Алаид

– Наина, если ты не против, давай вашу телегу поставим поближе к нашему прилавку и я буду тебе помогать, а их мы пока отпустим повеселиться? – предложила она. Мы все с надеждой переглянулись. – Заодно немного посплетничаем и я поделюсь с тобой новым рецептом тыквенного пирога с клюквой.

– Нужно быть глупцом, чтобы отказаться от такой помощницы, – мягко улыбнулась наша новая знакомая после небольшого раздумья. – Думаю, тогда мы справимся. Но с площади ни ногой! – уже строже обратилась она к своим детям. Они дружно закивали в знак согласия, не веря своей удаче. Ома быстро сняла передник, передала его Тауне и достала из под прилавка свою маску. Это была лань.

Я украдкой разглядывала ее. Девушка была невысокого роста со слегка вьющимися каштановыми волосами. Часть прядей уложена в толстые косы вокруг головы, остальные свободно рассыпаны по плечам. На ней плотное шерстяное платье темно-голубого цвета, с оборками на груди и украшенное вышивкой по подолу. Сверху накинут бледно малиновый кафтан, что красиво оттеняет ее смуглую кожу и яркий румянец. Она очень красива, отметила я, но при этом не выглядела кичащейся своей внешностью. Наоборот, держалась она просто и приветливо, даже где-то застенчиво.

Мы пробирались сквозь шумную толпу в направлении главной сцены, там скоро должно начаться огненное представление. Громкоголосые зазывалы обещали, что это будет нечто грандиозное и доселе невиданное! И желающих убедиться в этом лично было предостаточно, у сцены было не протолкнуться.

Площадь похожа на огромный улей, который почему-то не заснул с приходом сумерек. Бланка, Гран и Юрн сразу нашли общий язык и что-то оживленно обсуждали. Мы с Бруном пыталась разговорить Ому, вернее Брун пытался, я же лишь вежливо улыбалась, с широко открытыми глазами рассматривая происходящее вокруг. Для меня это вообще сложно – начать запросто болтать с человеком, которого я вижу впервые в жизни. Но у моего друга язык подвешен так, что я не удивлюсь, если через четверть часа он будет знать про Ому все вплоть до детского прозвища ее троюродной бабушки. И не важно, что она раньше его вообще не помнила.

– Вы часто бываете в Варгарде? – спросил он Ому.

– На самом деле не очень, в основном ездим только осенью и иногда до середины зимы. С мамой приезжаем на местные ярмарки для торговли. В остальном наведываемся раз в пару месяцев пополнить запасы необходимых продуктов и закупить ткани. Зимой, когда сезон работы с травами закончен, мы с мамой шьем одежду. Вернее она шьет, а я пока больше на подхвате. Учусь у нее. А вы?

– От силы раз в год. Невероятная удача, что мы сейчас тут оказались. – Брун как-то странно посмотрел на Ому, что на секунду мне показалось, что я тут лишняя. – Обычно мы празднуем Самую Длинную Ночь в… своей деревне.

– А где она находится? Ваша деревня, – уточнила Ома.

Мы стараемся не распространяться о Долине. Никому. Вообще, никому.

– Мы живем не близко. На западе, – расплывчато пояснил Брун.

Мы называем весь наш континент Севером, но это верно лишь отчасти. Все-таки не везде властвует только снег и холод. С трех сторон королевство окружено холмами и горами и только с юга имеет выход к воде – Теплому морю. Оттуда к нам иногда приплывают корабли с яркими парусами, смуглыми жилистыми моряками, да шумными торговцами. Если тут и бывает снег, то в качестве исключения, чтобы попугать тех же заморских гостей, для которых он в диковинку. Запад сплошь испещрен холмами и ущельями. Густой еловый лес, множество рек и болот перемежают их. Тут зима приходит и задерживается на полгода или больше. Она бывает лютая и морозная, но потом ее сменяет не менее жаркое лето, за которое мы успеваем подготовиться к новым холодам. С востока горы более пологие, плавные как морские волны, холмы тянуться на много лиг. Полноводные реки среди них несут свои воды до самого моря. В центральной части равнины и леса, и самое благоприятное место для жизни, с мягкой зимой и плодородным летом. Тут и проживает больше всего людей королевства. Варгард – самое сердце континента.

А вот с северной части… тут название себя оправдывает. Настоящий Север и его страж – Белая Гряда. Так их называют в народе. Горы, что словно выросшая каменная стена, к которой не подступиться. Да и желающих на это почти нет. Оно и понятно, эти горы не несут ничего кроме смерти. Высокие, с острыми вершинами и почти круглый год покрытые снегами, которые никогда не тают. Лишь на короткое время, как передышка, снег сходит в низинах, чтобы дать обновиться природе. Считается, что эти горы берегут нас от края Света, что там за ними больше ничего нет.

Мы с Бруном одновременно заметили, что Ома все время кого-то высматривала в толпе. Переглянулись. И Брун, конечно же, не сдержал свое любопытство.

