Коготь

– Я остра на язычок, такое объяснение тебя устраивает? – Кошка улыбнулась, показав мелкие острые зубки. – Семен, это значит Семка, Сема. Я знала кота с таким именем, он жил в соседнем дворе. – Она махнула хвостом. – Потом куда-то пропал. Ну ладно, Семен. Не переживай, все будет хорошо. Думаю, пока к тебе не будут лезть с ненужными расспросами. Ты же видел, Зефир дал добро на твое присутствие в стае.

– А Зефир – это ваш начальник?

Перчинка рассмеялась.

– Ну, можно и так сказать. Ладно, я пошла. Не скучай, Семен. Увидимся.

Кошечка удалилась, а вся пушистая компания тут же потеряла к Семену всяческий интерес, вернувшись к вечернему трепу. Парень решил больше не искушать судьбу, он сел в сторонке и просто слушал, впитывая в себя повадки, манеру поведения и движения всех окружающих его котов и кошек. Теперь, когда он сам находился в кошачьей шкуре, все это виделось совершенно по-другому. Потихоньку мотая на ус манеру держаться и общаться с себе подобными, он учился и это было посложнее, чем сдавать экзамен ЕГЭ в школе. Это была настоящая, уличная школа жизни, где от каждого твоего движения, от каждого «мяу» зависело дальнейшее пребывание в стае, хороводил которой надменный холодный кот по кличке Зефир.

Ближе к утру все кошачье сообщество начало потихоньку расползаться по подвалам, форточкам и другим укромным теплым уголкам. Решив, что с него на сегодня достаточно, прыгнул в свою форточку и Семен. Очутившись на родном диване, свернувшись в клубок, он, засыпая, думал о превратностях судьбы, безумстве метаморфозы, а еще о милой кошечке Перчинке, защитившей его перед уличной стаей…

Глава 10

– Хватит спать, соня! Ну-ка вставай и завтракать живо! Фуу! Чем у тебя здесь так несет?! Отец зашел в комнату Семена и открыв дверь, попятился от накатившего на него густого запаха кошатины вперемешку с вонью затхлого подвала. В семействе Каготиных никогда не держали животных, поэтому запах кошки чувствовался очень явно.

– Ты что за бардак здесь развел, Семен? Не моешься что ли? Давай, бегом в ванную и завтракать. Сегодня идем к врачу.

Хлопнула дверь и Семка зашевелился на диване, потягиваясь и недовольно морщась. Он совершенно не выспался и был разбит. Вчерашнее общение с местной кошачьей бандой высосало все соки и теперь парень не знал откуда взять силы на этот неожиданный поход к какому-то очередному врачишке. Но надо было вставать. Отец бы не понял.

С трудом вытащив себя из постели, Сема побрел в ванную. Там, вяло мусоля зубной щеткой по крепким, уже пожелтевшим клыкам, он думал о том, что гораздо удобнее и комфортнее было бы проснуться, скажем в теплом заплесневелом подвале, на влажной мягкой подстилке, чем сейчас таращиться за завтраком спросонок на отца и мать.

– Ну где ты там?! Мы уже заканчиваем есть! – Отец строг, впрочем, как и всегда.

Семен последний раз бросает взгляд в зеркало и видит там уже знакомую заросшую мягкой пушистой шерстью мордочку с длинными усами, зеленовато-желтыми зрачками и забавно торчащими ушками, крутящимися по сторонам, улавливающими каждый новый звук в эфире.

– Иду! – Слова на человеческом языке подбираются все туже и сложнее. Это последствия изменений в коре головного мозга. Уже столько статей прочтено, Википедия затерта до дыр, Семен готов, как какой-нибудь заправский профессор с кафедры психиатрии рассказать любому, из чего состоит мозг кошки, оборотня или человека, на выбор слушателя.

Сев за стол, Семен берет бутерброд, отделяет колбасу и отправляет кусок в рот. Сторонясь протянутой матерью чашки с чаем, он наливает себе сливки и с удовольствием лакает жирную тягучую жидкость, несмотря на косые взгляды со стороны родителей.

