Кот по кличке Мяу. Том I

Так я тогда и уснул – с противной пьяной улыбкой на синих губах. Не знал еще, что скоро все эти мелкие неприятности будут кем-то скомпенсированы сторицей. Спал без всяких сновидений после такого насыщенного событиями дня. Спал, не зная еще тогда, что астрология продолжает исправно работать, даже когда мы спим. Звезды – и большие и маленькие непрерывно ползают по черному небосводу, как тараканы ночью по кухонному столу. Но это только нам – людям темным и непосвященным кажется, что эти их хитросплетения случайны и абсолютно бессмысленны. А, оказывается – нет! У них, как и у тараканов, своя цель и свой, хоть не всегда для нас понятный, но всегда абсолютно точный, можно сказать, филигранный расчет. Мы спим, а они втихаря нам всякие неожиданные подставы да превратности готовят. Плетут сети наших судеб. Уж не знаю зачем это им надо. Наверное, для того, чтобы наша жизнь нам медом не казалась…

Наука имеет много гитик

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь, каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж прав, упрямый Галилей!

    Пушкин А. С. 1825
На следующий день нас разбудила та самая, вчерашняя, дежурная. Лицо серьезное – чайником. О вчерашнем – ни слова. Все собрались в чьем-то номере, где Пирузян дал нам последние «ЦУ» – во время доклада не дрейфить, говорить уверенно, на него все время посматривать и по его командам ориентироваться.

Прямо оттуда все гурьбой в сопровождении кого-то из местных отправились пешком куда-то вглубь городка, где была еще одна проходная, на которой мы предъявляли выданные вчера пропуска. На этой территории стояло несколько лабораторных корпусов, в один из которых нас всех и завели.

Мы поднялись на второй этаж, где находился еще один пост, и опять пришлось предъявлять пропуска. С бдительностью, надо сказать, здесь было все в порядке!

Там Пирузян и Володя нас покинули – ушли в зал, где все и должны были выступать, а дежурный по этажу провел оставшихся в конец коридора к окну, где стояла высокая урна, полная окурков. Все, как по команде, закурили.

Пошел какой-то общий научный трёп. Кто-то стал о чем-то рассказывать, водя пальцем по стеклу и рисуя на нем какой-то график. Эти его невинные движения почему-то взволновали дежурного, седевшего за своим столом у входа в коридор и не спускавшего с нас своих настороженных глаз.

Как-то он вдруг занервничал, схватил телефонную трубку и, заслоняя рот рукой, явно кому-то на нас наябедничал. Буквально через минуту появилась какая-то суровая дама с высокой пачкой больших коричневых общих тетрадей. Она, покосившись на оконное стекло, выдала каждому по тетрадке, заставила всех подписать их, а потом еще и расписаться в толстом гроссбухе. А после этого сухо предупредила, что если нужно что-то записать, то это можно делать только в прошнурованной и пронумерованной, индивидуальной тетради, и за отдельным столом, и не в коридоре, тем более у окна, а в специально оборудованной комнате, откуда выносить эти тетради категорически запрещено.

Когда она стала загонять нас в эту специальную комнату, оказавшуюся тут же рядом, я успел заметить, как бдительный дежурный подбежал к окну и стал тщательно протирать и без того чистое оконное стекло влажной тряпкой. Надо же, черт, – куда нас занесло. Да уж… Ребята здесь свое дело знают…

После этого предупреждения ни малейшего желание что-либо в этих тетрадях записывать ни у кого уже не осталось. Наоборот, все первым делом постарались побыстрей от них избавиться. Сразу же сложили их общей стопкой на столе.

Только успокоились, и тут, вдруг, вбегает давешний бдительный дежурный, да как гаркнет: Первый Асташкин, подготовиться Сарбашу! Асташкин за мной! – и выбежал.

Бедный Асташкин, аж подпрыгнул на стуле от неожиданности. Вскочил, весь бледный, за дежурным побежал. Я после этого как-то тоже немного стал мандражировать. Ведь надо же, как всегда, – второй. Даже и не спросишь, что там такое-то, а, впрочем, Асташкину то – еще хуже…

Когда я зашел в небольшой конференц-зал, и поздоровался, то первое, что бросилось в глаза – это стол, длинный такой, покрытый зеленым сукном. А за столом генералы сидят вдоль одной его стороны, как апостолы на картине «Тайная вечеря».

