Клауди

– Как его изменить? Как предотвратить его?

– Клауди – это начало большего зла, которое состоится, если не остановить его.

– Значит Клауди – это всего лишь оболочка?

– В данный момент – да, но не потом. Оно уже стало твердым сосудом, который движется. Как ты думаешь, почему оно ходит?

– Я не знаю, – ответил Егор.

– А все проще простого. Он перемещался в пространстве, а сейчас ходит, потому что оно было не земным существом. А теперь оно становится им, и оно будет убивать, пока не добьется этого. Вам нужно остановить эту субстанцию, пока она не переросла в большее. Только ждите человека. Он поведет вас.

– Спасибо, пап.

Егор вернулся к прежнему состоянию и сбежал вниз. Его терзали мысли о том, что знает он, и не знают они. Теперь он знает много, и он, из всех находящихся людей в этом здании, сможет говорить с человеком. Он единственный знает много, ему хочется поделиться с остальными, но небеса запретили ему. Ему запретили свыше, опасаясь, что они поймут это все не так, как должно. Он знает и сможет говорить.

38

Весь день они провели, не высовываясь из здания, которое было для них не плохим убежищем. Прекрасно отдохнув от столь длинной дороги, поев нормальной еды, Артур поднялся и произнес:

– Нам пора. Нас ждут.

Он поплелся к выходу. Братья переглянулись, но не стали спорить. На улице уже серело, солнце близилось к закату. Ветер обдавал их приятной прохладой, не дающей им вспотеть. По улицам уже вытянулись огромные тени высоких домов, в которых могло прятаться оно, но не сейчас. Артур чувствовал, что борьбы в ближайшее время не будет и у них еще есть время. Маг и священник догнали его, когда тот почти скрылся за домом, выходящим лицевой стороной уже на другую улицу. От ветра кое-где слышались скрипы оконных ставней и даже дверей. Это придавало мрачное ощущение и так опустевшему городу. Мурашки сами по себе, совсем нехотя поползли по коже, и священник вздрогнул. Он никогда не мог представить себе, что окажется в подобном этому месте и будет участником борьбы со злом.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом. Оно сядет сейчас, взойдет завтра и сядет снова, как Клауди. В них было необъяснимое сходство, которое обычный человек не видел и не замечал, но Артур был не обычным.

За домом был следующий дом, за ним другой, но этого было не различить. Они все были однотонные и абсолютно одинаковые. С одной стороны, это было хорошо – никто не завидует, у всех все одинаковое, но, с другой стороны, дома были очень угрюмыми, одинаковыми. Они словно сливались в один огромный дом, как бы исходя из одного древа. Как близнецы от родителей похожи до неразличимости, так и эти дома возникли от одного древа и похожи меж собой. В конце улицы были немного другие строения, чуть больше и по форме не совсем похожи на предыдущие, но это совсем не меняло картину общей мрачности и скуки.

Артур оглянулся назад. Братья шли, сохраняя расстояние между ними примерно в десять метров.

– Вы что, застряли?

– С чего ты взял? – удивился священник.

– Догоняйте, нам нужно спешить, чтобы прийти до наступления темноты.

– Далеко еще? – спросил маг.

– Не знаю.

– Ты не знаешь, куда мы идем?

– Знаю, но не знаю точного расстояния, город создает иллюзию, он словно живой, – отчеканил Артур.

Они переглянулись и догнали его. Артур давно заметил, что город сбивает их. Он создает иллюзию, чтобы они потерялись. Он живой, словно Клауди, и действует ему на руку. Город удлинял и до того длинные улицы, умножал дома, не давая таким образом возможности встретиться. Артур понял это и приблизительно знал, как с этим бороться, как противостоять городу.

Артур подошел близко к братьям и взял их за руки.

– Зачем это все?

– Без лишних вопросов, – отчеканил Артур.