– Ну что ж. – Отец решает прервать повисшую тишину. – Коллеги на работе подкинули телефон хорошего доктора, я записался на прием и сейчас мы с тобой, – он посмотрел на мальчика-кота, сидящего напротив него, – мы с тобой идем к нему. Там нам скажут, какие таблетки лучше принимать утром, а какие – вечером. Скажут ходить на процедуры – будешь ходить. А если скажут побрить тебя, чтобы стал человеком, значит так оно и будет. Все понятно?

Отец словно кремень, но и сын характером пошел явно не в мать. Кивнув косматой головой Сема беззаботно продолжил завтрак, прихлебывая сливки и откусывая сладкую грушу. Вот такой у него последнее время прием пищи.

– Жду тебя в прихожей. Закутайся получше, чтобы народ на улице не смешить. – Отец слегка улыбнулся, но пацан все равно уловил легкую издевку в голосе родителя. Он стыдится его! Точно! Ну хорошо! Посмотрим, что выпишет ему этот якобы хороший докторишка.

– Бегу! – Семен метнулся в комнату и спустя минуту уже обувался, одетый в зимний пуховик. На лицо он натянул медицинскую маску, взял перчатки и вслед за отцом вышел из квартиры.

Несмотря на разгар весны, на улице зарядил прохладный ливень, поэтому борющийся с тугими каплями встречные прохожие и не думали глядеть на идущих вместе отца и сына. Добравшись до остановки, они доехали на трамвае до метро, а там, спустившись на станцию «Гражданского проспекта», направились к центру города, на улицу Восстания, туда где находился довольно известный медицинский центр кожных болезней «Доктор Дерма». Пройдя сквозь плавно раздвигающуюся дверь и подойдя к ресепшену, они узнали, что их примут на втором этаже. Раздевшись в гардеробе и нацепив на нос медицинские маски, не забыв про бахилы, они поднялись наверх.

– Волнуешься? – Отец смотрел на нервничающего сына, на которого оборачивался каждый пациент, проходящий мимо.

– Есть такое…– Парень был смущен до невозможности, трудно было бы его не понять. Они подошли к нужной двери и сели напротив. На табличке двери четкими золотыми буквами было выведено: «д.м.н., заведующий отделением кожных болезней, профессор Кажанов Руслан Фролович».

– Солидно звучит, а?! Профессор! – Отец с удовольствием разглядывал табличку, но сыну было абсолютно все равно. Для себя он уже принял решение, и теперь это было только делом времени, когда оно воплотится в его, ставшую совершенно другой, жизнь.

Семен сидел и размышлял, а что такого может ему сказать этот дядька, хоть он и профессор каких-то там наук. Ну пропишет ему новые таблетки, ну выпишет уколы. Заставит ходить на процедуры по сбриванию шерсти и отрыванию усов. Чем еще может помочь этот очередной врачишка? Отец оставит здесь определенную сумму денег, и они вернутся домой, где Семка снова закроется в своей комнате, где все давно обрыдло, и нет ни малейшего просвета в жизни. Он уже забыл про все школьные занятия и покуривания с ребятами за углом серого школьного здания. А Снежана? Ведь он ей наверняка нравится. Вернее, нравился. Прошедшее время. Это в прошлом. Она наверняка, уже гуляет с кем-то другим, а про него и не вспоминает. Или может быть и вспоминает, но говорит о нем в прошедшем времени, что-то вроде: «да, встречалась я там с одним, он сейчас сидит дома так как превратился в звереныша…». А может быть она плачет по ночам в подушку, вспоминая о том, как они после уроков в парке, ели мороженое и обсуждали предстоящий ЕГЭ? Чушь. Чушь и дичь. Понесло его куда-то в романтику. Все гораздо прозаичней.

– Каготин? Заходите? – Из-за двери высунулась медсестра в слепящем глаза ярко-белом медицинском халате.

