Патриарх Тихон. Крестный путь

– Нет ли каких конкретных указаний?

– Благословляю все ваши Соборы к покаянию.

– Странно… Святейший меня направил к вам. Я думал найти здесь, в месте весьма укромном… Впрочем, что ж, передам сказанное. Прощайте, старец!

Щелкнул каблуками.

– Да, простите! Святейший патриарх просил вас отслужить панихиду по двум митрополитам. По Антонию и Евлогию. Честь имею!

Новость была ужасная, но сердце осталось спокойным, более того, наполнилось радостью.

У порога уже стоял третий посетитель. Юноша покраснел так густо, с таким отчаянием смотрел на череп и кости на аналое, что Алексий подошел к нему, провел к столу, усадил на свой пень-кряж.

– Как хорошо, что ты решился приехать! – ласково сказал старец, наливая юноше чаю и ставя перед ним коробку с белыми сухарями. – Слава Богу! Слава Богу!

Юноша не знал, как ему быть, он отобедал сутки тому назад, но сюда стремился за другой пищей.

– Ты ешь и пей! – приказал батюшка и стал ждать, когда юноша хрумкнет сухарем и выпьет горячего чаю. – Сухариков не жалей, у меня их целый мешок… А наказ тебе будет строгий… Сухопутные адмиралы – соблазн, сотрясение воздуха… Не покидай матушку… Я понимаю – Россия, Россия! А Россия – тоже матушка. Она без деток своих – сирота… Кому что. Одни последние горшки готовы расколотить. А кому-то придется собирать разбитое. Все твои дороги впереди! Будешь и в Сибири! Еще как будешь! С матушкой оставайся – вот мое благословение… Нынешние люди мосты порушили, а ведь их восстановить – все равно что вернуть жизнь… России, России, голубчик.

Юноша, напившись чаю и уже стоя в дверях, показал старцу свои ладони:

– Я мозоли наживал, чтобы за белоручку не приняли… Они ведь белоручек к стенке ставят.

– Какой ты белоручка! Ты – труженик. У тебя впереди столько работы – глазами не обоймешь! С Богом! Вот, отдай матушке просфору. Доброго сына вырастила. А тебе – коробка с сухариками. Трудно к нам стало добираться, но что Бог ни делает – к лучшему.

Вавилонское пленение

Секретарь Тихона архимандрит Иларион вошел так робко, словно допустил какую-то очень большую оплошность.

– Ты что, батюшка? – спросил святейший ласково, заранее обещая рассудить дело без гнева.

– Святейший! – Горе так и плеснуло из глаз. – Владыку Тобольского Гермогена – утопили. Мы его о здравии поминаем, а ему, мученику, еще в прошлом году, шестнадцатого июня, камень на шею – и в реку. Говорят, камень был тяжеленный, тайно убили, но Господь открыл преступление. Река Тура мощная, тело владыки вместе с камнем на берег вынесла.

Тихон перекрестился:

– У нас страшно, а на окраинах, видно, еще хуже. Раньше государя удостоился венца, а хотел быть ему защитником.

– Это не все, святейший… Арестовали Александра Дмитриевича Самарина.

– Он же уехал из Москвы. Под другой фамилией.

– В Брянске задержан. В повальный обыск угодил. Теперь в Таганской тюрьме.

Тихон сокрушенно покачал головой:

– У Александра Дмитриевича был мой наказ к Антонию (Храповицкому). Вот что подвело. Наказ, впрочем, лояльный, об автокефалии Украинской церкви… Помолимся, отец Иларион, о мучениках и о страждущих.

Помянули преосвященного Иоакима, повешен на Царских вратах в Севастополе, Макария (Гневушева), был на покое, да все равно епископ – убит в Смоленске.

