Алаид

Варгард – это столица Севера и самый крупный город. Я была там всего несколько раз и последний – прошлой весной с отцом. Мы тогда ездили пополнять запасы необходимого для клана. Наша обособленность от внешнего мира обоснована тайной, что мы оберегаем от чужих глаз. Но все же нам иногда нужны вещи, которые мы можем достать только в городе: ткани, книги, металл, специи. И иногда новости.

– Ты что забыла?! Праздник Самой Длинной Ночи, конечно же! В этом году будет большое празднование, король созывает мастеров и менестрелей со всего королевства, нельзя такое пропустить! – с восторгом выпалил он.

Как будто я не знаю. Один из восьми праздников года. И Самая Длинная Ночь – главный и долгожданный из них. Обычно гуляния длятся с раннего вечера до позднего утра.

Посреди площади разжигают большой костер, водят вокруг него хороводы, облачаются в костюмы нечисти, чтобы настоящая нечесть этой ночи приняла нас за своих и не тронула. Старухи-сказочницы будут рассказывать детям жуткие истории, а они трястись от страха. Мы сами в детстве всегда на этих гуляниях обожали их слушать, хоть потом еще долго вздрагивали от каждого шороха и пугались малейшей тени.

– Ничего я не забыла! Просто растерялась от неожиданности, – увиливала я, но Бруна так просто не проведешь, он знал меня как облупленную.

– Снова летаешь в облаках, Мирра? – вечно это растянутое «ррр» моего имени, когда он хочет меня подразнить. Но эффект обычно прямо противоположный, мне хочется его как следует треснуть.

– Ой, а ты что уже принарядился к празднику? Еще же целая неделя! – я стараясь перевести тему разговора, нарочито подробно разглядывая его одеяние. По моему дерзко-насмешливому взгляду он понял, что это совсем не комплимент и на секунду растеряно уставился на меня, а затем оглядел себя.

На нем были серые лохмотья, по-другому и не назовешь, из шкуры овцы, которые свисали с плеч бесформенным балахоном. Мне до скрипа в зубах хотелось пихнуть его в бок. Как это вообще возможно, стоять разодетым в такое тряпье и при этом сиять самодовольством? Хотя это же Брун, чему тут удивляться. Только ленивые девушки Долины не строили ему глазки. Но он и правда хорош собой, надо это признать. У него четко очерченный подбородок, широкие скулы, плавная линия губ, но правый уголок немного вздернут и эта небольшая асимметрия придает ему слегка ироничный вид, как будто он все время хочет над тобой подшутить. Глаза цвета голубой забудь-травы – чистые и ясные. Русые волосы до плеч слегка вьются, а часть прядей обычно перехвачена кожаным шнурком на затылке и открывают высокий лоб.

Не смотря на заносчивый и немного нахальный характер Бруна, мы с ним друзья с самого детства. Под этой видимостью самоуверенности прячется добрый и преданный друг, который не раздумывая бросится на защиту любого, кому нужна помощь. На этой почве мы и подружились. Защищать приходилось меня.

– А-а-а, это? – протянул он, окидывая себя критическим взглядом и поглаживая мех. – Это идея Гуди. Она попросила принести эту ужасную вещь чтобы показать, как не нужно обрабатывать шкуру. Это работа отца, а ты же знаешь, она всегда только и ищет повод его уколоть в больное место.

У нас в клане есть наставники, которые обучают подрастающее поколение всем необходимым в жизни вещам: охоте, травничеству, обращению с оружием, портновскому навыку, заготовке припасов на зиму, истории рода, легендам и даже чтению и письму. Гуди одна из них, она учит распознаванию, сбору и применению лекарственных трав, а еще выделке шкур. Никто из нас не знает сколько ей зим, а кто знает – надежно держит язык за зубами. Потому что Гуди обещала тому, кто слишком говорлив, подмешать в чайные сборы трав для легкости в кишечнике, если тот проболтается. Но внешне она выглядит намного моложавее своего настоящего возраста притом, что она обучала не только наших родителей, но и бабушек-дедушек. Вот и отца Бруна, Шиппа, тоже, и еще с тех пор у них сложились по-доброму язвительные отношения. Особенно по поводу абсолютной необучаемости отца Бруна выделывать шкуры, а иногда и безвозвратно их портить, хотя он и прекрасный охотник.

