Кот по кличке Мяу. Том I

Тут выходит наш директор, а с ним генерал какой-то. Настоящий. В фуражке, штаны с лампасами, и морда такая бульдожья – все, как положено. Тут все опять по машинам расселись. Мы с Володей попали в Пирузяновскую – белую. Портфельчики свои в багажник закинули и поехали. За рулем – Толя Зверев. Он тогда у нас в институте уже зам. директора был. Рядом с ним Пирузян сел. Мы с Володей сзади. Едем. И тут Пирузяну не понравилось, что Толя медленно машину ведет. Отстали, де мы, от других машин – они то с мигалками, едут, не снижая скорости, на светофорах не останавливаются.

– Стой! – Пирузян кричит, – вылэзай! Тэперь я рулить буду.

Сел сам за руль – и сразу по газам. Понеслись, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Быстро догнали остальных и выскочили из Москвы на шоссе.

Меня вся эта тягомотина с ожиданием так сморила, что я почти сразу и задремал…

Проснулся в ужасе от какого-то удара. Так и есть – доигрался наш лихач. Резко затормозил и в нас сзади вмазался какой-то грузовик. Зад у нашей «Волги» помят, заднее боковое стекло – вдребезги. Все мы из машины выскочили. Слава Богу, – целы, невредимы. Удар не сильный был. Вся наша кавалькада притормозила, и нам было велено брать вещички и в оставшиеся машины перегружаться. Бедолагу Зверева бросили одного на дороге – с ГАИ разбираться. Несемся дальше. Мигалки мигают, сирены гудят! Ну, просто боевик какой-то…

Свернули на проселок, проскочили шлагбаум на КПП и, не останавливаясь дальше. Выскочили прямо на летное поле какого-то военного аэродрома. Да, скажу я вам, с таким шиком до этого я никогда не ездил. Ни – до, ни – после. А дальше то – еще хлеще пошло.

Так же на полном газу подлетаем прямо по полю к небольшому самолету, типа АН-12. Тот уже под парами стоит – пропеллеры крутятся. По виду такой же – как и гражданский, только немного переделанный. Видимо специально, для большого начальника. Задница у него (не у начальника, естественно,) открывается, опускается одним концом на землю и превращается в наклонный пандус, по которому «Волга» нашего генерала въезжает прямо в самолет. Оп, ля! И задница закрывается. Можно взлетать. Фантастика, да и только! Джеймс Бонд позавидует!

Правда, на этот раз генерал наш сначала из машины вышел, чтобы рапорт принять. Весь летный состав нашего корабля у трапа уже во фрунт выстроен. По стойке смирно ребята стоят. Грудь вперед, руки к фуражкам приложены – все честь отдают! Ну, просто как в кино!

Мы прямо растерялись от всего этого шика. Вещички свои достали и стоим разношерстным нестройным стадом, как крысы тыловые. А генерал на нас одним глазом озорно так поглядывает – доволен произведенным эффектом. И еще пуще. Какие-то там, этим своим, команды отдает. Те руки опускают, поворачиваются по всем военным правилам и по маленькой лесенке строевым маршем восходят прямо в самолет.

Мы стоим, только что, рты не разинули. Теперь генерал уже к нам повернулся, обеими руками нас к трапу приглашает, прошу, дескать, садиться. А морда довольная такая. Знай, мол, наших.

И сам полез первым, следом Пирузян, мы все гуськом, как мышки, за ними. Когда последний из нас вошел, дверца сама захлопнулась, и самолет сразу же покатился по полю.

А в салоне самолета не как обычно – кресла по обеим сторонам, а совсем по-другому. Уютно так все сделано – письменный стол, за который сам генерал и Пирузян сели. Еще один стол с какими-то сиденьями вокруг, какая-то мебель, встроенная. На стене карта за занавеской на веревочке, как в старых фильмах про границу. Не салон, а генеральский кабинет! Не успели расположиться, как генерал из какого-то шкафчика бутылку коньяка достал и специальный поднос со стопочками в ячейках, чтобы по столу не ерзали. Все тоже суетливо зашуршали своими баулами – стали припасы доставать. Быстро разлили и тяпнули по первой – за знакомство. Да, скажу я вам, действительно, как слова из песни – «Как хорошо быть генералом…».

А самолет тем временем уже взлетел. Тут наш генерал и говорит:

– Ну, что, Лев Арамович, раз за знакомство пьем, знакомь меня со своими архаровцами. И тут уже Пирузян ему пистон вставил. В отместку за его пижонство при посадке.