– Ты кого-то ищешь? – ненароком спросил он.

– Да. Дан должен приехать сегодня в город повидаться с нами, – голос девушки рассеян, глаза не переставали блуждать по лицам в толпе.

– А Дан это кто?

Наверное, мне почудились эти нотки настороженности в голосе Бруна. Да, скорее всего почудились.

– Дан это наш старший брат.

– А что он сразу с вами не приехал?

– Просто… просто он живет отдельно. Не с нами.

– Женился и переехал? – Да тактичности моему другу сегодня недодали.

– На самом деле нет, не женился. – На пару мгновений она замялась, как будто раздумывая, стоит ли дальше отвечать, но потом все-таки продолжила. – Четыре года назад он решил уйти жить один. Построил себе небольшой дом в Туманном Лесу и живет там. Мама называет его дом берлогой, но принимает его выбор. Мы все принимаем. Но вы не подумайте, он нас не бросил, – поспешно добавила девушка, как бы извиняясь за брата. – Он постоянно помогает нам.

– Туманный Лес? – Брун с удивлением растягивал слова. – Не самое приветливое и обитаемое место.

Тут я с ним согласна. Слышала из рассказов про этот лес, что на западе в окружении болот и топей. Говорят там растут деревья великаны, что своими крючковатыми изогнутыми ветвями не пропускают ни лучика солнца в свои владения. Мало кто отваживается приближаться к нему, а уж жить там… Нужно быть либо отчаянным безумцем либо ополоумевшим смельчаком. Либо тем, кому отчаянно нужно скрыться от людских глаз. Или правосудия.

– А почему он живет один? – слова вылетели быстрее, чем я осознала всю нахальность своего вопроса. Да, недалеко я ушла в воспитании от Бруна. Прикусила губу, но было уже поздно.

Но Ому мой вопрос не смутил. По крайней мере вида она не подала.

– На самом деле мы не знаем. Все произошло внезапно. Но ему было уже почти двадцать весен, так что никто препятствовать не стал. Тем более, что там он охотится и снабжает нас запасами мяса на зиму. Он не перестает о нас заботиться, хоть и не рядом каждый день, – грусть в ее голосе подсказала, что она очень тоскует по брату.

–Только не спрашивайте его об этом при встрече, он не любит разговоров на эту тему, – поспешно попросила нас она.

Мы с Бруном дружно кивнули, показывая, что на нас можно положиться.

– А у вас есть еще братья или сестры? – бросая взгляд через плечо на младших, спросила Ома.

– О, нам и этих скандалистов хватает! – Брун демонстративно закатил глаза, глядя на брата. Вижу, что Бланка с Граном уже снова начали препираться, а Юрн, идущий между ними с улыбкой переводит взгляд на новых друзей. Кажется, он уже раскусил, в какую компанию попал.

– У вас всех очень красивые маски. И вам они очень подходят, – сделала нам комплимент Ома. – Бланка так вообще вылитая лисичка!

– Спасибо, – сухо поблагодарили мы, осторожно переглянувшись. Знала бы она, как недалека от истины.

За разговором мы не заметили, как добрались до западной части площади, где стояли несколько длинных столов с угощениями. Мы направились прямиком туда, чтобы выставить свои сладости и угоститься другими.

Чего тут только не было: сдобные булочки с посыпкой, витые маковые кренделя, хрустящее печенье, ягодные пироги, расписные пряники, леденцы и молочные конфеты. Конечно, не у всех на столах такие вкусности бывали даже раз в месяц, но к празднику Самой Длинной Ночи, люди сберегали лучшее, чтобы поделиться с другими. Щедрость делает людей добрее, а доброта разгоняет тьму. Считается, что именно из-за щедрости людей Ночь сегодня отступит и станет короче.

Выставив свое угощение, мы прошлись между рядами, присматриваясь, чем бы угоститься. Гран, Юрн и Бланка зависли над тарелками, сестра выбрала себе леденец на палочке в форме солнца, а мальчики взяли по мягкой молочной конфете с орехами. Я же рассматривала песочное печенье с ореховой посыпкой, которое так любит Брун, решая какое взять: в форме листа дуба или клевера. Но тут до меня донеслись слова, которые меня озадачили. Верно меня стал доводить слух!

– Ома, позволь я выберу для тебя угощение, а ты для меня и проверим, угадали ли мы предпочтения друг друга.

Моя рука повисла в воздухе на пол пути к тарелке и бессильно упала. Я не поверила своим ушам. Это же наша игра! Наша с Бруном. Мы с детства в нее играем. Он выбирает самое лучшее лакомство для меня, а я для него. И мы всегда угадываем, потому что мы друзья и знаем друг друга, как никто другой.

– Я боюсь, что обязательно ошибусь, – засомневалась Ома. Я разрывалась между внезапно накрывшим меня разочарованием и… гневом. Но надо отдать ей должное, в ее голосе не было кокетства, но от этого мне было не легче.

