Поздняя весна. Повести и рассказы

Я развернулась и гордо пошла к выходу.

– Стой! – Крикнул мне вслед Евген. – Когда ты вернёшься из этой своей… Словении? – Последнее слово бывший сосед произнёс с таким презрением, что я едва удержалась от смеха. – В какой день тебе ключи занести?

– Мне они не нужны, можешь не заносить их совсем, – ответила я. – У меня есть свой комплект, чтобы войти, а, как только я буду дома, то сразу же поменяю замки. Машину оставь там же на парковке. Запасные ключи у меня тоже есть, свои можешь выбросить.

Евген чуть не поперхнулся от моей предусмотрительности, которая на самом деле была и не моя вовсе, а Маринкина. Это она посоветовала сменить замки в квартире после заселения, а то мало ли, что? Насчёт автомобильных замков я уже додумалась сама по тому же принципу.

– И, пожалуйста, мне без фокусов вроде посуточной сдачи моего жилья и прочего подобного! Я могу вернуться в любой момент. Сделаю это сразу же, как только Милану станет лучше.

– У тебя не получится его охмурить! – Заорал вдруг Евген во всю силу лёгких. – У тебя в двадцать лет это не получилось, а сейчас тем более не получится! Ты никому не нужна! Ты была нужна только мне, но ты предала меня!

Надо же, сколько пафоса! Предала! Интересно, когда же я успела предать Женечку?

– Ты хочешь получить всё! – Надсаждался Евген. – Но, ты ничего, ничего не получишь! Такие, как ты, всегда остаются с краю! Рулят в наше время совсем другие!..

Он ещё долго что-то выкрикивал мне вслед, пока я выкатывала чемодан, вызывала такси и обувалась. Пусть покричит, может, легче станет. Однако меня очень неприятно царапнули его слова про это самое «наше время». Может, я и впрямь в него не вписываюсь? Как тогда мне быть? Куда вписать невписуемое?

Даже не знаю. Лично мне всегда казалось, что есть ценности на все времена, такие, как способность к любви, дружбе, состраданию. Ещё я думаю, что во все времена в чести доброта, красота, чистота. Оказывается, всё это нынче с краю. Что ж, значит, побудем с краю. Ведь, если все примутся рулить, то никаких рулей не напасёшься. Попробуем обойтись без руля, одними ветрилами. Вдруг выйдет что путное?

Впрочем, куда мне! Несовременная, глупая, наивная, никому ненужная ждунья, прождавшая четыре года непонятно чего – вот, кто я такая. Придётся с этим жить, деваться-то всё равно некуда.

Московский март провожал меня снежной крупой.

Прямо в лицо мне бросая

Горсти крупы ледяной,

Март откровенно желает

Ею делиться со мной.

Варит в огромной кастрюле

Там, глубоко, в облаках

Кашу свою ледяную,

Видишь – половника взмах!

Взмах – полетели крупинки,

Дробно стуча об асфальт.

Вьюги запели сурдинки,

Скрипка метели и альт.

Щедро поделится с нами

Пищей своей ледяной,

Сдобренной всеми ветрами,

Март и с тобой, и со мной.

Он, нам богатства желая,

Сыплет крупу на весь мир,

Бурно и жёстко справляя

Белый прощальный свой пир.

Глава 5

В Любляну я прилетела поздним утром. Милан, как и обещал, прислал за мной машину, но сам встречать меня не приехал. Дела, видимо. Никаких обид по этому поводу нет и быть не может. Милан очень занятый человек, и это хорошо: меньше времени остаётся на иссушающие душу переживания, до которых он всегда был большой охотник.

Когда я уезжала из Москвы, там уже много дней стояла типичная мартовская погода: температура воздуха от лёгкого минуса до лёгкого плюса и обратно, то снег, то Солнце, кругом лужи вперемежку с грязноватыми, просевшими сугробами, с крыш капает, и сохраняется повышенная сосулечно-пришибательная опасность.

В Словении меня сразу же взяла в плотное кольцо поздняя весна, и я не спеша плыла в её тёплых, ароматных волнах.