– И как Шипп только позволил вынести ее из дома? – искренне недоумевала я.

– Так я ему и не сказал. Он же на охоте. – Да, беспечность моего друга иногда просто поражала. – Кстати, спасибо за идею использовать этот страх в качестве костюма, я так и сделаю, – и немного подумав добавил, помахав перед моим носом пальцем. – И даже не проси одолжить её тебе!

Я только фыркнула на его слова. На самом деле отец еще ничего не говорил про поездку в Варгард. Возможно, у него другие планы, но Бланка очень хотела попасть на празднование. Ей четырнадцать и это должна была быть ее первая поездка в столицу. Я знала, что если она за него возьмется, то у отца не останется выбора. Сестра умела с боем добиваться своего, когда ей что-то было нужно. Но с ним она разработала другую тактику и брала его более страшным оружием – женскими чарами.

Еще с младенчества она забиралась к нему на колени, гладила нежной ладошкой заросшую щетиной щеку и заглядывала в лицо своими огромными голубыми глазищами, как у него. И отец соглашался на все ее уговоры и просьбы, каким бы безумными они не были. Мама, конечно потом лютовала, что он совсем разбаловал младшую дочь, но поделать ничего не могла.

– Но вы можете присоединиться к нам, если Гинтар занят. Места у нас в санях хватит, так что мы с радостью. Тем более едем только я, отец и Гран.

– Хорошо, спасибо! Но ты сначала переживи гнев Шиппа, когда он узнает, что ты сговорился с Гуди! – иногда мне казалось, что подтрунивать над Бруном одно из моих главных занятий в этой жизни. Еще и потому, что его не так-то легко было пронять.

– Не переживай за меня, – махнул он мне в след, уходя в сторону. – Хотя, нет! Переживай!

Вот уж наглец, хотелось крикнуть ему вслед, но я только стояла и глупо улыбалась самой себе, затем обернулась и поплелась в сторону дома.

По привычке ускорилась проходя мимо добротного, но пустующего дома с резной дверью, на которой изображен барсук. Даже отвернулась от него, глядя в противоположную сторону, но воспоминания об этом доме и его хозяине все равно жгли каленным железом. И так каждый раз…

???? ·?· ????

Мне было двенадцать. На окном клубился морозный воздух первых серьезных холодов.

Нужно пойти и занести в дом еще дров для очага, морозы хоть еще и не лютые, но уже чувствовалось дыхание зимы по утрам. Дом понемногу остывал, а маленькая Бланка недавно после болезни, её надо беречь от переохлаждения.

Я вышла на двор, обогнула хозяйственные постройки и начала набирать поленья в кованную сеть, как по спине снизу вверх пробежала волна мурашек. И я выронила все из рук. Веки сами собой прикрылись, а дыхание замерло. Кажется, что прошла целая вечность, пока я так и стояла оцепеневшей глыбой, но на самом деле это была лишь пара ударов сердца.