Много их, даже больше чем апостолов – штук, наверное, пятнадцать. Я плохо тогда разбирался в генеральских чинах, но судя по звездам, генералы всё серьезные. В светло серых кителях. В штанах с лампасами. У кого по две звезды на погонах, а у кого и по три.

Перед ними на стене доска, рядом с ней – экран, чтобы слайды показывать. Дым в комнате – коромыслом. Почти все курят, переговариваются, кофе с лимоном пьют. Морды смурные. Наверное, вчера в замке своем тоже здорово набуздыкались.

Сначала я немного растерялся, а потом, ничего – стал рассказывать им про научные достижения нашей лаборатории. Володя на слайдоскопе сидит, – нужные слайды вставляет, Пирузян всем этим дирижирует. Типа: «Нэт, об этом потом, дорогой. Это нэ так интэресно. Ты нам лучше про ваши биодатчики доложи».

Хорошо, про биодатчики, так про биодатчики. Молодец все-таки Лев Арамович – свое дело знает. Биодатчики – тема благодатная, хорошо отработанная. На них все покупаются.

Тут главное всех сразу чем-то вселенским таким огорошить. Чтобы сразу изумились. Что ни будь эдакое, вроде: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю!». Вы наверняка это уже слышали, еще в школе – про Архимеда. Этот Архимед, наверное, тоже таким же образом выдрючивался перед своим начальством. Ну, вы помните его – по физике то? Это тот, который еще рычаг изобрел. Вернее, ничего он и не изобрел. Про рычаг этот еще и до него все прекрасно знали. И пользовались до него им вовсю – никакой Архимед для этого не нужен был.

Правильней сказать, он закон про рычаг вывел. Чем больше у рычага плечо, тем большую он может силу развить. Правда, и это было всем задолго до него известно. Ведь каждый знает – чем длиннее дрын, тем сподручнее, что ни будь им выворотить.

Да, что-то не очень удачный пример получился. Выходит, он и закона то никакого не вывел, а только так – как бы обобщил и в формулы перевел – все то, что и до него хорошо известно было. Но, ведь с другой стороны – так и надо! Он же ученый. Это же, как раз, и есть настоящая наука! Обобщить, узаконить и весь мир огорошить: «Эх-х, токо бы дали бы мне, блин, эту точку опоры и я бы, тада,…». На начальников такая увлеченность и научный фанатизм здорово действует!

Ведь каждый начальник знает, что эти ученые они такие – им только дай. Обязательно сразу или Землю перевернут и в другую сторону ее закрутят, или ядерный взрыв устроят, или еще какой вселенский катаклизм измудрят. Ведь не зря же у Галича:

Это гады-физики на пари,
Раскрутили шарик наоборот.
И там, где полюс был – там тропики,
Где Нью-Йорк – Нахичевань,
А что мы люди, а не бобики,
Им на это начихать!

Правильно в песне у него про ученых поется. Такой уж они народ…

Поэтому кто ж им на это денег даст? Тем более валюту. Ой, а эту валюту наши ученые просто обожают! Просто пунктик у них какой-то. Ну, хлебом их не корми. Только одной этой валютой, как кролики, и хрумтели бы. Но не дают. У нас, во всяком случае. Если чего и могут дать, то только срок, – если шпион. А так – больше ничего. Вот бедняги и бегают по помойкам уже после отсидки…

Правда, – тут один нюанс. Это только штатские им ничего не дают, потому что у самих нет. А военные, наоборот, очень даже могут и дать – они такие дела любят. Нормального человека только покоробит от такого мерзкого и никому не нужного вселенского этого переворота, а эти на всякие завиральные идеи сразу же стойку делают:

– Позвольте, позвольте, товарищ Архимед. Землю, говорите, перевернуть. А что? Эт-т-та о-ч-ч-чень интересная мысль! И какие же, позвольте спросить, для этого необходимы вашему подразделению силы и средства? Точку опоры то мы найдем – это не вопрос, и живой силой обеспечим, а вот запчасти и ГСМ – это, конечно, сложнее, но давайте попробуем. Чем черт не шутит!

Чувствуете, как с лету ухватывают? Как сразу же процесс внедрения научной мысли у них в мозгах начинает клубиться. Военные – они такие. Причем, чем зловредней идея, тем для них, чертей, интереснее! Работа такая. Поэтому и деньги дают легко. Не свои же. И этому Архимеду в доисторические времена наверняка давали, да и другим. Во все времена на войну хорошо давали…

Для этого, как я понимаю, директор нас сюда к ним и привез. И я тогда сразу сообразил – надо их сначала чем-то огорошить, как Архимед, но убедительно. Чтобы в идею, да в теорию сразу поверили и захотели бы ее на практике проверить. Как по-нашему – всесильному, а потому и самому верному, самому марксистско-ленинскому учению положено.

