Пять фотографий из Великого Новгорода

– Старейший здесь – подарок Бориса Годунова. Конец XVI века. Он – самый миниатюрный, «всего» 50 пудов[1 - Пуд – устаревшая единица измерения массы русской системы мер. Составляет 16,38 кг.].

– А самый большой?

– Сейчас загуглю, не помню точно, но там какая-то космическая цифра, – схватилась за смартфон Зоя.

– 1614 пудов! – опередил её Марк. – Внутрь зайдём, поднимемся?..

Он предвкушал чудный вид на город.

– На город сверху лучше посмотреть с Боевого хода, – ответила Зоя.

Однако внутрь звонницы они всё же зашли. Там, потолкавшись среди туристов и осмотрев экспозицию колоколов, от совсем маленького в 1,5 пуда до 20-пудового, он убедился, что и здесь нет того, что он ищет. Но нельзя отрицать, что интересные истории были связаны почти с каждым экспонатом. Например, Чумной колокол 1554 года, который отлили для Знаменской церкви с молитвой об избавлении «от смертоносной язвы и напрасной смерти» – лютовала эпидемия чумы. Зоя заверила, что колокол с этой задачей справился.

На внутренней стене Марк заметил элементы древней декоративной отделки, но Зоя охладила его пыл: той самой фразы здесь точно нет…

Боевой ход

…– Так что там с вашими башнями? – допытывался Марк, обводя взором Новгород с Боевого хода.

– Их было 12. Три были полностью разрушены, остальные перестраивались не один раз. Спасская, Княжая, Дворцовая, Митрополичья, Кокуй, Покровская, Златоустовская, Владимирская, Фёдоровская, – перечислила Зоя. – Кокуй была смотровой. Есть версия, что такое странное название произошло от голландского слова «коке» – смотреть. А Спасская похожа на Пизанскую, она тоже наклонена, но не рушится. Но Пизанской с пиаром, видимо, повезло больше, чем новгородской башне…

– Ну, так-то детинец на московский кремль смахивает…

– Потому что его нынешний вид сформировался уже, когда Новгород независимым не был.

По одну сторону Марк увидел центральную аллею кремля, арку входа в кремль, несколько милых зданий. По другую – пляж, Волхов и какой-то древний архитектурный ансамбль, смутно знакомый по учебнику отечественной истории («Ярославово Дворище, – пояснила Зоя. – Его тебе ещё предстоит увидеть»). Сверху город казался ещё зеленее – даже задышалось глубже.

– Волхов делит Новгород на две части, – продолжала она. – Софийскую и Торговую. Жителей Софийской в древнем Новгороде называли «софияне», а жителей Торговой – «ониполовицы». По-древнерусски «та сторона» – «онъ полъ». Да и сейчас Торговая в речи часто оказывается «той стороной». Соединял стороны Великий мост. Он впервые упоминается в 1133 году. Жители разных районов города, которые в древнем Новгороде называли «концами», нередко устраивали на мосту драки. Изначально город делился на три конца, но Новгород рос, и постепенно сформировались ещё два. Торговая сторона делилась на Славенский и Плотницкий концы, а Софийская – на Неревский, Загородский и Людин или Гончарский. Концы обладали определённой самостоятельность, а жившие в них бояре боролись за вечевые должности посадников и тысяцких – отсюда и конфликты. Иногда они заканчивались драками на мосту или даже вооружёнными столкновениями.

– То есть на Торговой тоже много памятников? – нахмурился Марк.

– Даже не представляешь, сколько!..

Спустились. У Марка немного кружилась голова. Странно – не велика ведь высота. Раньше-то с каких только смотровых площадок не снимал…

– Прости, но мне пора, – сказала Зоя. – На самом деле, у меня поезд сегодня, а до него ещё пара дел.

Прежде он бы с лёгкостью на прощание обнял новую знакомую, но на этот раз что-то помешало, и он просто подал Зое руку. Она слегка сжала её.

– Жду фотку, – напомнила она.

– У тебя будут самые аутентичные височные кольца в мире, поверь мне! – рассмеялся Марк.

Он смотрел вслед удаляющейся девушке. Силуэт её, наконец, превратился в точку, а кремлёвского пространства вокруг словно стало больше.

Нужно было делать шаг вперёд. Или – назад, в ту страну, которой он никогда не знал?..

Надвратная церковь Сергия Радонежского и часозвоня

Интуиция подсказала ему, что необходимо вернуться в северную часть кремля. Вскоре он понял, что успел порядком устать. Сел на траву возле Корпуса Викариев – именно так GPS-навигатор назвал очередную точку, где Марк остановился.

Завибрировал телефон.

«Как вы? Как Новгород?»

Это был заказчик.

Марк сделал фото пейзажа перед собой и нажал на «отправить».