Вал уже в летах, он еще довольно неугомонный старик с россыпью солнечных морщинок вокруг глаз, выцветшими от времени веснушками и яркими синими глазами, которые удивительно возраст не тронул. Он живет он нас за два дома и я вижу, как он собирается на реку за водой. Одет в теплую куртку из овчины и тяжелые сапоги, которые для его старческих сухоньких ног великоваты, в обеих руках по легкому кованному ведру. Вот он шустрым шагом уже спускается к руслу реки, где оборудован один из спусков к воде. Все вокруг присыпано снегом, который выпал накануне вечером. Слышно только веселое позвякивание ведер, хруст снега под ногами, затем плеск воды. Он набирает почти полные ведра и собирается поворачивать к дому. Но нога ступает на кем-то разлитую воду, что на морозе превратилась в корочку льда и которую предательски не видно из-за присыпавшего снега. Непослушная нога едет вперед, Вал теряет равновесие. На лице едва успевает промелькнуть удивление, ведра в руках взлетают и вода расплёскивается во все стороны. Вал падает плашмя на спину, голова ударяется о небольшую каменную кладку, которую сложили, чтобы никто из детей не соскользнул в реку. Рядом по искристому снегу растекается тоненькая, до ужаса контрастная, цвета спелой брусники струйка, а ярко-синие глаза неподвижно уставились на небо. С губ срывается последнее облачко пара и растворяется в воздухе.

Я вздрогнула, понимая, что все также стою перед дровником с рассыпанной охапкой поленьев. Судорожно вздохнула.

Это было всего лишь видение. Всего лишь видение. Вал жив и все с ним в порядке, твердила я себе, но сама понимала, что у меня еще не было ни одного видения, которое бы не сбылось. Сердце пропустило удар и болезненно сжалось где-то в глубине, за клеткой ребер.

За мою короткую жизнь их было не так много, но я почти всегда видела то, что позже случалось наяву. Иногда это какие-то фрагменты, обрывки, изредка – осмысленные видения. В одном я видела, как Бланка упадет в крапиву, устраивая очередную шалость, и потом сестра и правда несколько дней ходила вся в красных волдырях и нестерпимо чесалась. В другом, как отец найдет в лесу детеныша косули, а через день он принес домой до невозможности милое и напуганное большеглазое создание, мать которого пала от хищника. После он еще почти год жил с нами, пока не окреп.

Но еще никогда я не видела чью-то смерть. И сейчас было свербящее чувство, что это обязательно случится. И очень скоро.

О, нет!

Я сорвалась с места забыв про дрова, и побежала к дому Вала. Уже на подходе услышала скрип открывающейся двери и шорох шагов на крыльце. Так, надо остановиться, мелькнула мысль, а то напугаю его, он же не знает, чего я так несусь.

Дыхание все еще сбившееся, но я старалась не подавать вида, как будто просто мимо проходила.

– Здравствуй, Мирра! Куда направляешься? – щурясь от солнца улыбчиво спросил Вал. Я заметила в его руках ведра и похолодела.

– Здравствуй, Вал. Я? Никуда особенно, просто гуляю. Дома все дела переделала, смотрю, где еще могу быть полезной. А ты куда собираешься? По воду? Давай я за тебя схожу, – быстро протараторила я чуть ли не пытаясь вырвать ведра из его рук. Но он так просто не сдавался.

– Не надо, Мирра, я сам, что мне сидеть все дома да дома, хоть кости свои разомну немного.

– Вал, а давай обмен? Я сбегаю за водой мигом, одна нога тут, другая там, а ты напоишь меня чаем со своим ежевичным вареньем, а то у нас оно уже закончилось. А это мое любимое, ты же знаешь! – сделав страдальческие глаза, умоляла я его.

Я на ходу соображала, как мне его уговорить, и отвести беду. От мамы мне, конечно, влетит, еще бы – вышла за дровами, делов пять минут и потерялась, но об этом подумаю позже. Сейчас главное не дать Валу пойти на эту злосчастную реку!

Старик задумчиво глядел на меня несколько секунд, но потом все-таки расплывается в улыбке. Она у него такая, что никогда не сомневаешься в его искренней радости видеть тебя. Вала я помню всю свою жизнь, он один из тех редких взрослых, кто всегда собирал вокруг себя толпу ребятни и возился с нами. Я не знала почему, но своих детей-внуков у него не случилось, но каждый ребенок клана считал Вала еще одним своим дедушкой. И я тоже. Он выстругивал нам игрушки и сани из дерева, мастерил качели, учил удить рыбу, и часто сам играл в наши игры. Разве что по деревьям не лазал, да и то, думаю, только в силу своего возраста.