Помянули петроградских первомучеников нового времени Иоанна Кочурова, Философа Орнатского – давно ли был его гостем, – Петра Скипетрова, преосвященного Ефрема, епископа Селенгинского. Взят чекистами на квартире отца Иоанна Восторгова. Восторгова расстреляли чуть ли не в день ареста. Из ненависти, должно быть, за антиеврейскую пропаганду. Всей пропаганды – молился в храме Василия Блаженного, будучи его настоятелем, над мощами младенца Гавриила, «от жидов убиенного». Через три месяца и преосвященный Ефрем пошел в расход.

Помянули Андроника Пермского. Владыку живым закопали.

Преосвященного Феофана Соликамского – утопили в Каме.

– Мученичеством спасется Россия, – сказал Иларион после молитвы.

– Господь дает жизнь для жизни! – Голос Тихона дрогнул от горчайшей обиды. – Сколько бы доброго дали народу убиенные святители и священники… А конца насилиям не видно.

– Благословите, святейший, к трудам! – поклонился архимандрит, но не прошло пяти минут, как привел инока. – Из лавры! От настоятеля Кронида.

Тихон побледнел:

– Надругались? Над Сергием?

Монах перекрестился:

– Слава Богу, нет, но опасность велика. Местные власти постановили: вскрыть в трехдневный срок.

– Когда постановили?

– Вчера, за полночь. Не все у них согласны.

– Значит, у нас два дня… Архимандрит! Немедленно приготовьте и тотчас отправьте в СНК мою настоятельную просьбу о личной встрече с Лениным. Я сажусь за письмо. – Показал иноку на диван: – Отдыхайте с дороги. Будете мне помогать.

И уже не отвлекался. Писал быстро, проговаривал вслух.

– «Господину председателю Совета Народных Комиссаров Владимиру Ильичу…» в скобках – Ленину… Ульянову. – Не поднимая головы, спросил: – Правильно ли я скобки поставил? Впрочем, мы для них непросвещенная масса, пережиток. «До моего сведения доведено, что в Сергиевом Посаде в заседании…» Как называется учреждение?

– Совдеп. Районный Совдеп.

– «…районного Совдепа в минувший понедельник, 31 марта, состоялось постановление о вскрытии мощей преподобного Сергия и вынесено решение о том, что означенное постановление должно быть приведено в исполнение в трехдневный срок…» Это так?

– Так, святейший. В трехдневный.

– А что они говорили месяц назад, помните?

– Помню, святейший: монахи сами распускают слухи… Контрреволюция. Грозились сажать за такие разговоры.

– «И это после того, как всего месяц назад наместником лавры получено официальное уведомление комиссара лавры о том, что все слухи о вскрытии мощей преподобного Сергия не иное что, как злонамеренная провокация, распространяемая якобы только монахами монастыря, за что они и будут отныне преследуемы со всею строгостью революционного закона».

Вдруг вспомнил Мишу, брата. У Миши был дар, сильнее бы написал. Да только можно ли пронять всю эту революционную кумирню? Хотят, чтоб им поклонялись. И ведь уже поклоняются.

Просьба о личной встрече и письмо были доставлены в СНК с нарочным, но Ленин избавил себя от трудного разговора с патриархом, надо ведь в глаза человеку смотреть. А главное, придется согласиться: Сергий, действительно, особо почитаемый святой – Куликовская битва, Пересвет и Ослябя… Посему было сказано: занят. Письмо осталось без ответа.

Большевики пылали от нетерпения. Им казалось, вскрыв мощи, они не только развеют миф о нетленности, о святости, но вывернут наизнанку саму душу народа. Святая Русь в считаные дни из оплота веры станет оплотом атеизма.

11 апреля по новому стилю в 20 часов 50 минут пятьдесят членов комиссии окружили раку преподобного Сергия Радонежского. Вспыхнул яркий свет: пошла киносъемка. Председатель Сергиевского Совдепа финн Вакханен отдал приказ наместнику лавры архимандриту Крониду и старцу иеромонаху Ионе: «Начинайте!»