У нас тогда еще институт молодой был. Народ все больше не остепененный. Мало кто и кандидатом наук то тогда был. А он как стал нас генералу представлять – этот, такой-то – доктор наук, этот – профессор, этот – лауреат… Пирузян то тоже духарной мужик был – с авантюрной жилкой, с хорошим чувством юмора. Сам то он уже членом-корреспондентом к тому времени был. По-настоящему – без дураков. И получалось, что все эта разношерстное сборище в джинсах, – ну, мы, то есть, совсем и не просто кучка каких-то блатных столичных оболтусов, а прямо цвет советской науки. Все такие молодые, талантливые, и уже при таких званиях и степенях. У генерала просто челюсть отвисла от удивления. Даже обращаться стал к нам как-то по-другому.

Ну, под это дело еще вмазали – за удачный полет. Летим.

А тут и генералу снова подфартило, а может это заранее задумано было. Он и закусить то не успел, как вдруг дверь пилотской кабины открылась и в ней – кто-то из экипажа, наверное, сам командир. Честь отдал, как положено и, по всем правилам, к генералу:

– Товарищ генерал. Разрешите обратиться? Каким курсом летим?

А тот рожу сморщил после коньяка и с досадой так на него рукой махнул:

– Пока прямо давай! – типа – не видишь что ли, что не до тебя? – закусываю, и бутерброд в рот засунул.

– Есть, пока прямо! – Командир только ухмыльнулся уголками рта и исчез в своей кабине. Молодец генерал – красиво отыгрался. Сальдо в его пользу.

К этому времени все уже расслабились, раскраснелись. Анекдоты похабные пошли. Не полет, а прелесть. Не заметили, как время пробежало, самолет уже на посадку идет.

Приземлились, из самолета вывалились. Смотрим по сторонам – как будто и не улетали никуда. Такое же поле. Те же военные самолеты. Такие же черные «Волги» стоят у трапа, нас дожидаются. И генеральскую «Волгу» уже из задницы выкатили. Все опять в машины запрыгнули, и опять, так же, как и в Москве – с места в карьер. По лесному шоссе с пылью из-под колес, потом через какой-то поселок, и через громадные ворота с пятиконечной звездой – куда-то за высоченный бетонный забор.

Тут, правда, шику поубавилось. Генерал куда-то слинял. Машины с нашими вещами проехали внутрь – за другие ворота, а нас долго и нудно проверяли, ощупывали, обнюхивали паспорта, выписывали пропуска, что-то выясняли по телефону. Короче, хорошо знакомая по тем временам, правда, более замысловатая, чем обычно суета перед входом на секретный объект. Пирузян, молодец – нас не бросил, дождался, когда все через проходную пройдут.

А там, за проходной, оказался целый городок. Нас опять повезли на машинах мимо корпусов жилых пятиэтажек, мимо магазинов и даже мимо стандартной коробки кинотеатра, завезли в небольшую гостиницу, где мы быстро бросили свои вещи, и снова по машинам. Квартал проехали и остановились перед входом двухэтажного здания. Обычная стандартная стекляшка.

На первом этаже шумела самая обыкновенная столовая самообслуживания – с раздаточными окнами, множеством столиков с затертыми пластиковыми столешницами, между которыми сновали военные с подносами. Нас же провели на второй этаж, где располагался такой же зал самообслуживания, но почище, видимо, для офицерского состава. Но и тут мы не задержались, а прошли в огороженную от общего зала просторную комнату, которая уже больше напоминала что-то вроде кафе или ресторана. В углу у окна был уже накрыт большой стол. И какой стол! Тут тебе и икра, и крабы, и красная рыба, и колбаска копченая тонко порезанная. И чего только нет! Ну, весь тогдашний дефицит.

Ну, народ естественно сразу за стол, и началось…

Насыщались смачно и с удовольствием. Пили обильно. Халява же! А, как известно, на халяву и черная корка сладка! Да какая там корка! Не корка, а икорка!!! Рог изобилия!!!

Индивидуальная официантка в кружевном передничке и с блокнотиком. Только наш стол и обслуживает. И чего у нее не спросишь – все то у них есть: и шампанское, и «Столичная», и коньяк любой и горячее – целый список. Да не с каждым московским рестораном можно сравнить! А мы то в зале одни. Обслуживание индивидуальное по первому разряду. Всё приносят сразу. Официанточка только бегать успевает. Короче, дорвались ученые…

А тут еще через разговорчивую эту официантку выяснилось, что генералитет то наш вместе с директором тоже даром времени не теряет. У них отдельный банкет. Да еще какой! Оказывается, в центре того загадочного городка есть пруд, а в центре этого пруда – островок. А на том островке красивый такой особнячок в виде маленького замка, а к нему мостик проложен над водой. Мы на следующий день с Володей специально ходили смотреть. Все так и есть. И мостик, и замок.

