Край

Позвонили еще раз.

Бросилась в коридор, прильнула к глазку и разглядела сосредоточенное лицо Платона, нетерпеливо терзающего кнопку звонка.

Делать нечего. Она предстала перед Платоном босиком и в одном халате.

– Ты не готова? – кинул вместо приветствия он, оглядев ее от заколки до шлепок. – У нас по времени заказано.

– Я мигом, – пообещала она и неприятно удивилась его недовольному тону. – Ты пока посиди тут, подожди.

Он опустился на табурет у входа и принялся ждать, гипнотизируя минутную стрелку наручных часов.

Лизка вихрем унеслась в комнату, быстро надела первое попавшееся платье – уже неважно, какое именно, – и в два счета навела макияж. Но это произошло молниеносно лишь в ее воображении. В действительности прошло двадцать минут.

Платон нетерпеливо раскачивался на табурете, деревянные ножки громко поскрипывали. Лизка чуть не крикнула по привычке «Ольга, хватит доламывать мебель», но вовремя опомнилась, но неприятный осадок остался.

– Я готова, – объявила она, представая на пороге комнаты в боевом облачении.

– Наконец-то, – с облегчением выдохнул он, вскакивая с табурета. – Мы опаздываем.

Выскочил из квартиры и побежал вниз по ступенькам. Лизка в недоумении посмотрела вслед, испугалась, что Платон уедет без нее, натянула туфли-колодки и устремилась следом.

К счастью, автомобиль еще стоял напротив подъезда. Она, слегка прихрамывая, направилась к нему.

Лизка испытывала большие трудности с автомобильными дверцами – или ей не хватало сил, или она не сразу догадывалась, за какую ручку тянуть, поэтому надеялась на помощь Платона. К ее досаде Платон сидел на водительском месте, не замечая ее мучений, и прислушивался к шуму прогреваемого двигателя.

– Чего замерла? – наконец, он обратил внимание на Лизку. – Открывай и садись, мы совсем опоздали.

Она с растущей досадой дергала ручку, приготовившись потерять над собой контроль и расплакаться, но на пятой или шестой попытке у нее получилось.

Мимо прошла тень и поздоровалась нетрезвым голосом.

– День добрый.

Лизка оглянулась, но увидела лишь затылок, украшенный красными оттопыренными ушами, просвечивающимися при свете фонаря. «Кто-то из соседей», решила она и проскользнула в салон.

Едва уселась, как Платон вдавил педаль газа. На всем протяжении пути, Лизка бросала на него косые взгляды, но он не замечал и ехал с хмурым лицом.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет, – ответил он резко, – с чего ты взяла?

– Какой-то ты нервный.

– Не люблю опаздывать.

Больше ничего за всю дорогу сказано не было. Лизка пожалела о своем согласии на эту встречу. Ужин еще не начался, а ей уже не нравилось.

Так, в полном молчании добрались до кафе. Без единого слова вошли в помещение, и Платон повел ее к столику с табличкой «Зарезервировано». Он даже не оглянулся, чтобы удостовериться, что Лизка за ним успевает. А она не поспевала. Туфли буквально через несколько шагов превратились в инструмент для пыток и сильно сдавливали ступню.

В Платоне не просматривалось ни капли такта, ни внимательности, ни услужливости.

– Наше место, присаживайся, – буркнул он, подал официанту знак и пояснил: – Предварительный заказ, сейчас принесут.

Лизка сняла плащ и повесила на крючок. Ей все меньше и меньше нравилось, как проходит вечер. Никаких «расслабиться», «вспомнить юность» она не ощущала и близко.

– Что интересного на работе? – поддержала она разговор. Ее смущал молчаливый Платон, нервно постукивающий пальцами по столешнице.

– Все хорошо, меня пытались убить, – ответил он беззаботно, словно попытка убийства являлась событием неприятным, но не из ряда вон выходящим. – Подробностями делиться не буду, и ты никому говорить не должна.

Лизка на мгновение потеряла дар речи. «Наверное, у него шок и поэтому он так себя ведет», подумала она. Это, по крайней мере, хотя бы немного объясняло странное поведение Платона.

Его обыкновенная аккуратность и элегантность куда-то испарились. Воротник на рубашке некрасиво заломился, на пиджаке недоставало двух пуговиц, волосы торчали в стороны, словно после взрыва, а сам Платон постоянно дергался, суетился и крутил в руках столовые приборы – вилку, нож, перечницу, солянку и салфетку.

Лизка никогда его таким не видела, и без привычного лоска он превращался в заурядного индюка с огромным самомнением.

– Ты не ранен? – спросила она, изображая сочувствие.

– Нормально, жить буду, – отмахнулся он. – Я добьюсь, чтобы этого урода сгноили в милицейских застенках до суда!

У Лизки на секунду проскочила мысль, что «этим уродом» мог оказаться Тальберг, но не осмелилась уточнять.

– Что заказал?

– Принесут – увидишь, – он скорчил недовольное лицо, словно она донимала его глупыми расспросами.

Беседа не клеилась, Лизка мысленно корила себя за глупость.

После недолгого, но неловкого молчания, официант приволок вино. Платон схватил бутылку и разлил по бокалам.

– За нас, – предложил он.

Лизке не хотела пить «за нас». Никаких «нас» в обозримом будущем она не видела, но молча сделала маленький глоток.

– Ты же за рулем!

– Ерунда! – отмахнулся он. – Лиза! Поговорим начистоту.

«Вот и развлеклась, и отдохнула, и развеялась». Она поняла, что дальше последует трудный разговор, которого напрасно надеялась избежать.

– Хочу сделать тебе предложение, – объявил Платон будничным тоном, словно подобные события в его жизни случалось ежедневно. – Даже кольцо есть – как положено.

Он достал из кармана маленькую коробочку и протянул на ладони:

– Открывай.

– Я еще замужем, – Лизка не ожидала, что он пропустит промежуточные стадии и перейдет сразу к последней. – И как-то не готова.

– Ты не спеши, обдумай хорошенько, – увещевал он, заметив по глазам ее замешательство. Чтобы склонить весы в свою сторону, добавил: – Отключи чувства и подумай логически. Ты, можно сказать, без двух минут как разведена. У тебя есть дочь-бунтарка, да и возраст уже не тот, чтобы пользоваться популярностью. Мое предложение – это лучший вариант для тебя. А о Тальберге не беспокойся, хоть завтра вас в ЗАГСе разведут без его присутствия. Я решение суда организовал, придешь, заявление подпишешь и готово!