Странные люди. Сборник рассказов

Я тоже не поверил в самоубийство. Суицидник, особенно стихийный, не выберет столь мучительный и ненадёжный способ. Это какую волю надо иметь, чтобы добровольно десять минут гореть заживо? Да ещё когда рядом есть незарешёченное окно, а ты не связан по рукам и ногам? Не захочешь, а выскочишь впереди собственного визга. А человек с такой силой воли вряд ли опустится до добровольного ухода из жизни. Там должны быть очень высокие ставки.

А таковых не наблюдалось.

Да и механические повреждения рук говорили о том, что он всё-таки пытался выбраться из горящей комнаты – только как-то странно. Наощупь. Что ему не удалось из-за высоких подоконников и встроенных шкафов. Пришлось поговорить с экспертом, но тот на голубом протоколе утверждал, что глаза повреждений не имели. Как и не было на них какой-либо повязки.

А значит, ему кто-то помешал выбраться из комнаты до тех пор, пока он не угорел. Пришлось подробно разобрать ситуацию с ребятами. Друзья сказали, что видели, что он метался по комнате как слепой. Они пытались ему подсказывать, где выход, но не смогли докричаться. И они не видели никого постороннего ни до, ни после возгорания.

Маньяки, ритуалы и изощренная месть отпадали. Оставалось искать, по каким причинам он мог заблудиться в четырёх с половиной стенах. Повязки или очков не было. Линзы с сюрпризом? Эксперт бы заметил. Значит, надо было копать глубже. С дополнительными вскрытиями и экспертизами, хоть родители и не были двумя руками «за».

Поспорив с экспертом, мы договорились, что начинать следует с глаз. И когда их исследовали более подробно, обнаружилась аномалия – они почти перестали проводить свет. То есть если бы ему в глаза светил прожектор, он бы видел окружающий мир, правда, в непривычной гамме. Но обычный дневной день виделся бы ему как ночь новолуния. Обычно эти изменения сопровождаются ярко выраженными симптомами. Но не в этот раз, поэтому эксперт и не стал так глубоко разбираться.

Жнец замолчал, давая время на усвоение нехитрых фактов. Маг почесал в затылке:

– Хочешь сказать, он поджёг комнату…

– Да, пытаясь добавить света. А значит, ухудшение зрения происходило быстро, но постепенно, иначе бы он действовал бы по-другому. Ну а паника довершила дело. Тут и более подготовленный человек присутствия духа не сохранил бы, не то что подросток.

Тогда я ещё раз опросил всех ребят на тему – проявлялись ли у него раньше приступы внезапной слепоты? И, как ты понимаешь – нет, не наблюдались. Зато они наблюдались у всех остальных. Пока они были в доме, мир вокруг постепенно темнел. Поэтому они и не рискнули лезть внутрь его вытаскивать. Но утром всё прошло. Тогда они об этом говорить никому не стали – побоялись, что их сочтут ненормальными. И лишь когда я задал прямой вопрос, они дали прямой ответ.

Но что вызывало ухудшение светочувствительности, было непонятно. Скорее всего, ответы были где-то в доме. Но тут я совершил ошибку – пошёл отчитываться. И родители, найдя конкретного врага, не стали затягивать с местью. Наняли ломатель с шаром – да, именно так эта машина и называется, и самовольно сровняли с землёй весь дом буквально на следующий день.

Жнец горько улыбнулся:

– И едва я попытался хоть что-то сказать, мне выдали гонорар. И сквозь зубы сказали спасибо и настоятельно порекомендовали заняться чем-то другим. Так что всё, что осталось от этого феномена – только эта щепка да муниципальный циркуляр о необходимости своевременного сноса ветхих и неиспользуемых зданий.

Маг пожал плечами:

– Вангую, что всё дело в летучей химии. Какой-нибудь дифентил бензопропил, который использовали для пропитки деревянных балок за неимением дихлората марганца. И который уже лет как пятьдесят не выпускают. И вот он в сочетании с адреналином вызывает потерю зрения. Ну узнал бы ты этот редкий факт и что? Стало бы легче жить?