Он мог развеять иллюзию, хоть и не до конца, но почти полностью. Если он выйдет из нее, то они могли потеряться и навсегда остаться в ней, блуждая по бесконечным улочкам и закоулкам. Их бы видел Артур, он бы тряс их, звал, но они бы никогда не увидели ни его, ни кого-то еще. Он попросил их быть постоянно рядом, чтобы они не потерялись. Борясь с иллюзией для своего восприятия, он передавал часть колдовства по рукам и им. Маг не мог бороться с ней, она специально сделана, чтобы подобные ему никогда не заметили ее присутствия, чтобы они не чувствовали ее. Тогда они не смогут развеять ее. Священник же, как и Артур, чувствовали иллюзию, но их слова были пусты для мага, теряясь до того, как долетали до его ушей (здесь было все предусмотрено). Он ведь единственный из всех находящихся в этом городе людей мог положить конец ей (иллюзии), он мог навсегда избавить город от нее, приложив немного усилий.

Артур развеивал иллюзию при помощи силы знака и мыслей о нормальном городе. Она прогнулась под ним, но потом начала снова заволакивать их в себя. Очень медленно, она ослабела, но все равно пыталась их завлечь.

– Давайте быстрее, пока она снова не поглотила нас.

Они спохватились и побежали изо всех сил. Мир сдвинулся с места. Оно пришло, чтобы избавить мир от них. Оно жестоко, и они должны убить его, уничтожить. Мир сдвинулся с определенной точки. Артур повторял это уже несколько часов. Он никогда не слышал этой фразы. Он никогда не думал об этом. Но почему-то знал это. Возможно, это всего лишь его глупые мысли, но они твердят ему – МИР СДВИНУЛСЯ С ТОЧКИ. Он не мог понять, почему они ему твердят это. Возможно, эта мысль пришла сверху, с неба. Он не понимал ее значения, но знал, что она связана с НИМ.

Длинные, бесконечно длинные улицы стали уменьшаться, и теперь прогулка от одного конца города будет занимать не 6 дней, а пару часов. Артур сделал это. Он развеял иллюзию. Город преобразился и стал таким же, как и прежде: дома, деревья, трава, дороги. Все осталось прежним, только теперь их количество поубавилось в несколько десятков раз. Артур продолжал бежать, схватив покрепче двух братьев, чтобы те не потерялись, не заблудились в иллюзии. Он приложил много сил, чтобы избавить город от нее, но продолжал свое воздействие, чтобы она не поглотила снова их, хотя сил и возможностей благодаря Артему у нее было раз в десять меньше, чем прежде.

Дома безудержно скрывались за их спинами. Артур все время ощущал пульс в своей голове, который показывал ему дорогу, хоть и очень странным образом. За последнее время ему пришлось научиться тому, о чем он бы никогда и не подумал в прежнем мире. Все изменилось. Его прежняя жизнь разрушена, и теперь он сам строит новую. Родители теперь не в помощь, они слабее его.

Артур еще утром наметил себе дорогу, которой следовал сейчас. Он бежал, волоча за собой своих спутников. Они часто задерживали его, падали, но потом быстро поднимались, и бег продолжался. Они волочили ноги, словно кальмар щупальца. Создавалось впечатление, что ноги мешают им, замедляя движение. Артур же – наоборот – использовал силу своих ног максимально. Мир сдвинулся, и теперь главное – успеть, пока он не перешел в необратимую фазу. Артур был весь мокрый, пот стекал с него на землю, оставляя небольшие пятна. Ему жгло глаза, но он даже не думал об этом. Его успокаивала одна мысль, что все естественно: боль, проблемы, даже соль, которая медленно разъедает ему глаза. А ОНО – противоестественно. Его нужно извлечь из этого мира, пока оно не стало самой природой. Только эта мысль прибавляла Артуру сил и терпения.

За одноэтажными домами показалось несколько двухэтажных. Он потащился к ним. Теперь пульс в его голове не просто иногда проходил, отдаваясь приятным движением в висках. Теперь его бомбило. Пульс словно разрывал его на части, то тут, то там стуча по его телу тяжелой кувалдой. Удары тяжело отдавались в его голове, которая за всю его жизнь никогда не болела. У него перехватывало дыхание, легкие обжигало, словно огнем, а изо рта прозвучали звуки в виде вырывающихся хрипов.

