Телохранитель

– Гляди: неплохо! – кивнул он в сторону убегающего Ховрина. – Уделал обоих только так – в пять секунд. Не растерялся. Молодец паря! Нам очень даже подходит. Наш человек. Сохрани запись на регистраторе – Данилычу покажем.

Пассажир его снова погрузился до подбородка в свой воротник и тоже довольно хрюкнул:

– Ну, просто как я в молодости! У нас в деревне такие драки были – ого-го! Бились каждую субботу на танцах капитально. Это была многолетняя, даже, наверно, многовековая традиция. Помню, въебал в торец одному здоровенному мужику. – Он даже сделал короткое движение правой рукой. – Так тот кувырком летел – только подошвы сверкнули. Здорово. Это в классе девятом. А в десятом классе в клубе такая была драка на Новый год, что чуть не свалили большую елку в центре зала и потом еще рубились на улице. Мне еще тогда бляхой от ремня голову рассекли – вот даже рубец остался. – Он тут же и потрогал то место.

Водитель одобрительно хмыкнул:

– У нас тоже было такое. Есть остановка электрички следующая за Морозовкой. Местные гопники вечерами там дежурили на платформе, поджидали тех, к кому можно привязаться, просто незнакомых и лупили их. У них такое было развлечение. Мы как-то решили испытать себя, потренироваться… – Тут он прервал рассказ: – Пошли, надо их немножко профилактировать, чтобы потом не вылезли снова…

Оба вышли из машины и не спеша направились к лежащим у внедорожника телам.

Когда все закончилось, водитель снова пристегнулся ремнем и завел двигатель. По виду его нельзя было сказать, что он очень уж крутой. Он чем-то был похож на спившегося сумасшедшего профессора-математика. Это и был Чебышев, на этот раз вполне трезвый.

Проводив в тот день Катю до самых дверей ее квартиры, Ховрин спустился в метро и поехал домой. И тут случилось еще одно происшествие. На остановке метро «Черная речка», когда двери уже начали закрываться, вор, худой парень лет двадати пяти наркоманского вида, выхватил у сидящей рядом с дверями девушки из рук телефон и попытался выскочить из вагона. Ховрин поймал его в дверях, сделал подсечку, свалив воришку на пол вагона. Тот стал вырываться, но это ему сделать не удалось. Поставили его на ноги, вывели из вагона, тот вырывался, но ударить Ховрина даже не пытался, а только ныл: «Отпусти, ну, отпусти, братан!» Ховрин потащил его в пикет, народ шарахался от них в стороны. Тащить вора одному было неудобно. Однако появился еще парень лет двадцати, помог – стал пихать вора в спину, потом еще и сказал дежурной на эскалаторе, чтоб та позвонила в пикет – пусть полицейские встречают наверху. Пришла и пострадавшая девчонка, очень испуганная, похожая на птичку. Телефона ей все-таки было жалко, хотелось забрать его обратно, но телефон был уликой.

Там же, недалеко от метро, привязался какой-то мужик, что-то спросил, Ховрин его послал подальше. Мужик взъярился. По-бычьи пригнув голову, он кинулся на Ховрина. Ховрин сделал быстрый шаг в сторону, перехватил бьющую руку, пригнулся и бросил грузное тело через себя. За счет инерции мужик взлетел, перекувырнулся через голову и, падая, спиной глухо ударился об скамейку. При этом в нем что-то громко хрустнуло, притом, что скамейка осталась совершенно целая, – так что больше он уже не вставал, а тихонько скулил, скреб по земле пальцами. На второго мужчину, его приятеля, падение произвело такое ужасное впечатление, что тот и не знал, что делать. Ховрин следил за его руками, дабы сей гражданин не вытащил что-нибудь вроде травматического пистолета и со страху не пальнул ему в голову. Но тот не знал, как быть, и, по виду, готов был заплакать, но возраст и статус не позволяли. Потом все же бросился к приятелю:

– Серый! Ты чего?

Тот ничего не отвечал, только кряхтел, будто страдал запором.

– Человеку плохо с сердцем! – выкрикнул кто-то из проходящих мимо.

– «Скорую» вызывайте! – взвыла какая-то тут же образовавшая почти ниоткуда женщина истеричного вида, явно пьющая.

Домой Ховрин пришел в начале десятого. Мама еще не спала, что-то делала на кухне, заодно смотрела телевизор. Ужин стоял на столе. Стала ворчать:

– Что так поздно, можно было и позвонить! Все давно остыло.

Зачиркала спичками, включая газ, стала подогревать еду. Ховрин щелкал кнопками телевизионного пульта. Зевота безжалостно раздирала ему рот.

– Звонил твой друг Свирькин, сказал, что ты в бандиты подался, – крикнула из кухни мама.

– Врет он все! – отозвался Ховрин.

Уже лежа в кровати достал телефон. Оказалось, батарея в мобильнике полностью села. Включил зарядку, вскоре высветились пропущенные вызовы: один от Вики, два от Свиря, и три одинаковых неизвестно от кого. Перезванивать он не стал, а тут же и уснул.

Проснулся он оттого, что загрохотала на кухне посуда.

– Будешь завтракать? – крикнула мама.

– Мам, я сплю! – Ховрин натянул на голову одеяло.

– Спи, спи – последние деньки тебе остались. Потом тебе долго поспать не дадут! – прокричала мама с кухни.

