Телохранитель

– Эй-ей-ей! Потише! Ладно-ладно, держи!

На том и кончилось.

Пришлось звонить Макарову.

Капитан Макаров свое дело знал и прихватил Ховрина без проблем – что тут говорить – профессионал. Тормознула обычная патрульная машина, оттуда вышли хмурые молчаливые полицейские, проверили у Ховрина документы, обхлопали, посадили в машину и привезли в отдел, но не в районный, что Ховрина сразу насторожило. Макаров ждал Ховрина у входа, завел его в свой кабинет. Сам лично общарил карманы Ховрина, рассматривая достанное и небрежно бросая на стол. Блямкнули ключи, шлепнулся паспорт, стукнул мобильник. Внезапно Макаров замер, нахмурившись, приблизил к глазам фээсбэшную визитку.

– Это еще что? – изумленно уставился он на Ховрина.

– Я имею право на телефонный звонок? – пересохшим ртом просипел тот.

Макаров усмехнулся.

– Кинов американских насмотрелся? Запомни: ты вообще не имеешь никаких прав! Потому что ты – никто! А по ебалу не хочешь вместо звонка? Вот это запросто можно организовать, и незамедлительно. Тут же.

Однако, повертев визитку и о чем-то с минуту подумав, придвинул к Ховрину стационарный телефон – какой-то совершенно древний – с засаленными и затертыми кнопками:

– Звони!

Ховрин, холодея, набрал с визитки телефон Гурьева. Тот ответил сразу после первого сигнала, будто ждал звонка с трубкой в руке:

– Слушаю. Гурьев.

– Михаил Петрович? Это Виктор Ховрин. Вы как-то мне дали свою визитку и сказали, что я могу позвонить, если возникнут проблемы с полицией.

Реакция была мгновенная:

– Я помню. Говори, что случилось.

Макаров с явным интересом следил за разговором.

– Я задержан в полиции.

– За что?

– Пока не сказали.

– Какое отделение?

– На Решетникова.

Через десять секунд паузы:

– Дай трубку дознавателю или кто там с тобой рядом.

Ховрин протянул трубку Макарову. Тот взял ее с явным отвращением, прижал к уху:

– Да.

Прослушал фразу, нехотя представился:

– Капитан Макаров.

Слушал всего с минуту, покрутил трубку в руках, с грохотом положил на место, подумал, посмотрел, наклонив голову на Ховрина, с таким видом, как смотрят на аппетитное блюдо, которое поставили на стол по ошибке, а теперь уносят.

– Забирай все и вали! Быстро!

И больше не сказал Ховрину ни слова. Даже больше на него не смотрел, а стоял к нему спиной, глядя сквозь решетку окна и пыльное стекло на улицу. Лучи солнца еле-еле пробивались сюда. И так и не повернулся больше и не сказал ни слова.

Когда Ховрин вышел, Макаров достал из кармана мобильник, собрался набрать номер, но потом снова убрал, выругался и тоже вышел из кабинета. Было о чем подумать.

«Все, засветился, и на этот раз серьезно! Подставили, суки!»

Незнакомый эфэсбэшник в этом кратком разговоре называл его по имени-отчеству, а ведь он ему не представлялся. Сходу пробил, либо знал заранее. Парень точно был подставой! Макаров подумал, что, наконец, точно взяли-таки за хобот. Вопрос: что будет дальше? Будут ломать или перевербуют, потребуют информацию, работать на них против Гилинского и его команды. Но ведь и у Гилинского есть свои люди в правительстве и на самом верху МВД. Паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Подработку у Гилинского терять было жалко – хорошие реальные деньги, но, с другой стороны, если снесут голову, то и денег никаких не надо. Пять тысяч евро он отправлял ежемесячно дочке в Швейцарию, где та училась гостиничному бизнесу. Можно было бы и больше, но тогда получалось непедагогично, ей вообще полезно было бы подработать, как делали все студенты, так лучше узнаешь язык, заведешь новых друзей, а не болтаться по ночным клубам, где, как и в России, полно продавцов дури. Как-то раз, будучи в Швейцарии, заходил с ней и с ее подружкой из Словении в местный ночной клуб. Громкость была такая, что невозможно было разговаривать. Сели за столик. Официантка принесла меню, показывала знаками – так было щумно. Взял бутылку вина за пятьдесят франков. Дочка с подружкой растворились в безумной толпе на танцполе, куда выдувался искусственный дым. Еле досидел, пока девчонки, наконец, не устали и не изъявили желание уехать. При нем к ним никто вроде не клеился. А вот к нему самому подсел какой-то белобрысый педрила, что-то хотел, хватал за руку, трогал за колено. Бр-р-р… Чуть не дал там же ему в рыло. Сам Макаров предпочитал рестораны стильные, с хорошей кухней и негромкой музыкой. Неужели этому конец?