Спасибо Насте, соседке и доброй приятельнице, которая вызвалась меня проводить, и забрала в аэропорту мои тёплые вещи. Теперь на мне только чёрно-красное с коротким рукавом платье-футляр из плотного трикотажа, лёгкая кожаная куртка вишнёвого цвета и высокие чёрные с красной шнуровкой ботинки. Дашка, моя юная сотрудница, сказала, что это «последний писк». Что ж, последний так последний. Не будем спорить с признанными модными экспертами нашей подстанции.

Присланный за мной автомобиль оказался кабриолетом, и тёплый ветерок, напоённый ароматами цветов, нежно трепал мои распущенные волосы всю дорогу до дома моего кровного брата. Как он там? Сердце тревожно сжималось от мыслей о Милане. Вокруг было столько красоты, что даже не вполне верилось, будто кто-то, живя в этой благодати, может быть несчастен, особенно обитатели такого особняка, как у четы Котников. Оказывается, может. В жизни столько всего намешано, что порой ужас охватывает от этого бурлящего разнообразия.

Я порадовалась, что водителем оказался тот самый словоохотливый дедок, дядюшка Йозеф, с которым у нас в прошлые мои приезды сложились самые тёплые отношения. Поток его слов обо всём на свете, мягкий, беззлобный юмор и весёлый не по годам смех отвлекали меня от грустных мыслей.

Я отказалась от помощи Йозефа по доставке моего чемодана в дом и сама покатила его к крыльцу, оглядываясь по сторонам и отмечая про себя, что роскошный некогда сад приобрёл отчётливые признаки запустения. Здесь всегда было много клумб с самыми разными цветами, но в этом году никто не позаботился о том, чтобы засадить их к весне по-новому. В них в лучшем случае торчал какой-то самосев, в худшем – крапива. Деревья не обрезаны и не окопаны, дорожки не посыпаны свежим гравием.

Крыльцо, всегда такое нарядное и ухоженное, было теперь заляпано грязью, а с деревянных деталей кое-где заметно облупилась краска. От этого делалось ещё грустнее. Сердце моё готова была уже сдавить самая настоящая тоска, когда я заметила, что не одна на садовой дорожке. Чуть впереди и сбоку высится крупная, тёмная мужская фигура.

«Кузен Марио!» – Мелькнула на секунду мысль, но тут на волнистые волосы парня упал солнечный луч, и они вспыхнули золотистым пламенем. Я поняла, что это не Марио, потому что тот выраженный брюнет.

Стоящий у крыльца молодой человек был одет в тёмно-синие джинсы и чёрную джинсовую куртку. Ветер трепал его рыжевато-каштановые кудри. Роста парень был намного выше мужского среднего, а в руке его красовалась, как, собственно говоря, и в моей, ручка огромного чемодана на колёсах. Рядом высилась исполинских размеров спортивная сумка.

Он повернулся в мою сторону, и я обмерла. Это же Яромир Збогар, звезда словенского и мирового мини-футбола! По нему буквально сходят с ума сотни тысяч женщин и девушек во всём мире. Вот, это друзья у Милана! Впрочем, удивляться тут нечему. Милан Котник сам мировая знаменитость. Правда, области, которым посвятили себя Милан и Яромир отстоят друг от друга, прямо скажем, далековато, но жизнь есть жизнь, чего в ней только не бывает!

При виде меня лицо Яромира внезапно осветилось такой улыбкой, что в глазах моих чуть, было, не померкло Солнце, но этого всё же не произошло. Кто я, и кто он? Ответ на этот вопрос очевиден: мне ловить нечего.

– Яна? – Спросил вдруг Яромир. – Янина Рупник?!

– Так точно! – Отрапортовала я и рассмеялась его искреннему удивлению. – Вам Милан сказал, что я сегодня приезжаю?

– Милан сказал только, что сегодня приедет в отпуск его сестра Яна. Я никак не ожидал, что сестра Милана – это вы, Янина Рупник.

– Что же здесь особенного? – Удивилась я.

– В общем-то, ничего, – ответил Яромир, смутившись. – Следовало ожидать, что в такой семье, как Котники, много разных талантов.