Однажды на уроке истории (Артур вспомнил это только что) учительница рассказывала про римлян, часто воюющих за другие земли. У них была ужасающая подготовка. Они терзали, изувечивали свои тела, часто подвергая их ударам острого клинка или копья. Из десятка воинов до конца проходили испытания максимум четверо, а иногда и вовсе никто. Их подвергали ужасным волевым испытаниям на прочность тела, обжигая его калёным железом, били кнутом. Зато в бою они не чувствовали страха и не замечали пронзившего их копья, и все это из-за того, что они привыкли к бесконечной боли. Их тело перестало ее ощущать, перестало чувствовать. Оно лишилось болевых рецепторов. Римляне постоянно выигрывали, и при очередном их походе в далекие края они снова выиграли. Армия двигалась очень долго, медленно тянулись лошади, уставшие от долгих походов и битв. Римляне, недолго думая, пустили оголенного воина в город, дабы тот оповестил всех о победе. Он бежал несколько дней без передышки, не сбавляя темп, и он добежал. Выбежал на центральную улицу, взобрался на высокий столб. Вокруг него собралось множество народу, переживая, что их непобедимая армия проиграла, и теперь империя придет в упадок. Солдат, раздетый догола, закричал во все горло: «Мы победили в войне». Народ начал радоваться добрым вестям и ликовать, завели пир. Солдат же упал со столба мертвым телом. Народ увидел его спустя сутки, поговаривая, что это тот самый солдат, который возвестил о победе. Он был мертв. Спустя некоторое время сделали вскрытие, пытаясь найти причину его смерти (никто и подумать не мог, что он умер от долгого бега). Оказалось, что у него были разорваны легкие. Народ негодовал, понимая, что именно этот солдат и есть настоящий герой, а не те, которые возвращались после битвы. В его честь создали много памятников и написали много книг.

Артур немного приостановил бег, стараясь восстановить дыхание. Ему вдруг представилась картина, что и у него тоже могут лопнуть легкие. Хоть он и бежал в несколько раз медленнее, но он же, в отличие от воина, был не подготовлен.

Теперь он шел очень медленно, продолжая удерживать переводящих дух братьев. В центральной двухэтажке были люди, он прямо чувствовал дыхание каждого из них. Артур направился к тому дому, волоча за собой почти бесчувственные тела.

Приблизившись к дому, Артур остановился. Он ловил себя на мысли, что его сейчас прогонят, но он быстро выкинул ее из головы и постучал в закрытое окно, потом еще и еще. В ответ не раздалось ни звука. Он не слышал ни шагов, ни голосов. Артур стукнул еще раз, и снова ничего. Он разозлился и крикнул:

¬– Вы что, оглохли там? Открывай!

Послышались отдаленные шаги. Егор подозвал Фоста и жестом усадил Артема на место, указывая, чтобы тот охранял низ. Они не на шутку перепугались, услышав стук в окно, а потом еще громкие крики. Они естественно подумали о Клауди, в ужасе совсем позабыв о спасающем их человеке. Егор и Фост взбежали наверх, потом на крышу. Аккуратно приблизились к поручню и глянули вниз. Там стояли три человека. Один из них был очень хорошо знаком Егору, но он не знал, кто это. Он посмотрел на Фоста, но тот сам был удивлен.

– Ты не знаешь кто это? – спросил Егор.

– Откуда мне знать? – удивился Фост. – Может, ваш сын?

– А у меня был сын?

– Я вообще без понятия!

– Так и я без понятия, – признался Егор.

– Может, впустим их?

– Ты уверен? – спросил Егор, на что Фост только пожал плечами. – А если они подосланы, чтобы убить нас?

– И такое может быть. А если это ЧЕЛОВЕК?

– В виде ребенка?

– Но он же там не один.