здание с элементами классической архитектуры. Колонны с капителями, террасы и карнизы в нем контрастировали с пожелтевшими кондиционерами в окнах, облупившейся краской и штукатуркой на стенах. Судя по развешенному возле дома белью, здание еще функционировало, но самих жителей или постояльцев видно не было.

Увидев Дон, мы решили устроиться на привал поближе к берегу. Спуск к нему представлял собой каскад с несколькими зелеными террасами. По периметру территорию обрамляли деревья, иногда попадались среди них сосны и голубые ели, а также кусты туи. Внизу зеленела лужайка с футбольным полем, а за ними располагался песчаный пляж. За рекой же красовалось лесистое левобережье, где мы с Сашей как-то застряли в терновнике.

Я знал, что где-то здесь, на территории санатория, еще имелись ротонда и старые советские скульптуры, которые еще можно было найти среди всей этой зелени, но сейчас краеведческий интерес немного угас. В посадке мы облюбовали одну из простеньких беседок (с куском шифера и мешковиной вместо крыши) и наконец-то устроились на обед.

Саша первым делом достал припасенную со вчерашнего вечера термокружку с гречкой внутри. Фокус работал безотказно: если с вечера залить гречку холодной водой и оставить так на ночь, уже наутро она будет полностью готова. Гречку поделили и разложили на пластиковые тарелки, оставшиеся у нас после «Доширака», которые мы использовали уже третий день подряд. Открыв банку тушенки и смешав все это дело с гречкой, мы получили отличный питательный обед. Немедленно и с удовольствием его съели и прилегли отдохнуть на скамейки по обе стороны стола.

Лежать на твердой и узкой лавке, зато с выпрямленной спиной, в тени, да еще с наполненным желудком, было потрясающе. Посмотрев на себя в камеру телефона, я по-хорошему испугался: лохматый, небритый, с красной шеей, с каким-то нагловатым и даже дерзким взглядом. Совсем будто не тот хороший и скромный мальчик, как в городе. Вид такой, что будто и в морду могу дать. Ну кто бы мог подумать?!

Саша задремал, а я вытащил из рюкзака наушники и решил потратить немного заряда батареи, который я специально приберегал для таких случаев. В плейлисте заиграла песня Вилли Нельсона ”Are You Sure”, которую я когда-то услышал в сериале «Остаться в живых» и сохранил себе в плейлист.

«Оглянись вокруг, посмотри хорошенько и скажи мне, что ты видишь?» – потихоньку пел Нельсон в своей песне по-английски.

Я посмотрел вокруг: на залитое солнцем футбольное поле, на пляжик, на тенистую посадку и родной Дон в просветах между деревьев. Потом перевел взгляд на разбросанную посуду на столе, на свою взмокшую бандану и Сашину белую кепку, на вылизанную банку из-под тушенки да разбросанные вокруг стола рюкзаки с ковриками и спальниками…

«Вы уверены, что хотите быть именно здесь?» – спросил Нельсон в наушниках.

«Ага», – подумал я. Несмотря на то, что дома меня дожидалась недоделанная дипломная работа, вскоре маячила защита и другие проблемы, конкретно в этот момент на душе царили абсолютное спокойствие и согласованность. Все успеется, все получится.

«Это ваши друзья, но настоящие ли они друзья?» – спросил певец снова.

Я посмотрел на Сашу. Он дремал на соседней лавке, скрестив руки на груди и обхватив себя за бока. Лохматый, грязный и красный, как вареный рак.

«Да, по-любому», – усмехнулся я.

Наслушавшись музыки, я решил последовать Сашиному примеру и тоже немного вздремнуть. Легкий ветерок и свежесть реки в жаркий летний полдень убаюкивали за считаные секунды. Едва я закрыл глаза, в голове тут же побежала старая знакомая грунтовка – и я иду по ней, иду…

– Молодые люди! – вдруг разбудил нас чей-то громкий голос. – А что это ты вы тут у нас делаете?

Мы с Сашей повскакивали со скамеек. Рядом стоял полноватый мужчина средних лет и удивленно таращился на нас.

– Да вот, прилегли отдохнуть, – ответил я. – Устали в походе.

– Здесь вообще-то платная закрытая территория, сюда нельзя просто так входить! – заметил строгим голосом мужчина, по всей видимости местный сторож.

– Нельзя входить? – удивился Саша. – Но нигде никаких табличек об этом не было.

– А как вы сюда попали? – задал он встречный вопрос. – Как вы вообще мимо собак-то наших прошли?

– Собак? – произнесли мы с Сашей синхронно и переглянулись. – Каких собак?