У него вдруг возникла ассоциация, тоже связанная с шахматными баталиями Гилинского: внезапная потеря крупной фигуры в начале игры. Еще вся игра впереди, но она уже, считай, проиграна. «Попался. Черт! Черт! Черт!» Он хлопнул кулаком по бедру. Это было как зацепить растяжку. Бзынь – хлопок запала и назад уже не отыграть. Этот парень – точно был подстава, приманка, и он, Макаров, на нее попался. Случайно так быть просто не могло.

«Глупо! Глупо! Глупо!» – он несколько раз ударил себя кулаком по бедру.

Девушка, шедшая рядом, уставилась на него с интересом. Макаров ей улыбнулся. «Симпатичная крошка! Вдуть бы ей…»

Вечером Ховрин рассказал все Данилову. Тот вовсе не удивился волшебному освобождению Ховрина по звонку из ФСБ, но комментировать не стал, только буркнул:

– Повезло. Завтра покажешь, куда тебя забирали и этого самого полицейского.

На следующее утро встретились, подъехали к отделу полиции на Крылова. Какое-то время стояли у тротуара напротив, когда Ховрин вдруг сполз в кресле машины пониже, показал пальцем за стекло:

– Вон тот мужик, который меня допрашивал в полиции. Просто ни за что схватили на улице. Я, Сергей Николаевич, чесслово, обосрался.

Данилов поглядел туда.

– Он представился?

– Кажется, Макаров.

Данилов вовсе не удивился:

– Ну, да. Это и есть майор полиции Макаров, и при всем том, по моим сведениям, долларовый миллионер. Не парадокс ли? Он просто находится на своем месте в этой системе отъема предприятий. Он не может быть генералом или не хочет им быть, потому что там он будет иметь гораздо меньше.

Тут только Ховрин Макарова и разглядел, потому что в отделении боялся на него даже смотреть. Это был мужчина лет сорока, очень уверенный в себе, хорошо подстриженный, с темными волосами, зачесанными назад, в черной кожаной куртке, явно очень дорогих ботинках. По манере движения он был схож с Гурьевым – оба уверенные в себе профессионалы. Машина у него была «ауди-ку», причем совершенно новая, гораздо круче, чем у Валерия Константиновича, Катиного отчима. Макаров сел, вставил в ухо телефонный наушник, завел двигатель и в тот же миг рванул с места, влился в поток и исчез в нем.

– Проводом пользуется, чтобы разговр не перехватили вблизи, – одобрил Данилов. – Известная личность. У него квартира в Питере, три больших квартиры и дом в Москве, записанные на мать, шикарная квартира в Дубаях на намытом острове. Это только то, что я знаю.

Он тоже тронул машину.

– У них там целая система. Они отдельных людей и целые компании перемалывают только так. И Гарцев Вова при всем его богатстве едва не попал в шестеренки этой машины. Наверху дали добро его схрякать. Хорошо вовремя предупредили. Я тогда проезжал вместе с ним через финскую границу в Брусничном: когда проверяли его паспорт, сердце мое даже забилось, ей Богу! Там была такая длинная пауза, когда пограничница что-то ждала и читала на мониторе, потом, наконец, поставила штамп. Выезжали, понятно, по второму паспорту.

– И кто у них главный? Этот самый Макаров? – спросил Ховрин.