Дорожно-транспортная преступность. Закономерности, причины, социальный контроль

Показательно и то, как респонденты поясняли своё правонарушающее поведение, противоречащее их же оценкам степени собственной законопослушности. Чаще всего встречались такие пояснения: «сделать за день больше работы и угодить руководству»; «сделать за день больше работы, стремление к увеличению дохода при посдельной оплате труда»; «быстрее приехать к семье, друзьям»; «попросили пассажиры, они опаздывали».

Мотивация такого поведения, если рассматривать её в отрыве от осознанного правонарушающего поведения, является общественно одобряемой либо, как минимум, нейтральной.

И лишь порядка 1/5 респондентов (17,6 %, или 77 человек) не смогли назвать каких-либо выраженных мотивов своего правонарушающего поведения либо признали своё поведение конформным («все нарушали, вот и я нарушил»).

Разумеется, ответы респондентов могли оказаться неискренними. В частности, людям свойственно «выгораживать» себя при ответе на вопросы, касающиеся собственной оценки и соотнесения себя с обществом.

Для того чтобы проверить влияние фактора нейтрализации, мы в качестве экспертов (контрольная группа) дополнительно опросили 5 сотрудников дознания ГИБДД и 7 инспекторов отдельного батальона ДПС ГИБДД г. Иркутска. Эксперты указали, что около 25–33 % водителей в действительности имеют однозначно негативную мотивацию, т. е. нарушают правила дорожного движения осознанно и преследуют другие цели, а именно:

– желание продемонстрировать превосходство автомашины на трассе, проверить её ходовые качества;

– желание продемонстрировать друзьям безнаказанность за нарушение ПДД (благодаря своему социальному статусу, деньгам или высокому социальному статусу родственников)[128 - На этот фактор дополнительно указали сотрудники дознания, опрашивающие виновных в ДТП по делам об административных правонарушениях.].

Сопоставление результатов опроса водителей с экспертными оценками сотрудников ГИБДД, хотя и не совпадают, на самом деле не позволяют опровергнуть мнение ни первых, ни вторых.

Ответы экспертов практически не отражают мотивации водителей транспортных средств, однако позволяют корректировать результаты опроса водителей. Это обстоятельство, однако, также требует уточнения: водители говорят о практически полностью положительной мотивации, в то время как эксперты заявляют о распространённости отрицательных мотивов. Здесь мы сталкиваемся с важным моментом: одни и те же стремления индивида в обществе могут получать и положительную, и отрицательную оценку.

Экспертные оценки, а также изучение материалов уголовных дел позволяют получить вывод, что в авариях, возникших из-за осознанного нарушения ПДДиЭТС, 35–40 % водителей имеют отрицательную мотивацию, до 40 – положительную и 20–25 % – нейтральную либо мотивация не установлена. К подобным же результатам приходили и другие исследователи[129 - См.: Жулев В. И. Предупреждение дорожно-транспортных преступлений. М.: Юрид. лит., 1989. С. 118; Кудрявцев В. Н., Антонян Ю. М. Криминология: Учеб. пособие. С. 477, 478; Уголовно-правовое и криминологическое исследование нарушений правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств как проявлений преступной неосторожности / А. И. Сирохин, Н. Ю. Жигалов, Г. М. Тамбовцева. Иркутск: Изд-во Иркутск, гос. ун-та, 2008. С. 114–115.].

Важно, что в вопросах оценки мотивации исследователи принимают одну из сторон, чаще всего – сторону государства. Это, вне всякого сомнения, верно и обусловлено стремлением к обеспечению правопорядка, профилактики преступности, обеспечению личной и общественной безопасности.

В криминологической и уголовно-правовой литературе достаточно распространено мнение, что легкомысленное поведение, в частности при дорожно-транспортных преступлениях, свидетельствует об отрицательной мотивации, а поэтому и мотивы, и личность должны оцениваться однозначно негативно. В обоснование приводится тот факт, что индивид осознанно пренебрегает мерами безопасности, поставляя в опасность других людей ради своих эгоистических интересов, а также осознаёт свою общественную опасность[130 - Уголовное право (Общая часть) в вопросах и ответах: Учеб. пособие / Г. С. Гаверов, В. А. Авдеев, В. Г. Татарников и др. 2-е изд., испр. и доп. Иркутск: Издание ГП «Иркутская областная типография № 1», 2000. С. 64–65; Репецкая А. Л. Виновное поведение потерпевшего и принцип справедливости в уголовной политике / Под ред. В. Я. Рыбальской. Иркутск: Изд-во Иркутск, ун-та, 1994. С. 13–16; Якушин В. А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. Тольятти: ТолПИ, 1998. С. 144–145.].

Вместе с тем мы хотели бы обратить внимание на другой аспект этой проблемы: по каким причинам у водителей начинают формироваться криминогенные свойства и качества?

Для ответа на этот вопрос необходимо исследовать особенности социальных позиций и ролей личности водителя и ее социально-ролевого поля, что, на наш взгляд, имеет научную значимость с позиций обеспечения безопасности дорожного движения.

Как отмечает А. И. Долгова, социальная позиция представляет собой своеобразный узел отношений в социальной системе. Человек одновременно занимает множество социальных позиций. Только в семье он – сын (дочь), отец (мать), брат (сестра), внук (внучка). По ее мнению, каждой социальной позиции соответствует сценарий роли, одновременно составляемый тремя группами субъектов: