Жалган

– Я не убегала, – с досадой ответила она. – Воздухом подышать захотелось.

– А у нас что, не воздух – вода? – без обиды в голосе предположил Жуас.

– У вас не то, – рассеянно бросила Жулдыз. – Я не оскорбить тебя пытаюсь, не думай.

– Меня оскорбить тяжело, даже невозможно. Твой друг совсем проснулся – я это сказать пришел.

– Проснулся? Хорошо. Тогда я, наверно, поеду. Вы ведь дадите ему лошадь? Его конь сбежал, но он вернет – за это ручаюсь.

– Не в лошадях дело, – отмахнулся Жуас. – Хочешь совет? Останься.

– Зачем?

– Если уедешь, не узнаешь того, что он может сказать. А лишнее знание вреда не приносит. Обычно.

– Откуда ты взял, что у нас есть о чем говорить?

– Что я, слепец?

– Если так, то я, видимо, слепа как крот, – проворчала Жулдыз.

– Может быть, – развеселился Жуас. – Вы, степняки, в лесу слепнете и глохнете – враг подойдет, не заметите.

Впервые за долгое время Жулдыз улыбнулась, и трещина в душе начала затягиваться.

Анда полулежа сидел в постели. Осунувшееся лицо покрылось румянцем. Он коснулся раны и еле заметно дернулся. Когда тень от нее упала ему на лицо, опустил взгляд.

– Я прощения просить не стану, – тихо сказал он.

– Не проси. Неужели только сейчас в тебе гордость взыграла?

– Только сейчас? – переспросил анда.

– Не нашлось же ее у тебя, когда ты побежал лизать пятки врагу своего племени.

– Не говори так, анда, – поморщившись, попросил Саткын.

– Разве это не так? Ты предал меня – пускай. Но ты предал свой народ.

– От моего предательства им хуже не стало.

Она невесело рассмеялась.

– Не в том дело, стало им хуже или нет. Ты переступил в себе что-то, переметнулся к врагу. И теперь ты вернешься туда…

Жулдыз держалась от него на отдалении. Он, лежащий, в одной рубахе казался ей свысока таким маленьким.

– Я не хотел этого. – Его голос дрогнул. – Я не знал, что Каракчы – это ты.

Она молчала, и он продолжил:

– А потом я повел тебя длинным путем. Если бы ты созналась, тогда, когда я спросил, я бы…

– Сделал то же самое, – тихо закончила за него Жулдыз. – Брось, анда, я ведь знаю тебя. И ты знал, что я не сознаюсь. Ты лишь пытался оправдаться перед собой. Вот и все.

Он ничего не ответил. Знал, что это правда. Мягкий полумрак юрты отяжелел, камнем повис на них. Не глядя на него, не выдержав раздирающей тоски, Жулдыз села рядом.

– Ты сможешь забыть? – почти шепотом спросил анда.

Степняки отходчивые. Многие батыры начинали крепко дружить после ссоры. Но сейчас не то.

– Нет, анда. Раз наступивший на змею поостережется лезть в гору.

– Я – змея? – с горечью произнес Саткын.

Жулдыз запустила пальцы в волосы.

– Ты подрезал хвосты коням, анда, не я.

Обкорнать лошадям хвосты у кочевников значило закончить дружбу. Саткын знал это.

– Если так, зачем спасла меня? – он приподнялся, сдвинул брови, на переносице легла борозда.

– Я тебе уже говорила.

– Я всерьез.

Помедлив, она просто ответила:

– Я клялась, брат.

Не оборачиваясь, она встала.

– Прощай.

– Прощай, анда.

Когда полог за ней вновь закрыл проход, Саткын закрыл лицо руками.

На опушке Жулдыз вскочила на прискакавшую Буркит. Жуас закрывался от поднимающегося ветра.

– Спасибо за все.

– Мы еще увидимся. – Улыбнувшись, пообещал Жуас.

Она гикнула и лошадь понесла ее к сестре.

Эпилог