У Жнеца чуть выступили желваки, но этим раздражение и ограничилось:

– Знаешь – стало бы. Даже если бы это был частный случай, описанный в медицинском журнале. А если бы это спасло жизнь ещё кому-то? Это с лихвой окупило бы все затраты. А у меня эту возможность отобрали только потому, что по глупости да по ослеплению дальше своего носа не видели. Им, видите ли, надо было срочно унять муки совести. Лишь бы не думать, не разбираться в себе и своих чувствах. А, проехали! – Жнец махнул рукой и повернулся к стенду спиной.

Маг осторожно положил щепку на место и подчёркнуто внимательно начал рассматривать следующий экспонат:

– Так, это челюсти. А чьи?

Жнец буркнул:

– Собачьи.

– Так, собачьи челюсти. Ага. И тебе они…

Жнец явно не хотел разговаривать:

– Тоже для памяти.

– А попали они к тебе как?

– Как свидетель редкого случая в психопатологии – неожиданной жажды убийства.

– Такого уж и редкого?

Жнец повернулся к Магу вполоборота:

– Думаю, когда человек убивает хозяина собаки, вбивая ему кадык, затем сворачивает собаке шею, а потом собачьими челюстями вырывает хозяину горло – это все-таки редкий случай психопатологии. Видел я его потом, ничем ничего. Менеджер средней руки, посещал качалку, с жертвой знаком не был, к собакам относится ровно. И никаких угрызений совести или каких-то других эмоциональных поползновений по поводу содеянного. Просто среагировал, когда в парке повстречал. Подошел, ударил, отбросил собаку, сломал ей хребет, потом свернул шею. Потом позвонил в полицию, сказал о бешеной собаке, бросившейся на хозяина. Его допросили, отпустили. Ещё и перевязали и курс от бешенства назначили.

– И никому это не показалось странным?

– Хозяина собаки никто особо не любил, да и нашлись двое свидетелей, которые говорили, что отношение хозяина к собаке… мягкостью не отличалось. Дело закрыли, собаку сожгли, хозяина похоронили. Хотя подозрения у следователя были. Но поскольку у собаки был железный мотив, он не стал заниматься маловероятностями.

– А ты с какого боку там образовался? Тебя наняли бывшие хозяева собаки?

– Нет. Мы с ним случайно встретились. Очереди в паспортном столе почему-то располагают к доверительным разговорам. Слово за слово и вот ёжик занялся аутотренингом.

– Чего?

– Я его убедил в том, что такое поведение ненормально и он опасен для общества. А после передал знакомому следователю. Ведь у него действительно были проблемы с головой. Никаких причин до. Никаких последствий после. Будто вышел на часок в магазин за майонезом к оливье. Он это даже не особо скрывал – так, в разделе «для служебного пользования». Ты понимаешь, что при такой специфичной психике и неопределённых триггерах это готовый маньяк? А я не хотел, да и сейчас не хочу оказаться вторым Желнеровичем.

Маг постарался запомнить странную фамилию, чтобы потом посмотреть подробнее, кого так не любит психолог.

– А дальше?

– Дальше дело открыли по вновь открывшимся обстоятельствам. Провели повторные экспертизы, установили обстоятельства и передали дело в суд. Убивец получил свой заслуженный срок в специализированной колонии. Вроде до сих пор там сидит. Вот только я так и не понял причины, из-за которой у него вдруг сошлись звёзды в таком изуверском сочетании. А ведь я с ним потом работал не день и два. Глухо как в танке. И не в силах совладать с его внутренними чертями, способствовал его изоляции от общества. Что идеологически верно, но говорит о моём поражении.

Маг почесал маковку и ещё раз взглянул на челюсти и осторожно колупнул их пальцем:

– А челюсти у тебя откуда, если собаку сожгли? Плохо жгли?

– Нет, знакомый студент-ветеринар подарил. По просьбе.

– То есть это не те челюсти?

– Не те.

– Тогда зачем они здесь?

– Для памяти. Сам я и так помню, а будущим поколениям… ну какая разница будущим поколениям, те это челюсти или нет?

– Ну есть же историки, искусствоведы, исследователи…

– А они интересны, только когда откопали, или сделали вид, что откопали какой-то ма-аленький недочет, который перевернет весь исторический взгляд про локально взятый период. И вот тогда уж и начинаются всякие голые короли, атлантиды и очередные геодезические достижения ариев.

Воспользовавшись лирической паузой, Маг потянулся к третьему экспонату. Жнец прибавил строгости в голос:

– А вот это руками не трогать.

– Кусается?