Вы, наверное, помните это крылатое ленинское выражение, про всесильность то марксизма. Оно у меня еще с институтских времен намертво в голове засело. У нас полковник один, с военной кафедры просто обожал его и втыкал к месту и не к месту – везде. Но только запомнил он его неправильно: Учение Маркса, – товарищи курсанты, – говорил он и многозначительно направлял свой указующий перст куда-то в потолок…

– «Учение Маркса, правильно – потому что оно верно!» – произносил он с большим пафосом, а потом долго и с омерзением осматривал всех нас сверху, с кафедры, видимо, принимая наше еле сдерживаемое хихиканье за махровый шовинизм…

Так вот, биодатчики – это была, как раз, основная, можно сказать, всесильная, как учение Маркса, идея – Жоры Чуича, нашего завлаба. Суть ее в том, что инфузории там всякие, одноклеточные, планктон там, который суть – микроскопические рачки и прочая морская мелюзга, и даже клетки животных – лимфоциты или, например, микробы, или другая какая живность. Не важно какая. Это же все биодатчики! Их же всех использовать можно, на благо, так сказать, народного хозяйства. Они ведь, черти, везде присутствуют, и всё очень хорошо знают и чувствуют. Живые же. И отраву всякую чувствуют в мизерных количествах, и всякие изменения в окружающей среде, да и вообще всё.

Только капни в воду, где эти инфузории живут, какую-нибудь гадость, и они сразу понимают, что это гадость, и бегут от смерти неминучей со всех ног. Хоть и мелюзга, а все понимает. Это вещь всем известная – по-научному хемотаксис называется.

С этого я и начал. Тут главное так подать, как будто все это как бы очевидно. Ведь, и доказывать никому не надо, что они, например, чувствительней любых приборов. Об их удобных маленьких размерах я уж и не говорю. Что они везде есть: в любом количестве и в большом ассортименте. Только выбирай – какие тебе больше нравятся. Даже и для людей не очень сведущих это все очевидно. И убеждать не надо. Правильно, потому что – верно!

А уж о начальниках, каких ни будь, а тем более о военных и говорить не приходится, – те сходу заглатывают. Ну, чисто – дети малые. Всегда, когда Жора пытался в этом кого ни будь убедить – ну, например, криминалистов. Ну, в том, что на месте преступления, оказывается, присутствуют миллионы свидетелей – микробы там, бактерии, насекомые, да Бог знает кто еще, то он всегда говорил при этом одну и ту же сакраментальную фразу: «Ведь они то все знают! Мы не знаем, а они – знают! Нас ведь на месте преступления не было, а они то – там были! Присутствовали. Только то и остается – получить от них эту нужную нам информацию! И ВСЁ! Чувствуете – логика то железная!

Это всегда действовало безотказно. Ведь и ежу понятно – только получи от них нужную информацию, как все было-то, и хватай убийцу за задницу.

– Да, действительно, – обычно, соглашается охмуряемый – как просто то. Да это же, блин, тогда можно… – как правило, вырывалось у него в ходе мыслительного процесса, – это же тогда черте что можно! Это же – многие проблемы решить можно!

Всё. Процесс, как говориться, пошел. Раз поверил в идею, то дальше можно втюрить ему что угодно. Это уже дело техники.

Главное для них идея, а уж как там и что – это уже мелочь, это все – «в рабочем порядке». Дальше, почему-то уже никто не сомневался, что если этим ученым финансирование дать, лимитов подкинуть, то уж они какую кому нужно информацию на своих там микроскопах, да осциллографах, да Бог знает там еще на чем – в миг из этих инфузорий выдавят.

Когда я в своем докладе до этого Жориного заклинания дошел, генералы вдруг как-то проснулись, зашевелились, закурили еще пуще, и тут, видимо, самый главный, рядом с которым Пирузян сидел, так и сказал:

– А вот это, товарищи, – действительно интересно. – И струю дыма в потолок пустил.

Все остальные тоже оживились, стали вопросы всякие бессмысленные задавать. Что и как. А какая, мол, реальная чувствительность у этих ваших биодатчиков?

Все! Попались голубчики. Мы, как говориться, как раз тут вас и ждали! На такие «неожиданные» вопросы у нас домашние заготовки имеются.