Удача

Он заговорил ещё в постели. На его запястьях натянулись жилы, руки по-прежнему сжимались на горизонтальной перекладине изголовья – у меня перед глазами стоял турник, на котором я надеялась увидеть кого-то из волчат.

– Кааак он смотрел на тебя!..

Я едва разобрала слова в вое, исторгшемся из его глотки, горячее дыхание опалило влажную от пота поясницу. Он прижался к моей спине лихорадочно горячим лбом. Я должна была повернуться и проверить, не случилось ли невозможное, не болен ли он, но это значило встретить его взгляд…

Я не повернулась.

– Ну и что, – мой голос был никаким, не выражал ни одной эмоции. – Какая разница.

Я не стала произносить вслух того, что было между нами, что делало нас ближе всех людей, что не давало другим шанса разлучить нас – это было невозможно, невозможно, когда-то нас было двое, но за годы мы сжились в одно…

– Дааа, – судорожно выдохнул он, – но как тыыы смотрела на него!..

Мне нечего было сказать, и я ничего не сказала.

Он не пытался увести меня прочь, как можно дальше, и спрятать в глуши, он был умнее этого… к сожалению. Будь он попроще, удовлетворился бы примитивными мерами.

Незнакомец выследил нас.

Фенрир держал в своей мою руку, в другой нёс пакет с продуктами. Мы неторопливо шли домой, когда тот другой окликнул нас. Он сделал это в открытую. Я знала, что будет. Фенрир набросится на него и убьёт, незнакомый мужчина умрёт самой лютой смертью из возможных, а нам придётся снова идти за продуктами. Я потянула руку из горячей ладони Фенрира. Он не отпустил. Я удивлённо подняла на него глаза – он улыбался, как фоновые люди улыбаются знакомым.

Другой сделал несколько шагов нам навстречу. Понятно, он не мог не прийти. Подобное притягивается к подобному, не меньше чем противоположное к противоположному, как чёрное к белому, как плюс к минусу.

Его звали Вотан. Его имя открыло нам о нём многое. Он не принадлежал фону, он был подобен нам, но имел несколько иные свойства. Он был опасен.

– На меня напало существо, – сказал он миролюбиво. – Я добился от него имя хозяина и решил, что нападение было не случайным.

Хозяином, конечно, был Фенрир.

– Мы не знали о твоём существовании, – очень сдержанно сказал он.

Вотан кивнул, принимая заявление на веру. Потом его глаза снова коснулись меня.

Мы разошлись в разные стороны: мы с Фенриром пошли домой, готовить ужин, Вотан пошёл куда-то ещё. Я знала, что Фенриру нет покоя, хотя он на удивление держал себя в руках. Я достаточно давно его знала, чтобы видеть ярость, стискивающую челюсть.

Через несколько дней в нашу дверь постучали. Никто никогда не приходил к нам. Его слишком боялись. Ужас его присутствия проникал во все щели, им пропитывались сами стены… отчасти из-за этого мы так часто меняли жильё.

Я боялась, что они подерутся в нашем доме. Я боялась, что на чистом полу появятся лужи крови, боялась, что совсем не намереваясь, случайно ударят меня, боялась острых осколков стекла под босыми ногами… боялась, что на этот раз Фенриру придётся не просто смывать чужую кровь…

Он посмотрел на меня в упор ледяными глазами и показал отойти вглубь комнаты. Он был наготове, собран и напружинен. Он щёлкнул замком, повернул ручку и резко толкнул дверь....

– Волчата! – выдохнул он.

Мне было так скверно, у меня подкашивались ноги. Вместо того, чтобы выбежать встретить сыновей, я села на что-то, где стояла, держа руку у сердца.

Они ничего не знали о наших переживаниях. В доме стало шумно и суетно. Они рыскали по комнатам, редко останавливаясь, чтобы присесть. Они взахлёб рассказывали об увиденном и встреченном, я даже не всё понимала. Их отец кивал в нужных местах, я беспомощно сидела с приоткрытым ртом.

Волчата не торопились уходить. Это было очень хорошо. Их присутствие добавило ему уверенности. Воплощённое доказательство нашего единства, того, что нас никто не разлучит. Его и моя кровь соединились однажды в двух существах нефонового мира.

Всё заканчивается. Волчата решили, что им пора.

Какое-то время мы провели в подобии сна, пристывшие к месту, вялые и равнодушные, как мухи в холода. Мы ничего не хотели и никуда не стремились. Зрела безрадостная осень, мы даже не выходили из дома, и всё сидели, сидели у окна.

