Роза – стервоза. Повесть

– Так, учиться надо! – Обнадёжила я её. – Уходить из дома и всему учиться самостоятельно.

– Я боюсь, – тупо произнесла Катька. – Боюсь не справиться. Боюсь, что меня обманут, ограбят, обидят как-то ещё. Боюсь оказаться одна. Илона! Помоги, прошу тебя! Отговори Гришку от этой глупости!

– В чём глупость-то? Не вижу никакой глупости, сплошная мудрость житейская! – Отмахнулась я. – Брат за тебя переживает, хочет предостеречь от ошибок и определить сразу в надёжные, опытные руки. Кулинич, между прочим, семь раз был женат! Понимать надо!

– Что-о-о? – Маленькие Катькины глазки вытаращились и округлились так, что я испугалась, как бы они у неё не выпрыгнули, как у дятла Вуди, и не зарядили мне в лобешник. – Семь раз?!

Я снова поразилась неумению некоторых одарённых во всех смыслах гражданок пользоваться источниками информации. Хоть бы в поисковике набрала чёртова Кулинича! Нет же! В Интернете мы смотрим фоточки котиков с цветочками и придурковатые иностранные сериалы о жизни студенческой молодёжи.

Правильно, своей жизни нет, так, мы хоть со стороны посмотрим! Зачем нам своя жизнь? За нас её другие пусть проживают: ушлые родители-пенсионеры, хитрожопый братец Гришенька, кто-нибудь ещё. «Илонка, помоги!» Какая прелесть! В чём я должна тебе помочь? В том, чтобы ты и дальше продолжала спускать свою жизнь в дыру?

– Я поняла тебя, – проговорила я, наконец. – Ты не хочешь менять свою жизнь, да, Катя? Хочешь, чтобы всё в ней осталось, как есть?

Катька принялась заполошно кивать, а в маленьких её зарёванных глазках зажглись фанатичные огоньки!

– Я тебе помогу, – пообещала я, – только и ты должна взамен кое-что сделать.

– Что? – Спросила Катюня с придыханием.

– Ты должна выбросить Марченко из головы, – рубанула я со всей дури. – Тебе там ничего не светит, Катюша, что бы ты себе ни вообразила.

Катька задохнулась.

– Ты… Ты… Ты не можешь! – Прошелестела она, наконец.

– Не могу что? – Насмешливо поинтересовалась я. – Говорить тебе правду о том, что приставать к женатым мужчинам гадко? Предупреждать тебя, что ничем хорошим подобные вещи не заканчиваются?

– Ты не можешь запретить мне любить его, – произнесла Катька зачарованно. – Любить, несмотря ни на что.

В этот момент я даже почти прониклась её юным пылом, но сидящий во мне с давних пор злостный циник взял вдруг и изрёк моими устами:

– Тогда я не буду тебе помогать. Слушай Гриню. Выходи замуж за старого, затрёпанного козла. Выслушивай его дебильные нотации и трясись, что он бросит тебя с тремя детьми, погнавшись за очередной породистой лошадкой ростом под метр девяносто.

– Если он будет связан с Гришей делами, он меня не бросит. С партнёрами так не поступают, – неожиданно зарядила Катюня, и я чуть не зауважала её, но рано: – Гриша так сказал, – добавила она, расставляя все точки над «ё».

– Вот, и чудненько. Очаровывай Станислава Петровича, выходи за него замуж, рожай побольше детишек. Живи в своё удовольствие, одним словом, а молодые, красивые парни тебе как-нибудь приснятся, если хорошо себя вести будешь.

– Не приснятся, – пообещала Катька. – Они мне без надобности. Я Женечку люблю…

На последнем предложении голос несчастной невесты сорвался в мышиный писк, и она снова заревела. «Капец моей подушке!» – Устало подумала я.

– Катька, погоди, не реви! – Затрясла я её, впиваясь пальцами в пышные, округлые плечи.

– А?.. Что?..

– Давай договоримся так: Кулинича я беру на себя, а ты любишь Марченко молча и не пытаешься отбить его у Альбины. Идёт?

– Нет, не идёт! – Вот, упрямая овца! – Я сделаю всё, чтобы быть с ним!

Столько фанатизма в голосе! Похоже, дядька Женька всерьёз зацепил нежное Катино сердечко.