И вот в этом замке – резиденция главного ихнего военного начальника. Оказывается, там то у них тоже банкет идет – для начальства. После этого известия народ вообще в раж вошел. Потребовали кофе-глиссе с пирожными «Наполеон» подавать…

– Да! Черт возьми, как хорошо все-таки генералом то быть!

И не знаю, чем бы эта гулька закончилась, если бы в самый разгар нашего халявного застолья, когда народ уже пирожные стал целиком в рот заталкивать, не вошел вдруг какой-то – в военной форме:

Шабаш, – говорит, – товарищи ученые, доценты с кандидатами! Хватит гулять. Академик ваш приказал заканчивать. Завтра у вас день тяжелый. Всем велено в гостиницу – спать. Быстро расплачивайтесь и за мной.

Вот это был номер! Как это – расплачиваться? Вот тебе и халява. Народ от неожиданности даже протрезвел. У всех морды так и вытянулись, но что делать? Надо же марку держать. Все стали себя по карманам хлопать, бумажники доставать. И вид у всех такой, будто для нас это обычное дело: коньяк глушить, да икрой с пирожными закусывать. В глазах только скорбь.

Тут и словоохотливая официантка подскочила, со своим блокнотиком. А там суммы такие… Ой, мамочки! Хоть караул кричи. Мы с Володей выскребли все наши деньги, какие были.

Оставшиеся три дня, просидели на хлебе и горошке с майонезом, да на наших скудных домашних припасах, которые в дорогу взяли.

Да и то, часть припасов пришлось выбросить. Причем вместе с моим дипломатом. А произошло это сразу же после нашего возвращения с «халявного банкета». Приходим мы с Володей в гостиницу, в наш двухместный номер, начинаем готовиться ко сну. Я кладу свой дипломат на кровать, раскрываю его и так и застываю с отвисшей челюстью! Моб твою ять! По-другому – и не скажешь! Володя мой возглас услышал – и тоже вылупился. Застыл в ужасе.

И было на что посмотреть. Картинка скажу я вам в стиле Хичкока. Мороз по коже…

Наше великое изобретение, видимо, после аварии, помните? – по дороге то в аэропорт. Так вот – разлетелось все это вдребезги. Корпус от термоса распался на куски, колба его разбилась, резиновый мешочек из обломков вывалился, и лопнув, принял свою естественную неприличную форму, кровь разлилась, и все это вперемежку с моими нехитрыми пожитками – трусами там, да носками всякими. Короче, получился такой натюрморт – любой кадр из фильмов ужаса по сравнению с этим пастораль безобидная.

Термос мой, как будто специально был – телесного цвета. Все это в крови, вместе с бельем – то ли окровавленные лоскутья кожи, то ли внутренности. Короче – жуть!

А тут еще, как раз в этот момент, без стука, как у нас то водится, входит горничная и так и каменеет у двери с выпученными от ужаса глазами – к нам присоединяется. Довела, так сказать, своим появлением всю эту немую сцену до вершины драматизма. Как обычно в пьесах то пишут: «Василий и Вольдемар что-то рассматривают на кровати. Входит горничная…»

– Что это у вас там? – первой выдавила она, как бы продолжая этот спектакль.

– Да так. Контейнер с объектом разбился, – сказал я осипшим вдруг голосом.

– А-а… Понятно… – кивнула она и, не отрывая глаз от кошмарного зрелища, как-то задом, выплыла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Чувствуете, какой класс! Вот что значит, школа! Выучка комитетская. И ничего ведь больше не спросила, и за все те дни, что мы там были, ни словом об этом с нами не обмолвилась. Как будто и не видела ничего. Сообщила, конечно, куда следует – это понятно, должность у нее такая. Но, выдержка то какова!

Ладно, Бог с ней, а нам то, что делать? Дипломат восстановлению не подлежит, весь пропитался. Все его содержимое – тоже. Хорошо еще, что все мои документы в пиджаке лежали, а приборчик наш, и слайды для демонстрации мы в Володиной сумке везли. А у меня провиант наш был на первое время. Только запечатанную банку каких-то консервов и удалось спасти.

Да, денек выдался неординарный. Засыпая, я подвел его грустный итог: головка бубо, все командировочные денежки – тю-тю, дипломат тоже – тю-тю, надо новый покупать.

Утешало только то, что дипломат этот, со всей его кошмарной начинкой, пришлось на балконе спрятать. А куда его девать? Засунули там за какой-то ящик с пустыми банками. Но, рано или поздно, когда потеплей станет, кто-то из будущих жильцов выйдет покурить на балкон, увидит и обрадуется: О-па! Портфельчик кто-то забыл…

Занесет его в номер, откроет и… хи-хи-хи. Да, приятный сюрприз для него будет…