– Да брось, Ома, это же просто игра, – нарочито безразлично ответил Брун.

Мне хотелось закричать, что никакая это не «просто» игра! Это наш ритуал, только наш! Откуда она вообще взялась сейчас? Но вместо крика, я с усилием нацепила на лицо безразличие и незаметно отошла подальше, чтобы не видеть, как друг выбирает самое аппетитное угощение для Омы, на месте которой должна была быть я.

Я всегда считала наше общее будущее с Бруном такой же нерушимой истиной, как то, что утром родится солнце над Долиной, чтобы не случилось. Мы выросли вместе, всегда поддерживали друг друга. Он помогал мне пережить свою неполноценность, а я была рядом, в самый важный момент жизни Бруна – когда его тотем пробудился. Мы знаем друг друга лучше, чем кто бы то ни был. В конце концов, я думала, что также важна для него, как и он для меня! Я ведь… люблю его и он для меня все.

На ватных ногах я отошла от стола с песочным печеньем так ничего не выбрав. Да и зачем теперь? В горле встал ком, который не давал мне полноценно вздохнуть. Все вокруг лишилось своих красок. Взяла машинально только два медовых пряника с глазурью для мамы и папы, бережно завернула в платок и спрятала в сумку на поясе.

«Он одумается», – успокаивала я себя. Брун всегда был очень импульсивен, скорее всего он скоро осознает, что сделал и придет извинится и скажет, что просто хотел развеселить нашу новую не в меру застенчивую знакомую. Мы вместе посмеемся над этим и дружно забудем. Вот так все и будет. Даже не сомневайся, Мирра!

Людей вокруг становилось все больше и больше, солнце уже давно скрылось за горизонтом и площадь освещало множество факелов по периметру. Я опустила свою маску на лицо, чтобы слиться с толпой, гуляя по площади. Бланка и Гран остались около Бруна, он за ними присматривал. А я решила пройтись, чтобы развеять тяжелые мысли, что свинцовыми тучами толкались у меня в голове. Очутившись перед помостом я увидела, что на сцене уже собирались артисты, готовились открывать сегодняшнее празднование огненным представлением.

Семеро парней и девушек встали на свои места. Красивые, стройные в черных кожаных костюмах с заклепали и металлическими наручами. Их одежда мало подходила для зимнего вечера, но их лица выдавали лишь пренебрежение к холоду. Они двигались мягко и бесшумно. Толпа замерла и жадно ловила каждое их движение еще до начала представления.

Двое музыкантов, стоящих по бокам от сцены начали отбивать ритм на барабанах. Сначала тихо. Медленно. Протяжно. Но постепенно звук нарастал, усиливался, отражался вибрациями от каменных стен. Первая пара – парень и девушка – вышли вперед и поднесли по очереди свои шесты с концами обернутыми тканью к чащам с огнем на краю сцены. Они резко вспыхнули и у толпы вырвался синхронный восторженный вздох. Пара плавно кружила вокруг друг друга в опасном танце. Сближались и отталкивались словно раскалённые угли, а шесты в их руках выписывали кольца и восьмерки. Постепенно к ним присоединялись остальные. И вот, уже по сцене порхали, словно крылья сказочных существ, горящие веера, взлетали в воздух булавы и в немыслимом вихре кружили опасные пои. Музыка нарастала и нарастала, пока не достигла своего апогея так, что сердце начало заходится в заячьем беге. Артисты по очереди отошли к краю сцены, расчищая свободное пространство, оставляя в центре одного мужчину. Выглядел он устрашающе с раскрашенным черной краской лицом и множеством мелких кос, оплетающими голову словно змейки. И когда все взгляды обратились только в нему, он поднес к лицу горящий факел, обвел толпу торжествующим взглядом и выдохнул пламя. Над сценой пронеслось огненное чудовище. Толпа охнула и в благоговейном страхе отступила на шаг. Но уже в следующую секунду площадь взорвалась градом аплодисментов, так что у меня заложило уши.

Я смотрела на представление, но не могла в полной мере им насладиться. Словно все происходило через пелену на глазах. Мысли-предатели то и дело возвращались к Бруну и его поступку. Вокруг него, конечно, всегда увивались девушки из клана, попадающие под очарование его невозможных, будь они неладны, голубых глаз, но он никогда не провоцировал сам это внимание и уж тем более не оказывал внимание кому-то определенно.

Что-то незнакомое доселе начало скрести на душе когтями. Что это? Обида? Ревность? Я всегда считала что мы с Бруном друзья, которым суждено быть вместе. Никто никогда не понимал меня так как он! Он был рядом во всех бедах, приходил первый на подмогу, утешал. И я любила его тихо и не прося ничего взамен. Мне казалось, что наши чувства обоюдны. Да, мы не проявляли их открыто, но мы ведь были еще детьми!