Отец с сыном прошли внутрь и сели на кушетку в ожидании. За столом у окна восседало Светило. Светило видимо читало карточку больного и молча поигрывало шариковой ручкой, постукивая ей по гладкому столу, на котором лежало пластиковое прозрачное стекло, которым прижимаются всякие разные важные бумажки. Наконец профессор поднял голову и посмотрел на вновь прибывших:

– Ну-с! Молодой человек. Подойдите-ка ко мне. Поближе! Не стесняйтесь!

Он начал осматривать приблизившегося Семена, местами ощупывая шерсть на лице, теле и конечностях. Потянул за усы, спросил, больно ли. Зачем-то понюхал хвост. Велел засунуть подмышку градусник. Выдернул пару волос из головы, отрезал кусочек когтя с лапы и сказал, что это для анализа. Закончив пытку, он начал расспрашивать Семку, как все началось, что он принимал, кто его лечил. Удовлетворившись, профессор принялся писать что-то в карточке, периодически хмыкая под нос, будто имел проблему с проходимостью носовых пазух. Закончив с писаниной, профессор Кажанов повернулся к отцу и сыну, прокашлялся и сообщил:

– Если коротко, я написал план лечения – это дорогостоящие препараты, физиотерапевтические методы, я имею ввиду электроэпиляцию, а также лазерные корректировки дермы. Лечение будет долгим, но мы же не теряем надежды, верно? – Он ободряюще глянул на парня. – Также крайне рекомендую обратиться к нашему эндокринологу, психоневрологу и специалисту по генетическим болезням. Они внесут свои коррективы в общий план оздоровления организма подростка. У меня все. А теперь, если вы не против, пусть пациент подождет за дверью, а я еще скажу пару слов родителю.

– Семен, выйди. – Отец взял парня за пушистое плечо и ободряюще потряс его.

Скрипнула дверь и Семка уселся на кушетку, ожидая, когда ему вынесут окончательный приговор. Тут что-то его дернуло и мальчишка, посмотрев по сторонам, прилип к двери кабинета, напряженно поводя ушами и вслушиваясь в разговор.

– Вы знаете, эээ…

– Михаил Андреевич.

– Вы знаете, Михаил Андреевич, я не стал говорить при сыне, но как родитель, вы просто обязаны знать то, что я сейчас скажу. Мое мнение – у вашего сына врожденный гипертрихоз, то есть избыточная волосистость покровов кожи. По какой-то из причин, она проявилась только в подростковом возрасте, когда гормоны организма бушуют, перестраиваясь и формируя взрослую особь, извините за терминологию. Лечение эффективно, если удастся выявить основную причину возникновения аномального роста волос. Если нет, то мальчик до конца жизни будет находиться в таком состоянии. Также вынужден добавить, что врожденный гипертрихоз не лечится. Обязан проинформировать, что вы имеете право, если человеческий организм начнет мутировать, превращаясь в полноценное животное, что теоретически не исключено, поместить его на некоторое время, я повторяю на некоторое время, в специализированное учреждение, где им займутся специалисты в области…

«Вот черт!». Семен отпрыгнул от двери и залез с ногами на скрипучую кушетку. «На мне будут проводить опыты! Или отдадут в цирк и будут показывать словно обезьяну за деньги! Меня это категорически не устраивает! Надо рвать когти, пока не поздно!»

Он огляделся и побежал вниз, туда где был выход. Промчавшись мимо удивленной девушки на ресепшене, он выскочил на улицу и увидев ближайшее дерево, вскочил на нижние ветки. Быстро вскарабкался по стволу и помчался что есть силы в сторону видневшегося неподалеку парка. Углубившись в густую кущу, он слегка расслабился, но потом, движимый беспокойством, что его поймают, начал продвигаться дальше вглубь зеленых насаждений.

