Биомем

– Пойду сделаю нам кофе.

Через несколько минут он вернулся с подносом. Динка, похоже, немного расслабилась, и Леонид снова начал:

– Признаю, виноват. Был не прав. Каюсь. Готов загладить. Что я могу сделать? Льдинка, ну не молчи! Ты что, теперь всю жизнь будешь дуться?

Динка повернулась к нему.

– Ты же знаешь, Лёня, ты мне очень дорог. И я многое могу тебе простить, возможно, даже измену. Наверное, могу, но ты лучше не проверяй. Я прощу, если это что-то случайное, однократное. Но ты ведь собираешься и дальше ходить к Гореву? А там опять будешь обмениваться жидкостями – ведь у них так принято? Так ведь?

Леонид молчал, не зная, что ответить. В этот день они больше не разговаривали.

Утром браслет на руке Леонида завибрировал – пора вставать! Леонид легко вскочил с постели, зашёл в туалет, затем в ванную; сполоснул лицо холодной водой и вышел на кухню. Там он начал делать зарядку – впервые лет за десять, если не за пятнадцать. Места для упражнений было маловато, приходилось постоянно следить за руками, чтобы не задеть кухонные шкафы.

В кухню заглянула заспанная Динка в пижамных шортиках и маечке.

– Что ты тут делаешь?

– Чертей ловлю, – попытался пошутить Леонид; но, поняв, что шутка не удалась, пояснил:

– Зарядку делаю, что же ещё. Решил за здоровьем следить.

– Похвально, – сказала Динка, – но почему именно сегодня?

– Когда-то ведь надо начинать, так почему бы и не сейчас.

– После встречи с твоим гуру? Тебе там точно мозг не промыли?

Леонид невольно поморщился.

– Динка, кончай уже, сколько можно.

Он очень хотел помириться и снять, наконец, всё накопившееся раздражение. Для этого нужно было совсем немного – сказать Динке, что он забудет Горева и никогда больше не переступит порог его квартиры. Но сказать это Леонид не мог.

10

В первый момент Борису показалось, что кабинет пуст. Но уже через секунду из-за огромного монитора показалась худое лицо с высоким лбом и выступающими скулами. Матвей улыбнулся, кивнул другу и указал на кресло рядом с собой.

– Рассказывай. Заметил что-то необычное?

– Пока нет. Группа как группа; собственно, их и группой-то можно считать лишь весьма условно. Встречаются в квартире у Горева по пять-семь человек, обычно разным составом; все вместе никогда не собираются. Обсуждают философские проблемы – мультивселенную и все связанные с ней аспекты. Базовая теория – модальный реализм Дэвида Льюиса и концепция ветвящихся вселенных Хью Эверетта. Самые частые темы – альтернативные пути развития. Как было бы ужасно, если бы всё повернулось иначе, и как хорошо, что всё пошло именно так. Сами себя они называют стрелочниками. Обычный книжный клуб. Единственная странность – женщины при встрече целуются. И с подругами, и с мужчинами; это у них уже практически ритуал.

– В губы? – уточнил Матвей.

– Именно.

– Довольно необычно для заурядного книжного клуба. Но, может, там личные тараканы Горева поработали. А что у тебя по главной теме? Есть идеи, почему эти ботаны могут маршировать не хуже Кремлёвского полка?

Борис развёл руками.

– Пока нет.

– И что планируешь?

– Прогнать всех стрелочников через диспансеризацию, взять кровь на анализ, искать в ней что-то необычное. Может, Горев их чем-то накачивает; они на своих посиделках пьют кофе ведрами.

– Всех не стоит, – возразил Матвей, – это будет слишком подозрительно. Есть ли у них новичок, который недавно проходил диспансеризацию? Хочется сравнить кровь – изменилось ли там хоть что-то.

Борис просиял.

– Как же я сам не догадался! Есть такой, и его даже на диспансеризацию гнать не придётся. Леонид – добровольный донор; данные по его старой крови можно изучать хоть сейчас, а через неделю и новая поступит, он к этому подходит очень ответственно. Причём крови этой будет – хоть залейся, хватит на любые реакции.

Матвей поднялся, завершая разговор.

– Договорились, будем ждать результатов.

Долго ждать им не пришлось. Через несколько дней Борис вновь появился в кабинете Матвея, включил планшет и молча положил его на середину стола.

– Новая кровь? – спросил Матвей.

– И не только. Так удачно сложилось – когда клиент пришёл, там как раз шла модификация базы доноров. Так что у нас есть и соскоб, и флюшка, и всё, что проверяют в экспресс-варианте.

– Клиент пришёл, когда шла модификация, или модификация началась, когда пришёл клиент? – уточнил Матвей.

– Второе.

– Понятно. А что с кровью? Нашли там опиум для народа?

Борис отрицательно мотнул головой.

– Нет, никаких наркотиков и стимуляторов. Гормональный фон не совсем обычный…

– Это бывает, – перебил Матвей. – Я сам донор, знаю – там иногда такие медсестрички попадаются… Что ещё?

Борис заглянул в планшет.

– Лёгкая эозинофилия, моноцитоз, ещё кое-что по мелочи. Но это ерунда, с таким букетом его любой военком принял бы с радостью.

– А что не ерунда? – насторожился Матвей.

Борис провёл пальцем по экрану и подвинул планшет к Матвею. На нечёткой фотографии едва можно было разглядеть несколько овалов с неровными краями и затемнением внутри.

– Что это? – спросил Матвей.

– В нашей лаборатории сказали, что это какой-то споровик.

Матвей недовольно нахмурился.

– Споровиков тысячи, в этот класс что только не входит. Что это конкретно?