– Ы-ы-ыть, да что с тобой делать-то! – миролюбиво согласился он махнув рукой и, скорее не спрашивая, а констатируя факт, добавил. – Кто ж в крепком уме откажется от чаепития с ежевичным вареньем в хорошей компании? Ладно, иди по воду, а я пока чайник поставлю на огонь, уж на чай-то воды осталось дома.

Я выдохнула с облегчением и быстрее чем нужно забрала у него из рук ведра. Спасла, мелькнула у меня мысль в голове, пока я бежала к реке. Колючий морозный воздух покусывал мне щеки, а снег звонко поскрипывал при каждом шаге. Оделась я довольно легко, ведь не собиралась далеко отходить от дома, но меня это мало волновало, хорошо, что только захватила с собой рукавицы.

До реки было недалеко и я в два счета оказалась у спуска. Осторожно ногой смела снег, а под ним и правда оказалась злосчастная корка льда, как в моем видении, на которой должен был поскользнуться Вал. Так сразу ее и не заметишь. Надо будет позже ее счистить, чтобы никто точно не пострадал.

Входя в дверь, мне пришлось немного наклониться, хоть роста я не высокого, но дверной проем еще ниже, так обычно делали из-за длинных зим в наших краях, чтобы сберечь тепло.

Дом у Вала совсем не большой, сколько я его помню, он жил один и всегда говорил, что много ему не надо и главное не в вещах. Скромная обстановка дома состояла из добротного дубового стола у окна, трех стульев, нескольких навесных полок, сундука, лавки, цветастой занавески, которая занавешивала проем во вторую комнату с кроватью прямо у печки. Предметов не много, но зато все они из под рук самого Вала. Он искусный мастер по дереву и резчик, почти в каждом доме нашей деревни есть его мебель и отличить ее от рук других мастеров можно не только по хорошему исполнению, но и по замысловатым узорам, которые он на ней вырезал: тернистый лес, диких зверей и птиц или горные пейзажи.

– Ну ты и шустрая, Мирра. Ставь ведра на лавку около печки и проходи, чай я уже приготовил, да и варенье достал, – расставляя глиняные кружки, пригласил Вал. – Спасибо, за добрую услугу.

– Мне не сложно, – я стянула с рук шерстяные варежки и села за стол, дожидаясь, когда горячий чай будет разлит по кружкам, чтобы согреть кончики пальцев.

– Как Бланка? Поправилась уже?

– Да, ей уже лучше, сборы Гуди помогли быстро, хоть она и успела нас напугать, пока у нее была лихорадка. – Чай уже у меня в руках и я осторожно подула на него сверху, пытаясь остудить.

– Да, она травница хорошая, не знаю, что бы мы без нее делали. А Бланке накажи больше не убегать на болота без шапки. Хотя Йора, наверное, и так уже провела с ней воспитательную работу, – по лицу Вала видно, что и он представил нашу маму – довольно хрупкую женщину – в гневе. Вывести ее из себя было довольно сложно, но если кому-то это удавалось, то он об этом непременно быстро начинал сожалеть. Бланке вот с легкостью удавалось. В редком гневе мама могла навести страху даже на старейшин клана. Но вообще, они с мамой были очень похожи, особенно деятельным характером, как бы мама не ворчала на младшую дочь за ее проделки, а даже она признавала, что от отца Бланке достался только цвет глаз.

– Вот уж точно! Бланка это теперь надолго запомнит, – мы заговорщицки хмыкнули, шумно отхлебывая горячий чай.

Внезапно я вспомнила, что и мне влетит не меньше, чем Бланке, если я еще задержусь. Быстро затолкала в рот еще пару ложек варенья и засобиралась домой.