Пять фотографий из Великого Новгорода

Марк оглянулся на Зою, но она только кивнула: мол, иди. Будто бы уже была свидетелем подобных сцен.

Выполнив поставленную задачу под взыскательным взором Нины Георгиевны и бабки Натальи (так велела себя называть обратившаяся к нему женщина), он осмотрелся в поисках своей спутницы.

– Да недалеко она ушла, голубушка-то твоя! – отреагировала суетливая бабка Наталья.

– Эммм… Не голубушка она мне, просто знакомая, – смутился Марк.

– Да? – удивилась бабка Наталья. – А я на вас смотрю и думаю: какая хорошая пара или, может, молодая семья… Зоиньку-то я иногда вижу в кремле, хорошая девушка. И ты, видно, парень неплохой. Верующий?

Марк не нашёлся, что ответить, а бабка Наталья продолжала:

– У тебя бородка почти как у Ярослава Мудрого, а Зоинька так и вовсе вылитая его жена. Вот кино б снимали, вас бы можно было взять играть Ярослава и Анну… Ой, Анна же!.. Бери ведро. Пойдём на Мартирьевскую…

Марк опешил:

– Полы, что ли, ещё помыть?..

– Нет, полы не надо, надо Анну протереть, – деловито ответила старушка, потуже затягивая свою палевую косынку. – Как тебя зовут-то, милый?

Но ответ бабка Наталья, кажется, не собиралась слушать: она уже была впереди, энергично указывая Марку при этом, куда нужно принести ведро.

Следующие несколько минут он наблюдал, как она протирает нечто вроде миниатюрного гроба, стоящего на небольшом возвышении. Чуть поодаль застыло несколько человек, которые ждали, когда Наталья окончит процедуру и позволит им «приложиться к мощам», как они это между собой называли.

Интересно, подумал Марк: для одних останки Анны – «предмет культа», как сказали бы в атеистические времена. А для бабки Натальи княгиня, помимо этого – будто хорошая знакомая. Неужели такое бывает: ведь Анна умерла тысячу лет назад. Настоящую тысячу лет назад – это не гипербола, убедился он, взглянув на табличку рядом с ракой святой.

– Анну, я смотрю, любят и почитают? – спросил Марк у бабки Натальи, продолжая искать глазами Зою. – Вы говорите, она была женой Ярослава Мудрого?

– Именно, – приосанилась собеседница. – Звали её Ингигерда, она была дочерью викинга, что ль, или как их там… Ярослав взял её в жёны. Ее православным именем стало Ирина. Очень уважали её и там, и здесь. Ирина родила Ярославу трех дочерей и семерых сыновей – среди них отец Владимира Мономаха.

– Подождите, а почему вы её теперь Ириной называете? Если она Анна?..

– В монастырь она потом ушла и приняла в постриге имя Анна, – покачала головой бабка Наталья. – Когда она умерла, Ярослав сильно горевал, и ничто его уже не радовало. Через четыре года и сам умер. Наверно, сердце не выдержало.

Она мелодраматично вздохнула и с чувством перекрестилась. Марк по-доброму усмехнулся, вдруг увидев в бабке Наталье черты своей покойной бабушки: в девяностые она с той же отдачей пересказывала ему бразильские сериалы.

Тут подошла Зоя. Прошептала:

– Бабка Наталья – хорошая, живёт Софией, здесь она – незаменимый человек. Но вот любит, да, экскурсантов к физическому труду привлекать…

– В этом что-то есть, – отозвался Марк.

– А святых у нас тут много, – продолжала Зоя. – Быть упокоенным в соборе – это знак особого признания. Но Валентин Янин, знаменитый исследователь истории Новгорода, считал, что не все святые, которые, как считается, здесь лежат, действительно находятся в соборе. С Анной тоже не так всё просто, как говорит бабка Наталья: если захочешь узнать подробнее, на тебя свалится масса противоречивой информации. Хотя, по большому счёту, я не думаю, что это важно для простых людей. Я сейчас не только о верующих, для которых мощи – это святыня. Для всех прочих – это ощутимое свидетельство того, насколько близко мы в соборе оказываемся к истории. Вообще, в Новгороде она не на страницах учебников, здесь история вещественна, она совсем рядом.

Теперь, показалось Марку, её голос звучал гулко и более объёмно:

– Это уровень пола XII века. Но что двенадцатый!.. Смотрите – это изображение Константина и Елены, датированное второй половиной XI веком. Древнее настенных храмовых изображений в России просто нет.

На Марка со стены южной галереи чуть грустно смотрели греческие лица первого византийского императора-христианина и его матери.

– Но они не имеют отношения к Новгороду, – удивился Марк. – Почему же они тут?

– Знаешь, сначала вообще мало кого изображали, – ответила Зоя, внезапно перейдя на «ты». – Через несколько лет или десятилетий после того как храм освятили, здесь, на южной паперти, изобразили Константина и Елену. Возможно, и в других частях собора были подобные одиночные изображения, но они не сохранились. А полноценный ансамбль росписей создали только в начале XII века. Но и от него за минувшие девятьсот лет остались только отдельные композиции.