Первым оправился он. Он знал, что если не подтолкнёт меня, я ещё долго буду тосковать. Тоска и вправду ела меня. Провожать детей не то же самое, что провожать мужчину. Всегда остаётся убеждённость, что они обязаны вернуться, а с другой стороны – так ли уж необходимо было уезжать?

Новый мир встретил нас весной. Мы решили подчеркнуть свою уединённость полным отсутствием людей. Нужное жильё подворачивалось, стоило только поискать. В этот раз искать не пришлось. Мы сразу увидели вокруг расцветающий, несколько заброшенный сад. После обследования территории мы убедились, что на краю сада стоит небольшой, старенький домик, и в нём никто не живёт. На втором этаже, на чердаке под треугольной крышей можно было устроить спальню, постелить матрас на тёплый деревянный пол. Я могла представить, как буду просыпаться там, и солнечный свет будет золотить его короткие волосы.

Он занялся подточенной жучками хлипкой лесенкой, которая просто приставлялась к квадратному лазу наверх. Сказал, что не хочет беспокоиться о моей безопасности. Он пошёл на разведку по саду, подбирая подходящую древесину или на худой конец живое дерево.

Я выносила на крылечко найденное в доме тряпьё, отбирала, что пригодится, а что лучше сразу выкинуть. Занятие затянуло меня. Дом становился всё уютнее, походя я протирала ненужной ветошью оконца и полки, убирала паутину, сметала грязь с пола. Он пилил у крылечка. Он явно намеревался сделать что-то посерьёзнее приставной лестницы. Я знала, почему – он обожал слушать, как я решила привести на свет второго волчонка, но не сомневался, что чудесное ощущение не посетит меня в доме, в котором лучше иметь две свободные руки для подъёма в спальню.

Я улыбалась. Он вскинул ледяные глаза и улыбнулся в ответ. Я собрала ветошь в охапку и унесла в маленький высохший досера сарайчик, пригодится для розжига. Отпустила ведёрко в колодец, донце звонко ударило по чёрной воде. Из колодца дохнуло холодом. Звук донёсся как-то странно, словно я сама была в воде. Я растерянно оглянулась, забывая о ведре.

Он стоял передо мной. Вотан. Я попятилась, наткнулась на что-то, оно не отодвигалось. Он протянул руку к моему подбородку, неостановимо нагнулся к моему лицу. Моя голова запрокинулась назад, его рука сжалась на затылке, а губы на моих губах. Мои глаза распахнул шок. Фенрир застыл с пилой, как вкопанный. Поражённый, стремительно бледнеющий.

– Как ты смеешь! – Фенрир прорычал, как раненый зверь.

Вотан спокойно посмотрел на его перекошенное лицо.

Я не понимала, почему он не набросился на другого сразу – прикосновение ко мне в глазах Фенрира уже приравнивалось к смертному греху… потом я поняла – Вотан держал меня за запястья. Фенрир не нападал, потому что боялся навредить мне.

– Почему нет? – голос Вотана был холодным, как вечная мерзлота. Мне в моём ужасе показалось, что ярость Фенрира его забавляет.

– Она моя!

– Сестра?

Силы небесные…

Я ничего не могла с собой поделать, мне было страшно, и я не знала имени бога, который мог бы помочь мне. Он издевался над Фенриром, а Фенрир принимал его слова за чистую монету… он был искренним всегда… мерил всех своим мерилом…

– Она моя женщина, – процедил Фенрир. Я видела, как гнев застилает ему глаза. Он не сможет сдержаться, он нападёт. Я не могла освободиться – руки сжимались на моих запястьях, не причиняя боли, но твёрдо. Он не собирался отпускать меня, водил подушечками больших пальцев по тому месту, куда обычно наносят капельку духов.

– … мать моих волчат.

Он – Вотан – он знал про наших волчат. На его лице не дрогнул ни мускул. Мы выкинули его из головы, а он следил за нами…

– Вы женаты?

– Мы не верим в бога людей!

– А в законы?

Ярость каким-то образом переродилась в Фенрире. Перед ним открылось, что в глазах простых фоновых людей, до которых нам не было дела, у него нет прав на меня. Мысль его поразила. Да, нас было двое, и мы были одни. Нам некому и нечего было доказывать. Но вдруг появился третий… это всё была игра, конечно, лишь игра! Вотан прекрасно понимал, что целует чужую женщину… но Фенрир, Фенрир принимал его слова без задней мысли!

Вотан исчез. Неужели боль Фенрира доставляла ему удовольствие?

Фенрир выпустил ржавую пилу. Он не хотел оставаться. Всё моё существо дрожало. Я чувствовала себя изменницей. Но ведь я не была виновата, разве нет?