– Тогда я ничего не сделаю, чтобы тебе помочь! – Отрезала я. – Пальцем не пошевелю.

– Пошевелишь, – пообещала Катька, и глаза её нехорошо сузились. – Ещё как пошевелишь!

На какой-то миг я даже испугалась и начала перебирать в уме, где и на чём я могла лохануться. Я была уверена, что за этим обещанием-угрозой последует какой-то шантаж, но Катька неожиданно вскочила и вихрем унеслась в свою комнату, конечно же, забыв закрыть дверь, и свет из коридора опять резанул по глазам. «Этого только недоставало! – Подумала я с горечью, любуясь бурыми пятнами с зелёными краями, заплясавшими от яркого света в моих глазах. – Будет ещё меня всякое говно шантажировать!»

Едва я успела додумать свою шикарную по своей нелепости мысль, как в дверях показалась мадемуазель Екатерина. На этот раз она захлопнула за собой дверь в коридор, да ещё и замок на ней защёлкнула.

В левой руке Катька держала небольшую, вытянутую коробочку. Глаза несносной девчонки переливались антрацитовым блеском, а тонкие губы сжались в едва заметную ниточку.

– Вот! – Произнесла Катрин, небрежно швыряя коробочку мне на колени.

Я открыла её и с трудом сдержала рвущиеся наружу восторженные матюки. Это было потрясающей красоты колье из белого золота с бриллиантами и сапфирами. Оно стоит целое состояние, потому что вдобавок к дорогущим материалам изготовлено одним очень модным на сегодняшний день ювелиром. Это колье Григорий подарил Катьке в честь окончания универа в прошлом году, где она выучилась, хрен пойми, на кого.

– Оно твоё! – Решительно заявила Катька. – Только сделай так, чтобы они от меня отстали и не мешали жить своей жизнью!

«За их счёт», – добавила я мысленно, но вслух говорить ничего не стала, ибо какая мне разница! В конце концов, у Катьки всё равно ничего не выйдет с Марченко, а если ей нравится позориться, пусть позорится. Дело вкуса.

Я торопливо запрятала в комод своё новое сокровище. Завтра с утра отвезу его в банковскую ячейку. Там у меня уже хранится девять подобных драгоценностей, эта десятая, юбилейная. Как хорошо, что в мире существуют такие лохушки, как Катя! Без них жизнь была бы, ох, какой невесёлой и скудной.

– Как ты собираешься это сделать?

Вопрос Катьки застал меня врасплох.

– Сяду в машину да поеду, – небрежно отмахнулась я, имея в виду свою завтрашнюю поездку в банк.

– Куда? – Снова вытаращилась Катька.

До меня, наконец, дошёл смысл её вопроса, но в мои планы не входило выворачивать душу и раскрывать намерения этому полену в девичьем обличье.

– Всё утрясётся, – пообещала я.

– Как ты собираешься утрясти это? – Вот, ведь, настырная!

– Я возьму Кулинича на себя, – пообещала я. – Как только он будет лезть к тебе со своими маразматическими знаками внимания, я буду его сразу же отвлекать на свою персону!

– Илона! – Всплеснула руками Катька. – А как же Гриша?

– Ни одного Гриши в этом трюке не пострадает, – заверила я Катьку. – Дело в том, что я очень хочу попасть в спектакль Кулинича, желательно на главную роль. Григорий сам велел мне очаровать дорогого гостя… Да, не делай такие глаза, чёрт! – Рявкнула я, когда Катюня опять вытаращилась на меня, как дятел Вуди. – Очаровать талантом – пением, танцами, игрой на фортепиано, знанием языков!

– Не кричи, Илонка, я поняла. Успокойся. Гнев портит ауру.

– А что её не портит, эту сучью ауру? – Злилась я, не в силах уже остановиться.

– Для ауры полезны смех, веселье, танцы! – Вымолвила вдруг заплаканная Катюня, хохоча.

Она подхватила меня в свои пышные объятья, и мы с ней заплясали по комнате, изображая что-то среднее между полькой-бабочкой и танцем с саблями. Злость моя, как ни странно, сразу же улетучилась. Всё-таки нам, хитромудрым и расчётливым, без дураков скучно. Благо, их не сеют и не пашут, сами плодятся.