Марк внимательнее вгляделся в хитросплетения оттенков: блеклые пудровый, серый, голубой… Он сделал несколько кадров. Древние стены не дарили пока оптимизма относительно «человека новгородского».

Бабка Наталья похлопотала: они оказались там, куда не пускают простых смертных. «Надеюсь, меня не уволят», – проворчала она, сопровождая их «к надписям».

– Я помню, что тебя интересуют надписи, – снова раздался Зоин голос. – Здесь их много. Я тебе уже говорила, что средневековый человек не считал вандализмом написать что-то важное на стене храма… Вот, смотри.

На розоватых цемяночных стенах – материковые очертания камней первоначальной кладки. Зоя захватила с собой лупу, и поэтому Марк мог внимательнее разглядеть тонкие острые буквы.

– Здесь много имён, – продолжала она. – Священнослужителей, чтецов… Но и обычные люди оставляли тут что-то типа автографов. Видишь, здесь хорошо сохранилась роспись: ранее она была прикрыта гробницей. Изображён апостол Пётр, и можно видеть три нацарапанные молитвы к нему. Две – написаны грамотно и даже, можно сказать, красиво. А третья – более небрежно, допущены ошибки, так ещё и автор подписался своим мирским, а не крестильным именем – Домашко Мыслятьевич. Но, что интересно, никто из новгородцев не задел нимб святого при письме… А вот – смотри. Люблю эту историю, она такая… человеческая и драматическая. Пишет человек: «Помоги, Господи, рабу твоему Твердиславу», а внизу уже его сын: «Тут писал Радко, сиротка Твердислава»…

– А это что за палка-палка-огуречик перечёркнутая?..

– Некто нарисовал этот рисунок под поминальной молитвой (видимо, изобразил умершего товарища), а кому-то ещё показалось это неуместным. И он подписал: «Отсохни у тебя рука!». Так что древние новгородцы тут не только молились, но и ссорились.

– Как в городских пабликах сейчас или на форумах? – улыбнулся Марк.

– Возможно. В любом случае, то, что люди писали на стенах храмов – это спонтанное, искреннее самовыражение, – согласилась Зоя. – Чем больше изучаю средневековых людей, тем отчётливее понимаю, что все мы одинаковые, по большому счёту. Что сейчас, что тысячу лет назад.

Они поднялись выше. Зоя рассказывала ему о глиняных горшках-голосниках, которые вмонтированы в стены и своды собора для акустики, о большом Успенском иконостасе, который на протяжении столетий дополняли и украшали многие новгородские владыки. Об иконе «Знамение» XII века, которая, считается, помогла новгородцам победить войска Андрея Боголюбского в 1170 году. О каменном Алексеевском кресте и об остатках престола начала XIII века, которые находятся под полом в алтаре…

В какой-то момент Марк перебил её:

– Вот ты так Новгород любишь и о Софии столько знаешь. А сами-то новгородцы в курсе, какое сокровище им принадлежит?..

– А оно всем принадлежит, – проронила Зоя.

Выйдя из храма, помолчали. Через минуту Зоя заговорила вновь, заставив его поднять глаза вверх:

– На кресте центрального купола собора сидит голубь из меди, это символ Святого Духа. Среди жителей ходила легенда, что голубь сел на крест и застыл от ужаса, когда увидел кровавую расправу Ивана Грозного над новгородцами. Во время Второй мировой в центральный купол попал снаряд. А испанцы, которые воевали на стороне нацистов, срезали повреждённый крест и увезли к себе как трофей. В 2004 году, если не ошибаюсь, году его вернули в Новгород. Сейчас древний крест – внутри собора, а здесь – его копия.

– Надеюсь, больше ничего трагического с Софией не случится, – поджал губы Марк.

– Если «человеки новгородские» позаботятся, – улыбнулась девушка.

– Или «новгороднутые»… – подмигнул Марк.

– Или так, – подхватила Зоя. – А про софийскую звонницу ты что-нибудь слышал?

Он развёл руками, а через пару минут, при первом взгляде на неё, сказал:

– Она похожа на какой-то терем из сказки. Только с колоколами…

– Это далеко не первое сооружение для подвески софийских колоколов, но при этом – самая древняя звонница, которая сохранилась в стране, – сказала Зоя. – Основа нынешней постройки – это середина XV века. Летопись сообщает, что её возвели взамен прежней, которую размыло Волховом. Да-да, когда-то Волхов был совсем не таким мелким… Звонницу перестраивали не один раз, и вид, близкий к нынешнему, она обрела в начале XVIII века. В конце XIX века, гуляя по Новгороду, звуками Софийских колоколов вдохновлялся юный Сергей Рахманинов. И не зря ценители его музыки отмечают удивительную «колокольность» многих его произведений.

– А эти стоящие внизу колокола древние? Или это копии?..