Фарватер

Дождь все еще лил. Поспрашивав, где сейчас находится один известный музыкант, я, уже ближе к ночи, завернул за угол дома во вполне обыкновенном маяковском переулке. С другой стороны дома меня не было видно и переборки соседних надстроек образовывали что-то вроде прохода. Встав там, я стал ждать. Спустя какое-то время, я услышал приближающиеся шаги и поднял заранее обнаженную саблю. Лезвие оружия, выбив искру из каменной переборки, заслонило проход и идущий подскочил на месте от неожиданности.

– Ух ты, кто это тут у нас! – нарочито весело воскликнул я, выходя из-за угла и убирая клинок за спину. Канте отступил на пару шагов. – Здорово! – я протянул ему руку.

Он с недоверием воззрился на меня, но краба таки дал. Я не мог не обратить внимания на длинные, тонкие и настолько нежные пальцы музыканта, что я своей огрубевшей рукой их почти не чувствовал.

– Ну, как жизнь, дружочек? – спросил я, острием сабли проводя по переборке.

– Что вам от меня надо? – хрипло спросил он, делая еще пару шагов назад.

– Что ты! Мне просто захотелось поболтать со старым другом, – я медленно шел ему навстречу.

– Мы с вами не друзья. – Его два шага назад.

– Неужели? Неужели ты меня не помнишь? Ну-ка, кто я? – Мои два шага вперед.

– М-моряк… – Два шага назад.

– Не то. – Два шага вперед.

– К-капитан…

– Не то, Канте, не то! Что ты сказал обо мне Шебе? Нет, стой!

При его попытке бежать я поймал его и прижал к переборке.

– Что ты рассказал Шебе?! – повторил я.

– Я-я… не помню, – задыхаясь от моей руки на своем горле проговорил он.

– Не ври мне! – заорал я. – Знаешь, что в последний раз я сделал с доносчиком? Я выбил ему глаз… Что ты ей сказал?!

– Что ты… что ты…

– Дальше!

– Что ты… пират…

– И?

– И-и… контрабандист…

– Самое главное что?!

– … беглый каторжник…

– А кто, твою-то мать, – я швырнул его на землю, – тебе разрешил выдавать чужие тайны?!

– Она бы все равно узнала, – простонал он, корчась в пыли. Я даже запереживал, не сломал ли я ему спину.

– Не от тебя! Кто угодно, но не ты, стукач, доносчик, на все подряд жалующийся констеблям, должен был ей сказать! Ладно, черт с ним, – я махнул рукой. – Скажи, ты понимаешь, что я тебе сейчас говорю?

– Д-да…

– Тогда чего ты к ней пристал, когда она тебе человеческим языком сказала отстать?!

– Мы… мы выступаем вместе… Я приношу ей деньги.

– Я не про это! Кто пытался отбить ее у меня, а?!

– Я… я не знал… не знал, что вы вместе… у нее не было кольца…

– А она разве тебе не… Лежи, если жизнь дорога! Она тебе разве не сказала не лезть?!

– Не убивай меня! – рыдая, умолял он. – Я обещаю, я уйду, я…

– Закрой пасть! О нет, я не убью тебя. И ты останешься. И если она тебя позовет, ты примчишься к ней со скоростью дроби из ружья. И ни слова не скажешь ей о нашем с тобой разговоре. А если хоть что-нибудь из перечисленного не будет выполнено, я тебе клянусь, я тебя со дна океана достану и собственноручно скальпирую. Ты меня понял?! – прорычал я.

Он поспешно закивал головой и я ушел.

Мы отчалили, как только я подошел. Солнце еще не встало.

Удивительное чувство – снова чувствовать легкую качку под ногами, держать в руках штурвал, чтобы в нужный момент повернуть и выйти из порта. Что-то во мне как будто… Не могу объяснить. Я бросил взгляд назад, на Маяк, и та часть моего сердца, которая принадлежит Шебе, заскулила. Как всегда, впрочем. Отвернувшись от земли, я заметил, что луна еще не закатилась за горизонт и звезды еще ярко сверкали на темно-синем небосводе. Луна была полная. Я, поддавшись внезапному желанию, волком завыл. Кто-то из матросов поддержал меня. Наконец-то я дома.

Но пускаться в романтические размышления было нельзя – надо было переходить к исполнению плана, который я пару недель назад обсудил с офицерами. Я дал знак арьергарду и авангарду и они скоро отделились от нас. Кордебаталия же отправилась прямиком к проливу Брэда.

Через пролив открывался проход к полуострову Кхарад – а там зимой обосновывался наместник, так что нет ничего удивительного, что его яростно охраняли. Мне кажется, что рыб в его водах меньше, чем каперов. И как раз туда направился я со своей дивизией.

Торговля там также процветала. Все стремились толкнуть свой товар знати. Практически в первый же день нашего прибытия мы совершили нападение.

Это был люгер. Достаточно быстроходное судно, но мы, встав бейдевинд, развили свою максимальную скорость – 24 узла. Остальные корабли кордебаталии остались позади, но мне не нужна была их помощь. Сойдясь с ним борт к борту, я скомандовал: “Огонь!”. Прогремел звук пушечного выстрела и в корпусе люгера появилась пробоина. Прежде чем нам ответили любезностью на любезность, мы отдали рифы, подняли стаксель и легко, на крыльях ветра, ушли от выстрела неприятеля. Встав штирбортом к бакборту люгера, мы снова сделали залп. В это время подошла “Волна” и нанесла решающий удар. Мы нанесли ему слишком большой урон и он потонул.

Он не обладал достаточно ценным грузом, чтобы так рисковать, но то, что было нужно, мы выполнили. Не надо быть очень умным, чтобы понять, кто же атаковал мирное суденышко. Я дал приказ взять курс в Фордовскую гавань. Не пробило и 8 склянок, как за нами обнаружился хвост из законослужащих кораблей.

– Поднять топсель, парни! Кливер, бом-кливер и стаксель паруса поднять! Руль на три румба на бакборт! Эй, Хитч, сигналь нашим!

Мы словили пассат и вырвались вперед. Остальная кордебаталия последовали за нами. Ветер дул в лицо, многотонная шхуна подскакивала на волнах, как легонькая пирога, все же и не думая хотя бы вздохнуть. Белые пенные барашки с силой били в форштевень. Я перестал думать о чем либо другом. Близкая опасность будоражила и завораживала, гордость за любимый корабль переливалась через край. Нас в жизни никому не догнать. Я стоял на выбленках, одной рукой держась за ванты а другой закрывая глаза от солнца и оценивая расстояние.

– Капитан! – позвал, перекрикивая свистящий ветер, Лич.

– А?

– Мы слишком далеко ушли от остальных.

Я обернулся и чертыхнулся. Все же как хорошо шататься по Морям в одиночестве. Пора сбавить ход. Отдающая зеленоватым физиономия матроса только подтвердила это.

– Легче, парни, малый ход! Кливера на гитовы! Нирал выбрать! Фал потравить! Тим, не спи!

Скоро нас нагнали остальные и мы причалили. Погоня никуда не делась, военная дивизия из 8 линейных кораблей крейсировала у входа в гавань. На следующий день к нам прислали шлюпку с предложением сдаться. В ответ они получили кукиш и приглашение пройти в одну известную точку человеческого тела. Они решили придерживаться стратегии “Рано или поздно вы отчалите, и тогда мы вас поймаем”.