Край

– Это мое личное дело, – Тоцкий разозлился. Каждый встречный норовит его учить жизни – от Зои Павловны до сопляков-переростков.

– Если не получается по хорошему, будем по плохому, – парень со всей силы неуловимым движением зарядил Тоцкому в глаз.

Тот не ожидал такого маневра и едва не потерял равновесие, схватившись за лицо. Перед глазами в буквальном смысле закружились звездочки. Ольга взвизгнула, но второй парень прикрыл ей ладонью рот. Это тот самый волосатый товарищ, следивший вчера за ними в парке, вспомнил Тоцкий.

– Ах, ты сволочь, – он покачивался, удерживая равновесие.

Он понял, что рискует потерять остатки достоинства и решил защищаться. Собрал силы и пошел в бой, но противник легко увернулся от слабого удара. Кулак пролетел мимо в пустоту.

Зато пришел ответ – Тоцкий почувствовал тычок под дых и свернулся калачиком на асфальте.

Ольга продолжала мычать. Она силилась укусить ладонь, прикрывающую ей рот, чтобы вырваться и позвать на помощь. Тем временем Тоцкий успел дважды получить в больное плечо и один раз в живот. Он упал, прикрыл руками голову и приготовился быть забитым до смерти. Мысль о гибели пришла неожиданно, но зацепилась крепко. Тоцкий подумал, что и впрямь, вечер может стать последним в его недолгой жизни.

– Ой, мамочки, – запричитала девушка. – Виталик, не надо. Ты же его убьешь! – она вцепилась в парня, продолжающего методично бить по почкам лежащего Тоцкого.

– ВСЕМ СТОЯТЬ! – потребовал кто-то грозным голосом, заглушившим шум и гам. – ПОКА РУКИ НЕ ПООТРЫВАЛ!

Драка приостановилась. Бойцы разошлись по разным углам ринга. Оба тяжело дышали и обменивались угрожающими взглядами.

С трудом поднявшийся с земли Тоцкий понимал, что ему долго не выстоять. Тело саднило и горело.

Саня волочил ноги. Если бы ни Митька, пыхтевший в районе подмышки, он бы и вовсе свалился у ближайшего куста. Однорогов втащил их в троллейбус, а потом с немалым трудом извлек на нужной остановке, едва не рухнув под тяжестью Саниного тела.

– Никогда не буду тебя слушать. Пока тебя дотащу, похудею еще на три кило, а мама и так жалуется, что у меня дистрофия на начальной стадии.

– Я бы никуда и не пошел, если бы вам не захотелось «помочь». Вперед, мой верный Санчо Панса, без жалоб и предложений.

Митька вздохнул сквозь непрекращающееся пыхтенье.

– В следующий раз поедем на такси, – пробормотал он.

Оставались последние сотни метров до финишной прямой, когда Саня ощутил, что силы стремятся покинуть тело. Фактически, он не шел, а падал. Просто успевал вовремя подставлять поочередно ноги, и со стороны его движения еще походили на ходьбу.

– Быстрее, – попросил Саня. – Опоздаем.

Митька подналег. На лбу у Сани проступил пот, быстро дошедший до глаз. Защипало. Хотелось вытереть рукавом, но даже на это не оставалось сил.

Сквозь слезы он разглядел нездоровую возню возле Ольгиного подъезда.

– Еще быстрее, – потребовал он, хотя и не представлял, что делать, когда они дойдут.

– Не могу, – оправдывался Митька. – Я скоро слягу с тобой в одной палате.

Последние шаги оказались самыми сложными. Скалолазы тоже чаще всего срываются на заключительных метрах.

Подойдя ближе, Саня увидел, как Конь – лица было не видать, но фигура сомнений не оставляла – отчаянно мутузит лежащего на земле мужика. Еще он заметил Ольгу, рот которой ладонью прикрывал Лева. Она дергалась и рвалась на свободу.

На мгновение растерялся, затем собрался и крикнул грозно:

– Всем стоять, пока руки не поотрывал!

Драка прекратилась. Конь повернулся к ним и узнал.

– Санек, ты чего здесь забыл? Тебе на койке лежать нужно.

– Хочу, чтобы ты оставил их в покое, – Саня кивнул на Тоцкого и Ольгу. Митька прятался от взгляда Конева под мышкой у Адуева.

– Мы ж для тебя стараемся.

– Я ни о чем никого не просил! – вышел из себя Саня. – Ты уже подставил меня с краенитом, а и сейчас пытаешься вообще все испортить!

– С каким краенитом? – на лице у Коня читалась озадаченность.

– С обычным! От вас одни неприятности. Кучка идиотов!

– Слушай, не дерзи, – угрожающе сказал Конев. – Не посмотрю на твою инвалидность и накостыляю, мама родная не узнает.

Саня вспомнил родителей и от нахлынувшей тоски решил врезать Коню из последних сил. Он замахнулся, зажмурился и ударил. Он не видел, куда попал, но онемевший кулак подсказывал, что не промахнулся.

Открыл глаза. Конев продолжал стоять, не шелохнувшись, словно его укусил комар.

– Ну, держись, – пообещал он.

Но Саня уже израсходовал оставшиеся силы на удар и теперь был не в состоянии контролировать мышцы и мысли. Он обмяк и аккуратно сложился на землю. Слабосильный Митька не смог удержать безвольное тело, и только смягчил падение.

«Приплыли», подумал Саня.

49.

– Что это?

Директор сидел в оцепенении, словно его приложили веслом по затылку. Он держал лист формата А4 и щурился сквозь очки, которые то приближал к глазам, то отодвигал, будто эти манипуляции могли изменить содержание рукописного текста.

– Заявление на увольнение по собственному желанию.

– Вы же всего год проработали!

– Не справляюсь, не мое, – Тоцкий отводил в сторону подбитый глаз.

Директор взял графин с чистой водой и попытался налить в стакан, но промахнулся и хлюпнул на стол. Тогда он бросил это гиблое дело и сделал большой глоток прямо из горлышка. Часть жидкости пролилась на рубашку, но директор не заметил.

– Голубчик, подумайте хорошенько, – принялся увещевать он. – Вы просто не втянулись в работу, как следует. Посмотрите результаты экзаменов по математике по разным классам. Средний бал существенно улучшился в сравнении с прошлым учебным годом. У вас определенно есть способности к преподавательской деятельности.

– До меня из-за недоштата математику вел учитель биологии, – заметил Тоцкий. – Поэтому ничего выдающегося в результатах нет.

– Что вы говорите?! – не сдавался директор. – Не наговаривайте на себя! Смотрите, в конце учебного года проводится анонимный опрос среди старшеклассников. Не наша идея, ГорОНО требует. И знаете, многие назвали вас лучшим учителем. Вот, к примеру, Барашкова Оля от вас в полном восторге.

– Откуда вам известно, что это она? – спросил Тоцкий, краснея. – Опрос же анонимный.