Край

Он безнадежно вдавливал кнопку звонка, но открывать не спешили. Обшарил карманы, нащупывая ключи с тем самым краенитовым брелоком, но поиски не увенчались успехом. Он постоял, уткнувшись в глазок, в надежде на чудо.

Чудо не состоялось. Тальберг пошел вниз по ступенькам, продолжая тащить в руках чучело. Солнце отключилось, поэтому на улице стало темно и холодно.

Он напился каких-то обезболивающих, и чувствовал себя сверхчеловеком. К сожалению, в ближайшем времени действие лекарств обещало прекратиться.

Он присел на скамейку и пожалел, что бросил курить, когда кончилась единственная пачка, купленная еще до ухода в запой.

Возле четвертого подъезда наблюдалось движение – несколько человек что-то обсуждали с грустными лицами. Тальберг не стал подходить и выяснять. Он не интересовался новостями и, если бы вдруг началась война, он узнал бы ней последним.

Наконец, от перешептывающейся кучки отделилась тень и нетвердым шагом направилась к Тальбергу. Вскоре она приблизилась достаточно, чтобы распознать в ней Пепла, чьи красные уши умудрялись светиться даже в полной темноте.

– Привет! – икнул он и снял кепку в приветствии.

– Что там случилось?

– Дак, это же, того… – Василий шумно втянул воздух. – Похоронили.

– Кого? – Тальберг напряг память, поименно вспоминая стариков и старушек подходящего возраста, которые могли отойти в мир иной по причине преклонных годов.

– Дак, как его… Антона Павловича.

Какое знакомое сочетание имени и отчества.

– Постой, ему недавно сорок четыре стукнуло! Мы на юбилей еще сбрасывались.

– Да, – подтвердил Пепел. – И умер молодым в расцвете лет и сил. Несчастный случай на работе.

Тальберг совершенно не знал Антона Павловича, и предположений не имел, где он мог работать. Но, видимо, человек был хороший.

Пепел снова икнул, и на прощание поднял кепку.

– Я пошел. Счастливо оставаться!

Тальберг кивнул, а потом вспомнил:

– Слушай, ты мою Лизку не видел?

– Как же, видал, – беззаботно ответил Василий. – Она час назад на машине с Платоном куда-то уехала.

– Вот черт, – Тальберг выдал несколько нецензурных, но очень эмоциональных слов, призванных выражать крайнюю степень негодования. Он даже не задумался, откуда дворовой алкаш знает Платона.

– А-а, ну да. Я как-то не подумал, – Пепел спохватился, не сболтнул ли он лишнего, за что можно позже поплатиться. – Я пойду.

Тальберг не ответил, глядя в спину уходящего в темноту Василия и раздумывая над тем, где сейчас находится Лизка, но никаких идей не приходило.

Он вспомнил о чучеле, которое таскал под мышкой. Поставил перед собой и вытаращился в ожидании волшебства.

– Давай, ушастый, включайся, – бормотал он. – Ты же все время выскакивал, как черт из табакерки по поводу и без. А когда нужно…

Заяц едва заметно повернулся и уставился одним глазом.

– А ты еще избавиться от меня хотел, – проговорил он с укоризной. – Деревня…

Тальберг с облегчением вздохнул.

– Слушай, Олег, не отвлекайся, лучше скажи, что делать.

– Опаньки, – удивился заяц. – Не слишком ли ты глобальные ответы от простого чучела хочешь?

– Ты мое подсознание, от него всякого ожидать можно. Не трать время на пустые разговоры. Счет идет на минуты.

– Подожди, не спеши, – заяц сосредоточился, закрыл глаза и замер в раздумьях.

Если бы не шевелящиеся уши, Тальберг бы решил, что Олег снова исчез.

– Давай, давай, – мысленно повторял он, подбадривая зверушку. – Хоть что-то мало-мальски полезное.

– Знаешь. Я вдруг подумал, а что ты будешь делать, когда их найдешь?

– Еще не размышлял об этом, – признался Тальберг. – Впрочем, этот вопрос можно решить и позже по ходу пьесы.

– Твое дело, – пожал плечами Олег, – но я не хочу быть замешан в криминале.

– В чем?!

– Может, ты кого-то из них того-этого… – заяц рубанул лапой по шее и высунул язык в иллюстративных целях. – Я же подсознание. Я от твоих потаенных мыслей засыпаю плохо.

– Да нет у меня таких мыслей, – неуверенно ответил Тальберг, – по крайней мере, таких, от которых не спится.

– И все-таки. Что собираешься делать?

– Ну… это…

– Чего «ну»?

– В глаза им посмотрю, – сказал уверенно Тальберг. – В наглые зеленые глаза.

– Ясно. Тогда дерзай!

– Куда дерзать-то? Где они? Говори, зверюга!

– Сам думать учись, – строго наказал Олег. – Хотел от меня избавиться? Сейчас самое подходящее время.

– Вообще неподходящее! Не уходи! Зря я тебя весь день с собой таскал?

Мимо прошли соседи со второго подъезда. Тальберг быстро изобразил невозмутимый вид и отсел от чучела. Вежливо поздоровались, поприветствовал в ответ, выразив соболезнования по поводу безвременной кончины Антона Павловича.

– Знать бы, кто он такой, – вернулся он к Олегу. – Нет. Лучше говори, где они?