«Вы ещё мой институт снимите. Как он, интересно, сейчас выглядит? Как пойдёте по Софийской площади, пожалуйста, сделайте кадр».

Марк ничего не ответил, а про себя подумал: бред какой-то, где искать этот институт?.. И ведь не первый раз заказчик ему об этом пишет. Марка не покидало смутное ощущение, что он участвует в игре больного сознания заказчика и что, если посмотреть со стороны, положение его более чем идиотское…

Он обратил внимание на высокую, увенчанную куполом башню с часами. Её непременно нужно было сфотографировать, и, когда он открыл сумку, чтобы достать фотоаппарат, нащупал книжечку-путеводитель Каргера, которую подарил ему сосед по купе. Из неё Марк узнал, что башня называется «часозвоней» и возвели её в 70-е годы XVII века взамен рухнувшей предшественницы. Приглядевшись, Марк заметил небольшой крен и у нынешней часозвони.

Следом Каргер писал о надвратной церкви Сергия Радонежского, которая примыкает к ней с восточной стороны. Её построили в 1463 году (по другим данным, в 1459 году). Роспись, рассказывал Каргер, состояла из миниатюрных композиций, рассказывающих о жизни Сергия Радонежского. Большая часть фресок была снята со стен, до войны хранилась в собрании музея и бесследно исчезла в период оккупации Новгорода. «Фасады церкви Сергия и её верх подверглись серьёзным переделкам. На южном фасаде сохранился древний поясок из треугольных впадинок – излюбленный декоративный прием новгородских зодчих XIV-XV веков», – прочитал Марк.

– Вот, Мстиславчик, в этой церкви я и жила до 1947 года вместе с сёстрами Гиппиус, – услышал Марк надтреснутый старческий голос. – А кроме всего прочего, это древнейшая сохранившаяся надвратная церковь в северо-западной России.

Марк усмехнулся: вероятно, пока он работает над этим заказом, чудаки так и будут ходить за ним по пятам. Хотя то, что говорила старушка, было слишком даже для «этих новгородских эксцентриков», как он мысленно прозвал тех, с кем познакомился ранее.

Он прислушался внимательнее:

– Здесь всё было заминировано, – чуть картавя, говорила старушка. – Помню, мама говорила, что, уходя из Новгорода, немцы 13 тысяч мин. Но я, первоклашка, не вполне представляла себе, что такое мины. Представь себе, Мстиславчик, я больше боялась крыс. Их было столько!.. Бабушка купила котёнка – за немаленькие деньги, скажу я тебе, и только тогда весь этот крысиный кошмар закончился. Кошки были в городе ходовым товаром, ведь одни семьи жили в церквях, другие – в подвалах церквей.

«Мстиславчик» кивал чуть более энергично, чем требовалось. По всему было видно, что он слышит этот рассказ в сотый раз.

– Простите, вы жили в этой церкви? – не выдержал Марк.

Пожилая женщина ничуть не удивилась новому собеседнику.

– Наша семья несколько раз меняла место жительства, – невозмутимо продолжала она. – Сначала мы жили в комнате окнами на Софийский собор. Ну, а потом – да, вот в этой церкви Сергия Радонежского 1463 года постройки.

– Да, я слышал, что во время войны Новгород был полностью разрушен… – отозвался Марк.

– Когда Новгород был освобождён, пригодными для жилья было около 40 домов. На весь город, – добавила она и хотела сказать что-то ещё, но молодой спутник перебил ее, обращаясь к Марку:

– Простите, но, кажется, Валерия Константиновна устала, нам пора домой…

– Ну что ты, Мстиславчик!.. – возразила Валерия Константиновна. – Молодой человек искренне интересуется Новгородом, а мы его вот так бросим?!

«Мстиславчик» воздел глаза к небу.

– Мы жили в алтаре до 1947 года, на протяжении трёх лет – продолжала Валерия Константиновна. – Я была ребёнком, и до конца не осознавала, где мне приходится спать, есть, играть… Только когда стала взрослее, осознала: моя бабушка спала у алтарной фрески. Женщины – и в алтаре. Сейчас – немыслимо, тогда – обыденность… Мы делили кров с сёстрами Гиппиус. С известными представительницами дворянского рода. За участие в религиозно-философском кружке они были осуждены, прошли через тюрьмы и ссылки… Затем Татьяну Николаевну и Наталью Николаевну выселили из Ленинграда в Новгород. Наталья Николаевна была скульптором, а Татьяна Николаевна замечательно рисовала. Они были уже очень пожилыми… Во время войны сестры попали в концлагерь на севере Германии. В 1946 году они вернулись в Новгород. Работали в музее и жили в церкви Сергия Радонежского.

Внезапно гладь её речи прервалась неожиданным вопросом к Марку:

– Вы впервые в Новгороде? Ну, и как вы себя здесь ощущаете?