Край

– Какая досада! – сиял он от радости, устав сидеть возле змеиной автономии и слушать, как Шмидт на вражеском языке общается со скользкими подопечными. – Такая трагедия, причем второй раз за год!

«Если судить по Самойлову, велик шанс, что Кольцова в стенах института мы можем не увидеть», подумал Тальберг, глядя на Мухина, плохо скрывавшего переполнявшую его радость.

– Что с подробностями? – настойчиво повторил Безуглый.

Тальберг почесался возле раны.

– На основании личных наблюдений и путем логических рассуждений… – он поглядел на чучело. Оно подмигнуло в ответ. – …я выявил, что причина несчастных случаев в институте кроется в краенитовой пыли, которая, проникнув в организм, вызывает интересные эффекты, плохо влияющие на психику.

Безуглый удивился и задумался.

– Допустим, Самойлов проводил опыты с краенитом, – рассуждал он, – но как пыль попала к Кольцову?

Тальберг вытащить из сейфа полупустую бутылку с наклейкой «Лоскутовского черного золота».

– Вот!

– Что «вот»? – переспросил Безуглый.

Его встревоженные глаза говорили, что подобного вида тару он уже встречал.

– Эта гадость производится из краенитовой пыли.

– Какая мерзость! – скривился Мухин, вчера дома употребивший перед сном рюмку настойки под селедочку. – Это обязательно заканчивается бешенством? – спросил он с тревогой. Ему внезапно стало плохо. Радость от смены кабинета померкла на фоне угрозы поехать в смирительной рубашке вслед за Кольцовым.

– Вопрос, полагаю, в дозах и индивидуальной переносимости. Побочные эффекты бывают не только в виде помешательства.

Олег довольно улыбнулся, но Тальберг притворился, что не заметил. Хотя кого он пытался обмануть? Собственное подсознание?

– Надо действовать, – пробормотал он.

– Конечно, – согласился Безуглый.

47.

Саня проснулся вечером.

Снилось ему что-то невнятное. Будто стоял он перед Краем, а с той стороны на него смотрел он сам. Сначала Сане показалось, что это его отражение, хотя обычно гладкий краенит вопреки законам физики отражал плохо, превращая изображение в нечеткие световые пятна. Он показал себе язык, но двойник не ответил тем же, а покрутил указательным пальцем у виска.

«Привет», сказал ему Саня, ничуть не испугавшись. Он якобы стоял на дне морском, и вместо слов стайка пузырей выскользнула изо рта и неторопливо поднялась, исчезнув на высоте. Утонуть он не боялся, хотя плавал слабо и с трудом держался на воде.

Двойник показал пальцем на уши – дескать, не слышно. Тогда Саня развел руками, мол, ничего поделать не может. Наконец, приметил установку направленную конусом к нему и осознал, что находится по Другую Сторону Края. Там, куда всегда мечтал добраться.

Включился луч и начал рез.

Саня обернулся, чтобы оглядеться, но увидел только каменистый грунт, уходящий в кромешную тьму.

– Э-эй! – крикнул он. – Есть кто дома?

На этот раз вместо пузырей раздался крик, тут же подхваченный громким эхом. Саня поежился, с испугом уставившись во мрак.

– Чаво раскричался-то? – ответил сварливый старушечий голос. – Орет, будто у себя дома.

– Кто вы, бабушка? – спросил он, вглядываясь в темноту и от всей души надеясь увидеть безобидную пожилую женщину.

– Кто-кто, – передразнили из сумрака. – Знамо, кто. Я есмь.

Саня разглядел неясный низкорослый силуэт, идущий к нему и мерно покачивающийся из стороны в сторону. Он замер и позабыл о двойнике, сверлящем дыру в Крае.

После напряженных секунд-минут-часов – во сне трудно определять время – тьма расступилась, и при слабом свете, проходящем через стену, он разглядел невысокого роста старушку с клюкой, приближающуюся хромающей походкой.

Саня сумел рассмотреть ее лицо и пришел к выводу, что она и в молодости вряд ли смогла бы претендовать на участие в конкурсе красоты. Если определять возраст по внешности, можно было смело дать ей пару-тройку сотен лет, а то и все пятьсот. Из трех десятков зубов у нее остался один – нижний передний, несоразмерно огромный и сильно выступающий вперед, даже когда она закрывала рот.

– Чавой-то ты тут заблудился? Застрял, милок? – поинтересовалась она участливо. – Нечеткий ты какой-то, ненастоящий. Должно быть, Дрема тебя затащила, проказница.

– Наверное, – ответил Саня. – Я не специально. Меня случайно сюда занесло.

В это мгновение старушка заметила двойника и переключила внимание на него.

– Ишь ты чего удумал! Кыш отсюдова! Брысь! Повадились сюда ломать! – зашипела она, подходя к Краю и яростно стуча клюкою по стене. – Не строил, а портишь! Я тебе руки живо повыдергаю, чтоб впредь неповадно было!

Двойник не слышал, не видел ее, и продолжал сосредоточенно резать. Старушка обернулась к Сане и пожаловалась:

– Пруть сюда кажный день и ломають! Ходють и ходють! Спасу от них нету! Хотела ему руки переломать, чтоб не творил свою безобразию, да сил не хватило – токмо треснуло. Жалко стало. Ну, ничего, в следующий раз ему и не такое устрою! – она повернулась к Краю, и снова ударила клюкой. С конца палки выскочила голубая искра, и уже выполненный разрез затянулся в мгновение ока.

– Ух ты, – поразился Саня, бессознательно потирая поврежденную руку. – Как у вас это получается?..

– Клюка-то не простая, заговоренная, – отвечала старушка. – Токмо идти далековато приходиться. А годы-то не те – когда в девках ходила, столько не бегала. По-первах, вообще с непривычки еле доходила. Сейчас кости размялись, все быстрей получается. А так, ни дня без продыху. Настырные, ужасть! Как представлю, что он свою дырку сделает, а я не успею в срок, прям оторопь берет.

– А что случится?

– Спятил, милый? – удивилась старушка, словно Саня не знал очевидного. – Тут столько нечисти, им подай дырочку в игольное ушко – хватит, чтобы проскользнуть, – она замолчала и уставилась на него, прищурившись. – Погодь, больно физиономия у тебя знакомая!

– Наверное, обознались, – ответил он, холодея от страха. – Мы с вами точно не встречались, я бы запомнил.

– Да ладно, – махнула она клюкой. – Но пообещай никогда не ломать Край, как этот окаянный, – она показала на двойника, растерянно ощупывающего стену в месте, где еще миг тому назад зияла щель.

– Обещаю, – он сглотнул слюну. – Честное пионерское!

– Молодец, – похвалила она. – Если увижу, с собой заберу, суп из тебя сварю. И сама поем, и котов накормлю.

– Я п-понял.

– Давай, тебе пора, – она взмахнула палкой и подняла над головой руки.

– Погодите, – спохватился Саня. У него скопилась уйма вопросов, и он не знал, какой задать первым.

– Чаво тебе ишо?