Весной темнеет поздно, поэтому ему пришлось ждать до глубокого вечера, чтобы безопасно вернуться на свой район, в свой родной двор, где он прожил в довольстве и радости столько безмятежных лет. Выдохшийся и обессиленный, Семен аккуратно протиснулся в родную форточку и упал на диван. В квартире была тишина. То ли отец еще не вернулся из клиники, то ли они с матерью бросились на его поиски. Он осторожно прокрался на кухню, открыл холодильник и быстренько выпотрошив его, вернулся в комнату. Решение зрело давно, но после того, что он услышал из кабинета профессора Кажанова, сомневаться больше не приходилось. Последний раз бросив взгляд на компьютер, Семен хотел написать записку родителям, но тут услышал, как в дверном замке ерзает ключ, старясь попасть в замочную скважину. В секунду приняв решение, парень прыгнул к форточке, протащил свое пушистое тело наружу и через мгновение только по длинному черному хвосту можно было заметить направление, в котором исчез Семен Каготин, человек-кот.

Часть 2. Кот с района

Глава 1

Желтый апельсин солнца застыл в зените, и на двор постепенно накатывает вязкая майская жара. Но жара эта особенная, питерская, то есть плюс шестнадцать по Цельсию еще не значит, что через пару часов на город не налетит атмосферный циклон и мощный прохладный ливень собьет всю пыль с залатанного асфальта, и в воздухе повиснет тот особый запах, про который говорят: «Весной запахло!».

В центре двора куча гаражей, некоторые используются по назначению, другие давно заброшены и ржавые замки после нескольких лет обильной влаги уже практически невозможно открыть. Хозяева не используют их, и поверх мощной дужки не увидеть куска вырезанной из пластиковой бутылки заглушки.

В таких вот импровизированных домиках любит прятаться всякая живность, не имеющая своего постоянного угла, и поэтому скитающаяся в поисках временного угла или крыши над пушистой головой.

В одном из гаражей спит большой кот. Кот похож на мейн-куна, одного из самых крупных. Во сне к пушистику приходят недавние воспоминания и переживая все заново, лохматый обитатель убежища дергает усами и нервно поводит в разные стороны аккуратными белыми ушками.

«…я не стал говорить при сыне, но как родитель, вы просто обязаны знать то, что я сейчас скажу…»

«…вынужден добавить, что врожденный гипертрихоз не лечится…»

«…теоретически не исключено, поместить его на некоторое время, я повторяю на некоторое время, в специализированное учреждение, где им займутся ученые в области…»

Семен внезапно просыпается, вспотевший, а в ушах до сих пор слышится вкрадчивый голос профессора Кажанова. Несколько секунд парень, а точнее уже можно сказать кот, приходит в себя, поводя ушами-локаторами и сканируя окружающую его местность. Но тревожится нет никакой причины. Поют птички, кто-то ругается во дворе, вот рассыпался мелкой заразительной дробью смех ребят, играющих в мяч. Все спокойно. Но все равно, что-то не то. Ага! Ему просто хочется есть. Но как же поступить? Выйти в таком виде во двор, так его живо отловят и увезут в какой-нибудь приют для бродячих животных. Уж больно он выделяется среди остальных мохнатых и четвероногих обитателей двора. Но до позднего вечера ему не дотерпеть. Семен вскакивает на лапы и бежит к воротам гаража, к той маленькой щели между створками, через которую все видно и по запаху можно определить, друг рядом с тобой или враг. Ну-ка, посмотрим. Ага. Вон греется на солнышке тот самый котяра, которого Перчинка назвала Крысоедом. Хитрый проныра выбрал самое комфортное место для солнечной ванны и теперь греет свою, непонятно какого цвета, шубку на ярком весеннем солнышке. Видать, уже успел где-то позавтракать, а может даже и пообедать. Сквозь зубы потекла слюна и Семен непроизвольно облизнулся красным шершавым языком. Так что же делать? Может наплевать на все и через крышу, – откуда он собственно и попал в этот гараж, – через крышу выпрыгнуть наверх и добежать до ближайшего дерева? И что дальше? Нет, пока он не готов так рисковать и подождет еще немного. Может еще повезет. Но время идет и урчание в желудке становится все громче. Оно заполняет все тело, все существо кота и вот, когда Семен уже готов, наплевав на все риски, выскочить из убежища, сзади раздается шорох и знакомый голос пищит:

– Псс! Семен!

Кот оборачивается и видит черную кошечку Перчинку, держащую в пасти кусок чего-то съедобного. Это он сразу определяет по запаху.

– Есть хочешь?!