– Добрая ты! – вяло огрызнулся Ховрин, накрывая голову одеялом.

– Тебе чего – на работу не надо? – не отставала мама.

– Я теперь всегда в вечер.

– Что за работа такая…

– Обычная работа – на складе, во вторую смену – деньги платят регулярно. Могу и тебе сколько-нибудь дать.

– Да ладно, оставь себе, погуляй! – Мама поворошила волосы на его голове. – Да, вчера тут без тебя приходили двое из военкомата и будто знали, что тебя дома нет. Типа поговорить с матерями призывников. Якобы такие теперь новые веяния. Так и не поняла, что хотели, кстати, посмотрели твою комнату.

– Рылись в вещах? – испугался Ховрин, вспомнив про один из запрятанных порножурнальчиков и некоторые фильмы ХХХ на компьютере.

– Не знаю, – неуверенно ответила мать. – Я с одним здесь разговаривала, а другой пошел в комнату якобы на балкон покурить. А этот спрашивал, как ты учился в школе, поведение, интересные случаи из жизни, не было ли наркотиков, пьянок. Сказала, что, слава Богу, ты спортсмен и такими делами не интересуешься. Про подружек еще спрашивали.

– И что сказала? – застыл с вилкой у рта Ховрин. С вилки свисала длинная замасленная макаронина.

– Я вспомнила, что была у тебя девочка в школе, Таня, кажется, а сейчас, говорю, не знаю, но на свидания вроде бы ходит и дома иногда не ночует. Неправда, что ли? Не так сказала? – Мама сама заволновалась.

Ховрин с хлюпаньем втянул макаронину в себя.

– Ладно.

Посидел в Интернете. По Печерскому информации было совсем мало, освещался только легальный бизнес, но даже предствительские фотографии, где Печерский был в костюме и в галстуке, все равно были устрашающие.

Потом Ховрин пошел на тренировку. И тут вдруг вспомнил: месяц назад случайно встретился один знакомый по бойцовскому клубу Коля Гусев-Гусь. Был он года на три-четыре старше Ховрина. Пришел из армии год назад, немного погулял. Жил где-то под Гатчиной, работал по всей Ленинградской области, в Питере у него появилась подружка, и он стал постоянно по выходным здесь тусоваться. Состоял в какой-то областной полубандитской группировке, имел неплохие деньги, рассказывал:

– Работаю на подхвате у серьезного человека. Если что, звонишь, приезжает группа для разборок. У нас так один парнишка попал в замес на нашей бензоколонке – схлестнулся с одними, его капитально отдолбали, чудом успел сообщить нашим по мобильнику. Наши примчались туда, отбили его, еле-еле довезли до больницы. Голова пробита, позвоночник сломан. Ходит теперь с палочкой, подволакивает ногу. Одного парня в прошлом году убили, но похоронили хорошо: только один гроб стоил тысячу долларов и памятник три тысячи. А ведь был простой пацан. Но такие вещи случаются редко. Сейчас другие времена. Бизнес просто отжимают через официальные структуры.

Этот Гусь был неиссякаемым источником подпольно-деловой и криминальной информации. Он, наверное, был бы идеальным стукачем-информатором, если бы захотел. Он все видел и все замечал, имея при этом совершенную память. Википедия отдыхает. К тому же он был невероятно коммуникабельным человеком. В этом слое жизни его, казалось, знали все. Сам Ховрин был только одним из его многочисленных знакомых и друзей.

Кстати, оказалось, что в армии Гусь получил «корочки» подрывника. Учитывая, что служил он в войсках связи, это означало лишь уничтожение передатчика при угрозе его захвата противником. При этом нажималась одна специальная кнопка, чтобы стереть информацию, а потом бралась висевшая рядом кувалда и разбивалась сама аппаратура.

Надо было как-то найти Гуся. Тот наверняка многое знал об авторитетах, поскольку варился в той среде. Мобильный телефон Гуся не отвечал, механический голос повторял: «Абонент находится вне зоны действия сети». Впрочем, вечером по пятницам и субботам его всегда можно было найти в одном из двух клубов «Царь Кощей» или «Самолет». Скорей всего, он мог находиться в «Кощее», поскольку там, в подвале, и еще в некоторых помещениях, типа туалетов, мобильники не ловили сеть. Ховрин и отправился туда в пятницу вечером, проводив до дома Катю Гарцеву. Знакомый, опять же по спортклубу, охранник кивнул ему: проходи.

Было десять часов вечера. Народу в это время в клуб набилось уже довольно много. У стойки бара сидели две разукрашенные, какого-то недоразвитого вида, и явно обкурившиеся девчонки позднего подросткового возраста. Руки у них были в цыпках, маникюр ободран. Груди – как кулачки, зато морды – намазаны, как у взрослых шлюх. Обе без сомнения несовершеннолетние. Они явно чего-то или кого-то ждали.

Ховрин спросил у одной из них:

– Слышь, мочалка, ты тут Гуся не видела?

Девчонка оживилась:

– Не знаю, бля. Я, бля, хоть и давно сижу, бля, но не видела, бля. Дай закурить, бля! У тебя пятихатки не будет в долг, бля?

Ховрин отрицательно помотал головой. Девчонка вдруг протянула к нему руку и растопырила пальцы.

– Хочешь?

На потной ее ладошке лежала голубая таблетка с выдавленным на ней сердечком – вероятно, что-то типа «экстази».

Ховрин снова помотал головой.